Пес, который боролся за свои права

Если вы смотрите телевизор, то, наверное, представляете себе жилище профессора в виде большого дома в викторианском стиле, заполненного громоздкими креслами, сверкающими столами, хрусталем, коврами, где знаменитый ученый сидит за необъятных размеров дубовым письменным столом. К великому несчастью для Мэта, он человек самый что ни на есть реальный, а вовсе не телевизионный профессор, а его жена Марти пишет романы, то есть серьезные книги про людей, и поскольку она, не в пример мне, писатель настоящий, то и зарабатывает гораздо меньше моего. В Кембридже у них такой же каркасный дом, как и у меня. Но в нем только две квартиры. Та, в которой они живут (разумеется, она выкрашена в белый цвет), не имеет даже камина, и вся ее обстановка состоит из канцелярских стульев и столов, сооруженных из положенных на козлы дверей. Столы действительно сверкают, но лишь потому, что покрыты пластиком. При всем том их жилище не назовешь пустым. Куда ни глянешь, всюду полки с тысячами книг и журналов, стопки брошюр и оттисков, горы самых разнообразных вещей, по случаю приобретенных Джерсонами. На кухне полки с соковыжималками, кофемолками, кофеварками, электротерками и кухонными комбайнами, использование которых до сих пор является для хозяев тайной за семью печатями. Вместо картин по стенам развешены фотографии, плакаты с изображением волков и несколько убранных под стекло наживок из лески, которые Мэт вяжет в часы досуга. Мэт не охотится, но во всем остальном он, как говорит Бак, для профессора Гарварда малый вполне нормальный. Вязание наживок — подлинное искусство (я вовсе не шучу), и Мэт здесь настоящий художник. Замысловатое сочетание перьев, кусочков блестящей ткани, разноцветных лоскутков и ниток — все это есть чрезвычайно высокая форма творческого самовыражения. Не в первый раз я с удовольствием рассматривала его образцы, собранные под стеклом.

— Старые знакомые, — сказала я. — Даже я их знаю. Это Джок Шотландец, а это Серебряный Доктор.

— Я потрясен, — шутливо заметил Мэт.

— А этот пушистый?

— Петушиный Гребень, — сказал Мэт. — Но его сделал не я. Работа Эда Николза.

— В самом деле? Я не знала, что ты был с ним знаком. На днях я виделась с его женой или, вернее, вдовой. Так ты его знал?

— Да, — ответил Мэт.

— Кембридж, — улыбнулась Марти.

— Мы частенько рыбачили на Деннисе, — сказал Мэт.

— Да? Шейн тоже там рыбачил, — сказала я. — Думаю, и сейчас рыбачит. Так это Эд Николз сам связал?

— Да, — сказал Мэт. — Разве кто-нибудь так сработает?

— Откуда мне знать? Я подумала, что, может быть, он кому-то это заказал. Или где-то купил.

— Ни в коем случае, — возразил Мэт. — Эд сам его связал. Для нас это дело привычное. Ну, так что слышно?

После краткого обмена новостями, я перевела разговор на Клайда.

— Твой отец и слышать про это не хочет, — сказал Мэт, — но я убежден, что его скрещивания ни к чему хорошему не приведут. Это ошибка. Я говорил об этом в печати.

— Я с тобой согласна, — сказала я. — Сейчас у меня маламут. По-моему, это идеальная волчья собака.

Мы заговорили про маламутов, и я спросила, не собираются ли Джерсоны брать новую собаку. Они решили подождать, пока подрастет как-Его-Там.

— Ограда и собачья конура на месте, — сказала Марти. — Где-то в скорости. Мы об этом думаем.

— Кого вы хотите взять? — спросила я. — Снова овчарку?

— Мы подумываем о золотистом ретривере, — сказал Мэт. — Или о сеттере.

— Вы видели сеттера Шейна? — Меня так и подмывало произнести его имя. Увлечение невозможно хранить в тайне. — У него прекрасная сука-ирландка, — продолжала я, — действительно прекрасная и очень ласковая. Как раз то, что надо для детей. Не знаю, где он ее взял.

Джерсоны обменялись многозначительными взглядами, но ни он, ни она не произнесли ни слова.

— Я могла бы спросить у него.

— Ты с ним часто видишься? — спросил Мэт.

— Не очень. Иногда. Он мой квартирант. Живет на третьем этаже.

— И давно? — спросил Мэт.

— Нет. Совсем недавно въехал. Винди, его сеттер, очень красива. Вам бы она понравилась. Да ты сам можешь его спросить. Вы ведь работаете на одном факультете. Вы там видитесь?

— Изредка, — сказал Мэт. — Он работает еще и в частном секторе.

Частный сектор. Так вот в чем дело. С точки зрения Мэта, Шейн продался промышленности, и, чем бы он ни занимался, его работа имеет прикладной, а не теоретический характер, что в Кембридже считается прибыльным, но не престижным. А я-то удивлялась, откуда у Шейна деньги на квартиру, одежду, мебель и старинные рыболовные снасти, которыми так восхищался Бак. Теперь я все поняла. Но даром ему это не прошло. Подержанные и самодельные вещи Мэта и Марти, их горы книг в бумажных обложках, допотопная «вольво», которая не всегда заводится под дождем? В Кембридже это более престижно, чем тридцатикомнатный дом Мими Николз. И у Мэта только что приняли книгу в издательстве Гарвардского университета. А в Кембридже это означает, что он перещеголял всех, кроме тех, кто сам печатался в этом издательстве, ну а тех, разумеется, перещеголяли те, кто печатался в Оксфорде. Бедный Шейн. У него хватило дерзости работать не просто за деньги, но за большие деньги.

Глава 14

Моя любимая поваренная книга была издана Благотворительным обществом Элизабет Г. Браун, Орлеан, штат Вермонт. В ней есть рецепты самых разнообразных блюд для собак, кошек и людей. Иной раз трудно определить, что на кого рассчитано. Как на скорую руку приготовить домашнее печенье для собак? Вот вам рецепт в нескольких словах. Смешайте три столовые ложки растительного масла и треть стакана воды. Добавьте в воду один стакан пшеничной муки и четверть стакана соевой. Все это как следует размешайте, затем тесто раскатайте, нарежьте на кусочки и пеките до тех пор, пока они не покоричневеют. Если вы хотите, чтобы все было как у настоящих профессионалов, можете купить формочки в виде кости, я же пользуюсь обычным стаканом. Видимо, поэтому Кевин Деннеги и не распознал, что в четверг пеклось на противне. Должно быть, ему пришлось как следует поработать челюстями, и если у него были камни на деснах, то теперь от них не осталось и следа.

— Кажется, на днях ты заходила в аптеку Квигли? — спросил он.

— Да.

— Пока держись от нее подальше. Не стоит снова туда наведываться.

— У меня и в мыслях этого не было, — сказала я. — Знаешь, по-моему, Остин Квигли просто сумасшедший. Или сходит с ума. У него явно неустойчивая психика. За какую-то секунду он меняется буквально до неузнаваемости. Мне никогда не приходилось видеть людей во время истерики, но я боялась, что у него она вот-вот начнется. Он вдруг начал хихикать. Потом я узнала, что он убил одну из собак Сиси. Он сам рассказал мне, словно это обычное дело. Я ему не доверяю.

— И если тебе надо провести какие-нибудь малярные работы, то займись ими сама.

— Я всегда сама этим занимаюсь, — сказала я. — А в чем дело?

— Пит Квигли на многих работает здесь по соседству. Красит фасады.

— Я знаю. Остин говорил мне об этом.

— Но он свою работу называет иначе, — проговорил Кевин с каменным выражением лица.

— Кто?

— Пит, — ответил Кевин. — Художник.

— И как же он ее называет?

— Доводкой. Он, что называется, мастер. — Кевин был очень доволен собой. — Он не красит. Он занимается доводкой. Мики потратил битый час, чтобы выяснить, чем парень зарабатывает на жизнь.

— О, — сказала я, — я ему сочувствую. Он твой родственник и, по-моему, малый что надо. Время от времени он снимает обноски Санта Клауса.

— Слышала бы ты его в декабре, — сказал Кевин. — Ну как бы то ни было, я знаю, что Рита в отъезде, и поэтому решил предупредить тебя на тот случай, если бы тебе вздумалось за это время перекрасить ее квартиру. Я не хочу, чтобы он совал сюда нос.

— У меня этого и в мыслях не было. К чему кого-то нанимать, когда все можно сделать самой? — В чем-то Бак прав. Иногда во мне действительно оживает моя мать. Иногда она говорит моими устами. — Впрочем, Ритина квартира в ремонте не нуждается, а третий этаж я отделала, пока он стоял пустым.

— Хорошо.

— Послушай, — сказала я. — Мне иногда все-таки кажется, что Остин получил сполна. Правильно? Так все считают. А теперь ты говоришь мне, что это сделал их малыш. («Малыш» был примерно моего возраста.) Или мог бы сделать? Ты действительно думаешь, что он убил свою мать?

— Конечно нет, — возразил Кевин. — Разве так бывает? Для этого нам пришлось бы изобрести новое слово. Что ж, подумаем. Матереубийство. — Последнее слово он произнес медленно и по слогам. — Подойдет?

— Отвечай серьезно. Ты думаешь, что это сделал он? Де Франко тоже так думает?