Первый всесоюзный съезд союза советских архитекторов, №2, 4-9 ноября 1934 года [Сборник документов]

Для ГДР, которая не так давно чуть не объявила дефолт по внешним заимствованиям и выплыла только благодаря экстренному кредиту ФРГ в июле 1984 года в размере миллиарда дойчмарок, потенциальный отток товаров на восток, не подкрепленный свободно-конвертируемыми дензнаками, не сулил ничего хорошего. А если мы еще и пересчет начнем цен товаров, которые внутри СЭВ ходят, то ситуация для наших социалистических «друзей» — мать их за ногу — может стать вовсе печальной.

Естественно, в Берлине — как и в других странах СЭВ — опасались того, что, взяв их национальную валюту за долги и раздав ее собственному населению едущему на запад, мы спровоцируем переток товаров народного потребления в сторону СССР. Ну то есть по-простому приедут нищие советы и скупят все в германских, польских, чешских магазинах так, что местным просто ничего не останется.

В этом имелся свой резон. Я откровенно не знал, что делать с нашими «союзниками». Экономически они были настоящей гирей на ногах, и единственным резоном существования восточноевропейского экономического блока было не дозволение западу его сожрать, переварить и на этом отсрочить уже свой крах. Натуральный чемодан без ручки — нести не удобно, а бросить жалко.

Тем не менее глобальное решение по интеграции уже было принято. В качестве альтернативы я пригрозил союзникам, что мы перейдем с ними на «рыночные» взаимоотношения. Не можете отдать долги деньгами — не страшно. Мы заберем заводами, землей, техникой. Где там ваши самолеты, корабли, грузовики? Или оружие, у нас его конечно и у самих что у дурака махорки, но пусть лучше страны Варшавского блока уйдут на запад вообще без танков и самолетов, чем потом эти орудия будут нацелены на наши границы. Ну кроме того, всегда можно начать продавать газ и нефть по рыночным ценам, экономики Восточной Германии или Польши от такого просто лопнут как мыльный пузырь, это было понятно нам, это было понятно Хоннекеру, это было понятно Ярузельскому и все остальным тоже.

Пока реальное воплощение — на данном этапе в проработке, а не в готовом виде опять же — получил только договор о возможности создания предприятиями филиалов в пределах границ СЭВ и свободном перемещении рабочей силы. То есть если чехи захотят открыть пивной завод под Рязанью и привести туда свой технический персонал, никаких препятствий в этом чиниться не будет. Пока правда было еще не понятно, когда весь этот механизм заработает полноценно, нужно было, как не трудно догадаться, подготовить огромное количество бумаг, но я надеялся что с первого января 1986 года проект уже нормально стартует. А там глядишь и все остальное потянется естественным образом.

— И как это будет выглядеть?

— Пока не известно, как я уже говорил, принципиальные договоренности еще не достигнуты, — я закинул ногу на ногу, наконец немного расслабившись под светом телевизионных софитов и продолжил мысль. — Но теоретически все должно быть максимально просто. Покупаешь билет на поезд и едешь. Еще не понятно, будет ли таможенный контроль на границах или нет, это один из предметов обсуждения. Скорее всего обойдемся без загранпаспортов, будем ездить друг к другу по внутренним. А может и нет, тогда перед поездкой нужно будет оформить загранник, тогда тоже придется создавать систему массовой выдачи паспортов, у нас сейчас, как вы понимаете, загранник — штука редка, поэтому… В целом все будет как сейчас, просто упростим систему.

— Вот так купил билет и поехал? Никаких разрешений и согласований? — Познер явно был скептически настроен по поводу подобных новаций. Слишком уж революционным была норма, позволяющая свободный выезд и страны. А ведь когда-то на заре советской власти коммунисты хотели заменять смертную казнь высылкой нежелательных элементов заграницу.

— А почему нужно запрещать выезд, скажем, в Болгарию? С капиталистическими странами тут понятно, чисто экономические причины, вывоз валюты, которую можно на что-то полезное потратить, но страны социалистического блока? Мы доверяем нашим союзникам и доверяем нашим гражданам. Отдельные эксцессы обязательно будут, но ради справедливости, они и сейчас есть, тут уж ничего не поделаешь. — Я сделал глоток из стоящего на столике стакана и продолжил мысль, — и вообще мы в Политбюро сейчас обсуждаем целый ряд изменений призванных упростить гражданам возможности в самореализации.

— Например? — Познер вопросительно приподнял бровь.

— Например норма о школьной форме. Не секрет, что она осталась практически неизменной со послевоенных времен, а ведь уже больше тридцати лет прошло. Нет, полностью отказываться от школьной формы никто не собирается, она дисциплинирует, прививает правильный дух коллективизма, да и, если честно, зачатую облегчает родителям жизнь. Не нужно ломать голову, во что одевать ребенка, ну и конечно разница между теми, кто зарабатывает больше, и теми, кто зарабатывает меньше, смазывается, становится не так заметна.

— Но? — Владимир Владимирович был прекрасным собеседником и интервьюером, не мешая мне рассказывать, он своевременно умудрялся вставлять реплики и короткие вопросы, оживляя беседу и делая ее непохожей на выступление с трибуны.

Вообще-то такой формат общения со средствами массовой информации как интервью был для советских руководителей не в новинку. Разве что раньше общение проходило на страницах газет, а не перед телекамерами, но это, можно сказать, частности. Дань эпохе.

Но есть и разница. Для примерна можно отрыть книгу «Избранные речи и статьи» Андропова — не уверен, что кто-то когда-то это делал по собственной воле, но вдруг — на странице 272. Глава будет называться «Ответы журналу Шпигель (ФРГ)» и, казалось бы, вот оно, даже капиталистическим журналистам интервью давали советские генсеки. Но на самом деле ничего общего. Каждый ответ Андропова — это фактически небольшая заготовленная речь на заданную тему. Разве что цитат из классиков Марксизма-Ленинизма не хватает для целостности картины. Очевидно, что простому человеку, сидящему вечером у экрана телевидения такое выступление будет не интересно, а значит, и пропагандистский эффект пойдет прахом. Ну и зачем это нам? Незачем, нужно быть проще, ближе к народу.

— Но есть и другая сторона — на форму поступает очень много жалоб. Мол устаревшая она, не удобная и так далее. И вот появилась идея отдать полномочия по утверждению вида школьной формы на уровень местных отделов образования или даже школ. Очевидно, ничего сверх авангардного на местах все равно не придумают, но зато будет некая индивидуальность. Заодно и над фасоном можно будет подумать, осовременить его так, чтобы все были довольны. Опять же не так давно была разрешена полноценная индивидуальная трудовая деятельность, вот швеям-надомницам работа появится, все от этого только выиграют.

«А вот что делать с швейными фабриками, которые гонят такую одежду, что ее потом никто покупать не хочет, вот это вопрос из вопросов, — мысленно добавил я. — То ли на хозрасчет их переводить, то ли в кооперативы преобразовать, то ли капиталистам в аренду сдавать. И просто взорвать к чертям, а работников перевести на производства, которые у нас лучше получаются. А футболки и юбки пускай турки шьют».

— Я смотрю, Михаил Сергеевич, вы уже и сами начали добавлять себе в одежду индивидуальности? — Познер указал пальцем на высунувшийся из-под штанины «пчелиный» носок в яркую желто-черную полосочку.

— Ну а что же я не человек что ли? — Я улыбнулся, выдав максимум возможного обаяния, и пожал плечами. — Знаете, как за сорок лет надоело каждый день надевать одинаково выглядящие костюмы с галстуками? Тоже хочется разнообразия какого-то. Нет, собираясь утром в Кремль я, конечно, одеваюсь классическим образом, это, можно сказать, моя рабочая одежда точно так же, как у станочника на заводе или у школьника, таковы правила. Но вот к вам я пришел не в свое рабочее время, поэтому могу себе позволить одеться так, как мне хочется.