Первый всесоюзный съезд союза советских архитекторов, №2, 4-9 ноября 1934 года [Сборник документов]

И вот ведь СССР с точки зрения банального здравого смысла должен был хвататься за такую страну и, пользуясь тем, что с ней не хотят торговать западники, максимально активно привязывать ее экономически к себе. ЮАР была мировым лидером экспорту золота и алмазов, вместе с Союзом две страны вполне могли бы создать картель и резко взвинтить цены на эти товары. СССР мог бы строить в Южной Африке электростанции, поставлять туда нефть, помочь с освоением мирного атома. А в обратную сторону закупать автомобили и сельхоз продукцию. Короче говоря, перспектив для плотного экономического сотрудничества представляла собой огромное непаханое поле.

И конечно же главным камнем преткновения был тут тот самый пресловутый режим апартеида. Имелась в этом какая-то грустная вселенская ирония, СССР — страна «победившего коммунизма», — все время своего существования испытывавшая внешнее давление из-за своей идеологии, которая не нравилась капиталистам, на практике фактически вел себя точно так же. Ну вот серьезно, какое есть дело среднему гражданину Советского Союза до того, что там у себя дома африканеры негров угнетают. Да плюнуть и растереть, в конце концов наша страна не может всегда сражаться за все хорошее в ущерб собственным интересам, иногда нужно немного забыть про идеологию и поработать на свой карман. И уж точно существующий в ЮАР режим не хуже, чем всякие там людоеды-Бокассы из ЦАР, с которыми — и это говорит как минимум о том, что иногда наши партийцы свои идеалы вполне могут тихонько засовывать в непредназначенные для этого технологические отверстия — в свое время Союз прекрасно дружил.

Конечно, СССР вот так сразу устанавливать отношения с ЮАР не станет на официальном уровне, да и нет в этом особой нужды, но вот наладить сотрудничество в экономической сфере — очень даже.

И без сомнения главным международным событием мая, если брать, так сказать, глобальный масштаб, стал громкий провал очередного этапа переговоров по разоружению в Европе произошедший в швейцарской Женеве. Я туда, несмотря на поползновения со стороны жены, так и не поехал, но ребята Громыко справились, можно сказать, самостоятельно.

На самом деле особо рассказывать про эту встречу нечего. Ни мы, ни амеры уступать не собирались, а без оригинального Горби янкесам продавить советскую позицию не светило ни при каких обстоятельствах. Пусть хоть усрутся, хоть всю Европу ракетами засеют, я все равно не верю, что там кто-то реально решится нажать на кнопку. И уж тем более играть на рейтинг ястребам-республиканцам я точно не собирался, вот сменится администрация, может придёт в 1988 году вместо Ронни кто-то более вменяемый, там уже и про предметные переговоры можно будет говорить.

А пока пускай тратят деньги на вооружения, провал переговоров — отличный повод выбить из конгресса дополнительные бюджеты с последующим их распилом, а мы потихоньку темпы производства ракет будем подрезать, имеющийся ядерный паритет сам по себе является залогом военно-политической стабильности, что меня полностью устраивает.

— Петр Иванович, задержитесь пожалуйста, — в этот четверг традиционное заседание политбюро проводилось в расширенном составе в том числе и по причине поднятия международных вопросов. Присутствовал Ивашутин от ГРУ, Крючков от ПГУ, Мальцев как глава МИДа. Громыко по старой памяти все еще «курировал» внешнюю политику, однако, формально министр иностранных дел-то у нас уже был новый.

Главной темой на повестке дня в этот раз был Йемен. Йемен… Это очередная болевая точка на карте планеты, где в скором времени — в начале 1986 года, если быть точным — ожидалась начало новой заварушки, приведшей в итоге к сворачиванию советского влияния на юге Аравийского полуострова. А ведь эти территории имели стратегическое значение, Баб-эль-Мандебский пролив — ворота в Красное море, уже в 21 веке местные хуситы вооружаемые Ираном не раз показывали, как пачка босоногих пастухов может при правильном приложении сил устроить «похохотать» всему западному миру.

Сейчас Йемен был разделен на северную часть, больше ориентированную на запад — впрочем, и с СССР тоже поддерживающую связи — и южную, на которую влияние у нас было достаточно значительным, и в принципе такое положение нас могло устраивать. Проблема была в том, что память моя без труда выдала справку о надвигающихся весьма неприятных событиях: нынешний лидер Южного Йемена — Али Насер Мухаммед аль-Хассани, — на которого мы делали основную ставку, в январе 1986 года должен был попробовать ликвидировать всю оппозицию и захватить полную власть в стране. Его резоны были тут более чем понятны: зачем делиться потоком добра идущего из СССР, если можно забрать все себе, а потом еще и поторговаться с Москвой, шантажируя возможным «уходом» в противоположный лагерь.

Тогда у аль-Хассани ничего путного не вышло, ему удалось перебить часть лидеров оппозиции, другая часть смогла спастись, возглавить оставшиеся верными законному строю войска и задавить попытку переворота. Вроде бы все хорошо, вот только на влиянии СССР в регионе это сказалось резко отрицательно, что в итоге привело к попытке объединения страны на условиях Северного Йемена и окончательной утрате влияния Союза в этой точке. С другой стороны к началу 90-х у СССР было уже столько проблем внутренних, что судьба какого-то там Йемена вряд ли могла всерьез волновать Горби и его «молодую команду».

— У нас нет сведений о подготовке каких-то незаконных действий со стороны аль-Хассани, — отчитывался Ивашутин, именно его ведомство курировало советскую деятельность в Йемене. — С другой стороны наши специалисты действительно фиксируют наличие глубокого политического раскола между разными фракциями Йеменской социалистической партии, может ли он перерасти в открытые боевые действия? Боюсь, что достоверно этого сказать невозможно.

Да уж проблема с лицензированием своих знаний из будущего стояла очень остро. Очень. Кое-где еще можно было прикрыться некими независимыми источниками как в случае с Чебриковым и тем же Чикатило, но очевидно, что своих людей на Аравийском полуострове у Горби в обход военной разведки быть просто не могло. Ну а свое понимание другим людям в голову ведь не вложишь. Приходилось изворачиваться.

— Виктор Федорович, — я повернулся к Мальцеву, — можно по вашей линии устроить приглашение лидерам Южного Йемена. Пускай приезжают в Москву, посидим пообщаемся, возможно найдем точки соприкосновения, чтобы не переводить конфликт в горячую стадию.

— Сделаем товарищ Горбачев, — кивнул глава МИДа.

— Предлагаю отработать на НДРЙ, — выдал я заготовленный «экспромт», — новый подход к работе с союзниками. Предложим им увеличение поставок советских товаров в обмен на концессии по разработке их нефтяных месторождений. Все по-честному, такой подход будет выгоден обеим сторонам, тем более, что, на сколько я понял, дела в экономике у йеменских товарищей идут далеко не блестяще.

«Как, впрочем, и у нас», — мысленно добавил я, но озвучивать эту крамольную мысль не стал.

— Не уверен, что у нас «поместится в план» на ближайшие пару лет еще и оборудование для добычи нефти за рубежом, — вклинился Рыжков, у которого от постоянного стресса под глазами уже проступили отчетливые серые мешки, — наши производства закружены на сто процентов сибирскими проектами, предупреждаю заранее, я буду против передачи этого оборудования на сторону.

— Нет, мы поступим по-другому, — я пожал плечами. — Предложим эти концессии разрабатывать совместно французам. Это будет и экономически выгодно, и политически.