Первый враг пантеона
Шрифт:
Двадцать магов грозная сила, но только не когда они — двадцатилетние знатные сосунки, весьма далёкие от реальной боевой практики. Да и истинная сила мага раскрывается за спинами воинов, а не при столкновении лоб в лоб.
Всё произошло быстро: несущие врагов кони вылетели из-за поворота дороги как ветер. На их отряд налетели, смяли, опрокинули и на счастье Рафа не было произнесено ни одной магической формулы, ибо убивали вражеских магов всегда сразу.
Произошедшее далее осталось в его памяти в мельчайших деталях, ведь именно те события разделили его жизнь на до и после: вот их, пленённых после короткого боя, ровным строем поставили на колени на горячий песок дороги, вот кто-то пропахший потом, человеческим и лошадиным, обыскивает его карманы и грубо стаскивает дорогую дорожную куртку.
«Никогда не любил Сирена, — подумал тогда Раф, — и не хочу стоять на коленях, никогда больше не хочу…»
Но одного нежелания оказалось мало: кровь, хлынувшая на песок из перерезанного горла его академического недруга, показывала это неприлично ясно. И тогда он решился, решился не от безысходности, скорее по требованию ситуации — Раф всегда отличался холодным аналитическим умом, пусть и разбавленным некоторой вспыльчивостью. Сколь не безумно было решение, мизерный шанс у него всё же имелся, ведь он знал, что Хитомир Божественный — прошлый фаворит бога Ватхона, несколько недель назад скончался в своей резиденции в Вилинтроне.
Ватхон — не самый грозный и сильный бог, но тем не менее весьма желанный для мага покровитель, один из богов магического пантеона, он всегда отличался взвешенностью и дотошностью к заключавшим с ним контракт магам. Здесь он проигрывал разве что Ашейнтаху, но число последователей последнего было несоизмеримо меньше, чем число последователей Ватхона.
Стать фаворитом бога — вот о чём мечтает каждый маг — школяр, стоит ему лишь самую малость понять суть сложившейся магической иерархии. Да что школяр, любой архимаг отдаст многое, дабы освободиться от сковывающих мага ограничений и получить возможность использовать магию сразу, без обременяющего бормотания заклинаний. А многократное увеличение магической мощи? За такое можно многое отдать, вот только не брали… Боги отчего-то могли, или же предпочитали, иметь лишь одного фаворита, да и того выбирали весьма избирательно и не по всегда понятной людям логике, правда почти всегда из самых сильных магов своего времени, которым он — Раф, на тот момент не являлся.
[Ж-и-и-и-к] — и вот уже кровь Зриндра — тихого скромного студента, которому все пророчили место в имперской канцелярии, льётся на песок. А вот в последний раз вскрикнула бьющаяся в похотливых лапах Инела, от удара кулаком в тяжёлой латной перчатке, что-то громко хрустнуло на её милом девичьем личике.
Формула обращения к богу довольно короткая, прочитав её необходимо преисполниться искренним желанием и держать в мыслях то, ради чего ты хочешь видеть бога, а после, после молиться, чтобы твоя причина оказалась достойной бога и интересной ему, иначе обратно в своё тело ты скорее всего уже не вернёшься. В прочем, это если бог соизволит обратить на тебя внимание, что есть большая редкость.
[Ж-и-и-и-к] — новое горло раскрылось в смертельной ухмылке.
«Сколько там нас осталось? Шесть человек?»
Свой разговор с богом он помнил хорошо, странный получился разговор, весьма странный. А вот то, что было после, когда Раф вернулся в своё тело, он уже не помнил и то, что вернувшись, он убил всех, и своих, и чужих, ему сказали лишь когда он очнулся в военном госпитале.
Раф Олидей Ринго — талантливый студентик из должностной знати, стал национальным достоянием империи! Желающие манипулировать им выстраивались в очередь, но на свою беду, все они слишком поздно поняли, что на горячем, напитанном кровью песке дороги на Ориндел родилось настоящие чудовище. Чудовище, в котором жестокость и острый ум в идеальных пропорциях сочетались с чистоплотностью и нежеланием взваливать на свои плечи ничего лишнего, будь то даже власть, деньги или обладание противоположным полом. Всё это стало ясно как свет лишь тогда, когда в результате кровавых интриг новым правителем империи стал не старший
сын Императора, а младший — друг и одногодка Рафа по магической академии.С этого момента он был уверен, что со стоянием на коленях покончено навсегда. Тем не менее постоять пришлось, уж больно много в этом мире имелось разных сил, перед лицом которых всесильными могли чувствовать себя разве что полные идиоты.
Во второй раз Раф стоял на коленях перед первым магистром империи, принимая у того его должность и полномочия. Тысячи людей, собравшихся вокруг, с радостью бы поменялись с ним местами, а он глотал гнев унижения и искренне желал столетнему старику сдохнуть, вот сейчас, поскорее, чтобы можно было встать и с театральным ужасом склониться над неподвижным старческим телом.
Но приходилось кланяться и смиренно глядеть в пол и кланяться вовсе не из-за имперской принадлежности магистра, что ему Империя, которой правит его друг и соратник, но вот гильдия магов… Уж он то, покрутившийся в придворных интригах, знает, что такое мощь сплочённой, хорошо отлаженной организации.
Третий раз настал сегодня, но сегодня плевать он хотел на то, что стоит на коленях и даже абсолютно побоку было ему то, что из носа его льётся кровь, а расслабившийся мочевой пузырь напитывает мочой штаны. Плевать, что рядом суетится бледный как снег личный секретарь императора, а его ученики видят своего учителя в плачевном и унизительном состоянии.
Воля бога застала его внезапно, идущего по бесконечному коридору императорского дворца в сопровождении секретаря и двух своих помощников и учеников, на которых у него вечно не хватало времени. Застала, насильно выдернула из тела, а после Ватхон, который тянул сегодня минимум на бога гнева и нетерпения, коротко сообщил ему, что требуется предпринять и предпринять немедленно, если он, да и много кто ещё, не хочет потерять его божественную благосклонность. Ко всему, вернувшись в тело, он знал, что сейчас похожий приказ кроме него получили ещё десять человек.
— Первый магистр, первый магистр, — скороговоркой лепетал суетящийся вокруг секретарь, — с вами всё в порядке?
— Рино, Алекс, — способность говорить наконец вернулась к Рафу, — поднять меня и волоком тащить в императорский зал совещаний. Как там тебя, Хьюго? Бегом к императору, скажи, что дело неотлагательной важности. После к начальнику тайной службы и старшему легату разведки, передай: их задницы должны быть в зале совещания через десять минут.
— Но магистр… Император… У вас вся грудь в крови и это, другое, — замялся секретарь, глядя на мокрое пятно на белоснежной мантии магистра. — Как же этикет…
— К императору, быстро, — прорычал Раф.
— Но магистр!.. — лепетал разрывающийся между страхом, приказом и протоколом секретарь.
— Раф раздраженно взмахнул рукой, тело секретаря словно листок порывом ветра, сорвало с места и впечатало в стену. Упал на пол он уже мёртвый.
«Боги, я сорвался, давненько со мной такого не было», — безразлично подметил Раф.
— Алекс, — быстро стряхнув с себя шок случившегося, заговорил Рино — его ученик. — Лечебную магию на учителя и магию восстановления сил, быстро. Учитель, вы позволите немедленно отправиться к его величеству?
«Порой хорошо, когда вокруг тебя не только идиоты», — подумал Раф и произнёс:
— Алекс не надо магии, это сродни магическому шоку, через полчаса отпустит, плечо мне. Рино, ступай.
Время было позднее, отчего дворцовые залы давно обезлюдели. На стыке коридоров им попался лишь заступивший на смену ночной дежурный, который, завидев их, моментально побледнел от увиденного, но всё же опомнился и принялся помогать Алексу поддерживать магистра.
Итогом совершённых действий и отданных указаний стало то, что Раф, во всё той же запачканной одежде, находился в зале совещаний менее чем через четверть часа. Начальник тайной службы — высокий, тонкий как трость мужчина, который никогда не отлучался от императора без особых указаний, уже прибыл и с тревогой поглядывал на магистра — человека занимавшего пост первого мага империи не только по званию, но и по своей ужасающей магической силе. Главу тайной службы явно пугало то, что дотошный к этикету и своему внешнему виду Раф находится в подобном виде и что на вид этот ему плевать совершенно.