Пёс, миллионер и прочие неприятности

–  Как дела?

–  Мать твою, - выругалась, поворачиваясь с колотящимся сердцем.

Марат сидел на диване, на плече кухонное полотенце, в ногах Джек, довольный донельзя.

–  Не надо мать. Возьми лучше брата, он меня жутко бесит.

–  Ты обещал не мешать.

–  Я и не мешал. Минут двадцать смотрю, как ты усиленно строчишь. Слушай, а муки творчества у тебя бывают?

–  Это как?

–  Ну когда смотришь в чистый лист, страдаешь и не можешь написать ни строчки.

–  Ну это не муки, нормальный творческий процесс. Знаешь, когда муки? Это когда писать не хочешь, а надо. А у тебя не только лист белый, но и в голове пусто, свистнешь, а там эхо от стенки к стенке сутки летает. Вот это муки.

–  Метафорично, - высказался Марат, а я нахмурилась, думая, что он надо мной издевается.

–  А вообще, я не люблю, когда ко мне лезут в то время, как я пишу.

–  И часто к тебе лезут?

–  Не особенно. Я же одна живу.

–  То есть огребает в основном пес?

–  На пса это не распространяется. Он существо подневольное. А остальные могут и огрести.

Тут на кухне что-то зазвенело, я расширила глаза.

–  Это что?
– поинтересовалась с легким испугом.

–  Таймер на духовке. Ты не знала?

–  А у меня духовка есть?

Марат только головой покачал, пряча улыбку. Удалился на кухню, Джек, путаясь в ногах, поспешил следом.

–  Предатель, - пробурчала я, поворачиваясь к тексту.

Ароматы усилились, я бы даже сказала, решили пойти в атаку на мой вечно голодающий организм. Я решила сопротивляться до конца. Посмотрела на текст, потом на выход из комнаты. Снова на текст. Кажется, у меня буквы плывут перед глазами, срочно надо подкрепиться, а то невозможно же так работать!

В общем, через пару секунд я уже стояла на пороге кухни. Марат разрезал лежащий на тарелке пирог.

–  Что, настоящий?
– приблизившись, я стала разглядывать это чудо.
– Надеюсь, ты его не с собачьими консервами приготовил?

–  Я не настолько извращенец, - хмыкнул Марат.
– Мяса у тебя нет, но картошка обнаружилась. Так что вот.

Развенувшись, он поставил на стол две тарелки с невероятно вкусными на вид кусками пирога. Я почти прослезилась. То ли от того, что такой мужчина кому-то в мужья достанется, то ли просто от голода.

Пирог получился на ура. Я решила проявить гостеприимство и заварила чай. Мы мило пообедали, поглядывая друг на друга, наконец я поинтересовалась, сунув в рот последние крошки:

–  Так чего ты у меня на квартире отираешься?

Марат недоуменно захлопал глазами, а потом сделал вид, что обиделся. Я в ответ сделала вид, что не заметила, и он обиделся более демонстративно. Выглядело это забавно, я против воли хмыкнула, пнув его по ноге. Он этого не ожидал, дернулся, пролив горячий чай себе на футболку. Глаза его округлились, лоб покрылся складками, а зубы сжались - в общем, было понятно: страдает.

Через мгновенье страдание стало таким большим, что вместить его только в себя он не мог, а потому решил поделиться со всем миром. И начал с моей матери. Слава богу, она где-то далеко и получает просветление, так что точно не пострадает от всего того, что Марат высказал, стягивая футболку.

Я заметалась было, желая помочь, но так и замерла. Ох ты божечки.

Один, два, три, четыре, пять…

Тут Марат начал обмахивать свой великолепный торс футболкой, и досчитать количество кубиков на его животе я не успела. Зато тут же втянула свой и плечи распрямила.

–  Давай помогу, - убрав его руки в сторону, подула на торс, быстренько досчитав.

А то как же уснуть потом, если не знать, сколько их! Вот ни за что бы не подумала, что у Марата такое тело. Не, видно, конечно, что он за собой следит. Но кубики… Настоящие. В общем, я не удержалась и ткнула в один из них пальцем.

–  Ты чего?
– Марат перестал причитать и посмотрел с удивлением.

–  Твердый, - высказалась я, он вздернул брови в удивлении. Я ткнула второй кубик.

–  Тоже твердый?
– спросил он, разглядывая меня, как умалишенную.

Наконец торсовое затмение покинуло меня, и я отскочила назад. Схватила бутылку с маслом и сунула в руки Марату.

–  Это зачем?
– продолжал недоумевать он.
– Предлагаешь намазать пресс маслом?

Кажется, ожоговая боль спала и к парню понемногу возвращается привычная насмешливость.

–  Это для ожога.

–  Да его вроде нет.

Я еще раз опустила взгляд на торс. Посмотрела секунд десять, склонив голову, и констатировала:

–  Действительно, нет. Знаешь, - сделала шаг назад, - мне надо еще поработать.

Резко развернувшись, ринулась в комнату и упала через Джека, мирно лежавшего на полу в коридоре. Джек подскочил на месте и мигом оказался под диваном, хотя еще минуту назад я бы руку на отсечение дала, что собака туда не пролезет.

–  Ты как?
– Марат, подхватив, поставил меня на ноги, так что я оказалась прижата спиной к его груди.

Ну то есть это образно говоря, учитывая разницу в росте, к груди оказалась прижата моя голова. Руки Марата все еще держали меня, и я чувствовала некоторую двусмысленность ситуации. Такую немного волнующую двусмысленность, ну вы понимаете.

Если бы мы были героями одного из почивших романов, то руки Марата сейчас плавно бы заскользили по моему телу, а губы оказались на шее, и его дыхание опалило бы мою кожу. И я бы вся трепетала, как лань, которую настиг властный самолюбивый лев. Она боится его, но уже добровольно сдалась в плен, стала добычей.

Е-мое, какая романтическая чушь лезет в голову, когда большие мужские руки сжимают тебя в объятиях. Кубики эти еще, ну.

–  Работа, - пискнула я и, сделав новый рывок, оказалась в комнате.

Села за ноутбук и застучала по клавишам. Надеясь, что Марат не видит, что я пишу, потому что написанное на экране не всегда даже можно было словами назвать. Через пару минут я услышала, как на кухне включилась вода, и облегченно выдохнула.

Стерла целый лист абракадабры и уставилась на последнее предложение. Совершенно не соображаю, о чем тут шла речь. Перечитала раз, другой, третий, гоня прочь пошлые мысли. Наконец, пришла к выводу: героям нужен секс. Немедленно!

И хотя он вроде там не предполагался, но как по мне, пришелся прямо к месту. Ну и что, что герои друг друга ненавидели… От ненависти до любви, как говорится…