Перышко из крыла ангела

— Какая?

— В шоу-бизнесе. Так вот, все это правда. Я именно такой и есть.

— Какая самокритичность, — даже не поверила своим ушам Лукреция. — Обычно мужчины так не говорят.

— Я достаточно самокритичен, чтобы говорить о себе как угодно. Но я переживаю за Алену и делаю все, чтобы она не чувствовала, что у нее неполная семья. Возможно, излишне балую.

— Это нормально. Единственная дочь. Не так часто видитесь, да и хорошая она у тебя! Совсем не заносчивая, добрая, искренняя и трогательная.

— Спасибо, коль не шутишь, — покосился на нее Кристиан.

— Я совершенно серьезно, я же с ней пообщалась, — ответила Лукреция.

— Я ею горжусь. Я мог бы купить ей будущее, причем любое, а она предпочла хорошо учиться и получать образование сама. Я ею горжусь, — повторил Кристиан.

— Мы уже скоро подъедем. Надеюсь, повторения цветочной лихорадки не будет? — спросила Лукреция.

— Не надейся, я упорный.

— Упрямый, — поправила его Лукреция. — Как твоя дочь, которую ты за это ругаешь.

Кристиан усмехнулся, а Лукреция поинтересовалась:

— А зачем тебе все это?

— Что?

— Ухаживать за такой теткой, как я, — пояснила она.

— А почему бы и не поухаживать? Ты сразила меня наповал своим сольным танцем! Да и вообще, женщина интересная. Я бы сказал, своеобразная…

— А почему ты больше не женился? — спросила Лукреция, чтобы не выдать своего смущения от слов Кристиана.

— Сегодня что, вечер откровений? Точнее, утро. Я не захотел, чтобы подонок, бабник и козел испортил жизнь еще какой-нибудь женщине.

— Так про тебя говорила бывшая жена? — спросила Лукреция.

— Говорила. Она много чего говорила сгоряча, а потом просила меня вернуться, но я уже поверил ей, что не создан для семейной жизни.

— Сильно втянулся… — отметила Лукреция.

— А ты что на меня так смотришь? Может, замуж за меня хочешь? Так я бы рассмотрел твою кандидатуру…

— Чего так? — удивилась Лукреция. — Сильно танец зацепил? Так не эротический же?

— И это тоже, — улыбнулся Родионов.

— А еще что? — допытывалась она.

— Впервые какая-то женщина понравилась моей дочери. Обычно она просто ревновала и чувствовала себя рядом с моими подружками не в своей тарелке.

— Это настораживает, — посмотрела на его красивый профиль Лукреция.

— Настораживает то, что я не могу тебя забыть, все время думаю о тебе.

— Я не верю в искренность, — ответила она.

— Вообще? Или только в мою? — спросил Кристиан.

— И вообще, и в твою тем более.

— Как знаешь, но я не отступлюсь, — сказал Кристиан, сворачивая на нужную улицу. — Я упорный.

— Упрямый… — поправила его Лукреция.

Оказалось, что к зданию архива подъехать было невозможно. Главные двери были нараспашку, из них на носилках выносили тело в черном пластиковом пакете. «Скорая», полиция…

— Что это? — спросил Кристиан.

— Я не знаю…

— Кто-то «дал дуба» в вашем архиве? Может, посетитель? — предположил он.

— Для посетителей еще рано. Господи, неужели кто-то из сотрудников? — ахнула Лукреция.

— Вот к чему может привести рвение прийти на работу в любом состоянии! — заметил Кристиан.

— У нас такой пожилой персонал! Кто же?! — запаниковала Лукреция. — Ты пойдешь со мной?

— Конечно. Я тебя не брошу.

Кристиан вышел из машины и помог выйти Лукреции. Она поспешила в архив, Кристиан следовал за ней.

Навстречу Лукреции выбежала одна старейших сотрудниц Варвара Никитична.

— Ой, Лукреция! Горе-то какое! Лукреция, что же делать?!

— А что случилось-то? Я ничего не знаю, — растерялась Лукреция.

— Лешку убили! — выдохнула Варвара Никитична, прижимая руки ко рту.

— Как убили? Как Лешку? — опешила Лукреция.

— Сегодня утром пришли на работу. К нему зашла уборщица. И всё! Что тут началось! Там все в крови! Там такой ужас! — причитала женщина. — Зарезали ножом! Кто? За что? Никто ничего не знает. Полицейские сказали, что его пытали.

— Дикость какая. — Лукреция была ошарашена.

— Это ваш сотрудник? — спросил Кристиан.

— Да, молодой парень! — кивнула Лукреция. — Ему бы жить да жить!.

— А чем он занимался?

— Да уж точно ничем криминальным! Он просто валенком сидел за компьютером и переводил бумажные документы в электронные. Что тут криминального? Я с ним совсем недавно говорила! — ахала Лукреция.

— С нами следователь имел беседу, — зашептала Варвара Никитична. — Спрашивал, не говорил ли он чего? Не был ли напуган, не делился ли какими своими мыслями или страхами? Тебя тоже спросят, — предупредила она Лукрецию.

— Да я отвечу! Только что отвечать-то? Я ничего не знаю. Он ни о чем таком со мной не говорил, — ответила Лукреция.

В это время к ним подбежала еще одна сотрудница архива со слезами на глазах.

— Лукреция, так хорошо, что ты пришла! Мы все тебя ждем!

— Да? А зачем ждете? — осторожно поинтересовалась Лукреция.

— Так у нас коллектив пожилой, — и она покосилась на Кристиана, — здоровье уж не ахти какое… Ты самая молодая осталась. Вот мы и хотели попросить тебя сообщить родственникам Леши о его смерти. А то наши девочки все слягут с сердечными приступами или гипертоническими кризами.

— Я? Я должна сообщить? — оторопела Лукреция.

— Пожалуйста! И можешь идти домой! Сегодня уж все равно никто работать не сможет. — И женщина, сунув Лукреции бумажку с адресом Леши, быстро поспешила назад.

Лукреция растерянно посмотрела на Кристиана. Тот понял ее взгляд по-своему, как мужчина, который должен помочь.

— А хочешь, я съезжу с тобой?

— Очень хочу. Я сама в шоке и не совсем понимаю, почему эту миссию возложили на меня? Это же полицейские должны делать.

— А ты знаешь его родственников? — спросил Кристиан.

— Да я не настолько была с ним близка, но кое-чего он о себе рассказывал, конечно. Нет! Я не могу поверить! О нем невозможно говорить в прошедшем времени. Кажется — зайдешь в кабинет, а там он сидит. Щелкает по клавишам и никому не мешает. Сутулый, нескладный, весь погруженный в компьютер. Нет, это невозможно!.. Леша говорил, что он живет со старшей сестрой. Вроде ее Викторией зовут. Родители у них умерли.