Пес в колодце

"Ну что за кретин?!" – думает Уотсон, подбегает к direttore и вопит ему прямо в ухо:

– Ек задерживай их, Франко высадит Никколо и вернется за остальными.

– Вернется? Ты получше присмотрись к этому сукину сыну Заккарии и на его довольную рожу… Не вернется.

И правда. На лице мафиози заметна гримаса мстительного удовлетворения. Он машет рукой в знак прощания, после чего вертолет неспешно облетает крышу.

– Да что же он творит, что творит… - сопит Бьянки. – Мы же сообщники.

– Без Кардуччи мы не представляем для него никакой ценности. Если только он захватит Альдо, то в его компьютере найдет все необходимое, чтобы возобновить программу. Мы же представляем собой ненужную группу, с которой нужно будет делиться добычей.

Похоже, Бьянки этого не понимает.

– Прошу всех успокоиться, - кричит он напирающим сотрудникам SGC. – Встаньте в алфавитном порядке, время у нас еще есть, Франко сейчас прилетит. Два-три курса – и он заберет всех.

Если у кого и имелись иллюзии, тот теряет их, видя, как машина облетает цилиндрическую махину "Шератона", направляясь в сторону Монтанийских Нагорий. Теперь можно рассчитывать только лишь на помощь городских служб. Откуда-то снизу доносится вой первой пожарной машины. Ну а что с вертолетами, вернулись ли они на базу после последнего пожара в Апеннинах?

Оглушительный взрыв. Массы раскаленного воздуха раскалывают световой люк на громадном патио. Люди разлетаются по крыше, словно биллиардные шары. В образовавшейся в результате взрыва дыре все больше накапливается дыма, а вскоре появились и языки пламени. Лили вспоминаются изображения ада из эротического фильма ужасов "Бал у сатаны" (производство SGC, сто двадцать семь миллионов зрителей в течение года). "Это ожидает всех нас", - размышляет она с отчаянием. При таком темпе распространения огня спасательные вертолеты просто не имеют права успеть. Ей хочется плакать, но в этот момент в ней отзывается другая Уотсон, твердая словно камень. "Думай логично, поразмысли, что ты можешь сделать".

Женщина доходит до края крыши, перелезает защитный барьер. Высовывает голову… С северной стороны, если не считать лабораторных этажей, фасад выглядит практически целым. Видны проблесковые маячки пожарных и полицейских машин. Вот только пожарники сильно помочь не могут: их лестницы не доходят выше десятого этажа. На ярко освещенной Пьяцца Гарибальди уже размещаются телевизионщики. Прямая передача с крупного пожара, пускай и посреди ночи, для них это подарочек, отказаться от которого невозможно. Наверняка там есть и наши группы – с горечью думает начальница секретариата концерна. Тут же ее взгляд падает на громадные буквы SGC в нескольких метрах от нее, каждая из которых имеет более четырех метров в высоту. Неоновые трубки, вообще-то, погасли в самом начале пожара, но конструкция выглядит солидно. От здания ее отделяют солидные стальные, негорючие балки. Вот если бы добраться туда… Пару недель назад она видела программу. Три канатоходца, без какой-либо страховки, именно здесь, на буквах с неоновой подсветкой, совершали десятки трюков под "Турецкий марш" Моцарта, заканчивая эффектным стриптизом внутри буквы "G".

Так почему бы мне не попробовать, я молодая, спортивная – Лили стряхивает свои туфли от Гуччи, отбрасывает узкую юбку. Доходит до балки, легко касается ее пальцами ступни, словно прыгун, исследующий место толчка. Балка узкая, но, по крайней мере, прямая и шершавая. Еще девочкой Лили тренировалась на бревне, чувство агорафобии ей чуждо. Тем временем, гул подступающего огня делается все громче. Дальше. Женщина смело входит на опору. "Думай о чем-нибудь другом", - заставляет она себя. Сейчас ты всего лишь в спортзале в Нью-Йорке, десять лет назад, мама и Чарльз где-то тут. Не гляди вниз. Выпрямись, втяни живот, улыбочка! Пять секунд, и вот она уже держится за букву "S". Удалось!

По узенькой подставке она переходит на другую сторону подсвеченной буквы. Для потребностей обслуживания там размещены невидимые снизу захваты для рук. Там можно даже и присесть, переждать. Лили не знает, что крупный план ее напряженного лица посредством спутников сейчас передается на весь мир. Завтра она очутится на обложке "Супермедия". Но пока что длится страшное сегодня.

– Лили, Лили, - доносится сзади пискливый голос Розенкранца. – К тебе пройти можно?

Только его здесь не хватает. Девушка с беспокойством думает о десятках других беженцев, стремящихся вслед за direttore. Выдержит ли неоновая вывеска всех желающих, не станут ли они спихивать один другого. Но что ей ответить? Тем более, ей известно, что с нынешней техникой направленный микрофон способен зарегистрировать даже ее дыхание.

– Смело, Эусебио, - кричит она в ответ. – Это не так сложно.

Розенкранц умирает от страха. И он даже не пытается этого скрыть. Глотает успокоительную таблетку. Ну, если уж той сучке удалось… Direttore ставит ногу на балку. Затем пугливо ее убирает. Нет, разыгрывать из себя Тарзана он не будет. Он садится на балку верхом и начинает передвигаться вперед. Краем глаза он замечает, что к нему присматривается Бьянки; другие же пытаются забраться на тарелки громадных антенн. Идиоты, как будто не знают, что те расплавятся… Потихонечку, полегонечку, но вперед. Немного жалко брюк от Армани… И вот он добирается до буквы.

– Я спасен, - шепчет Розенкранц.

– Сейчас тебе нужно подняться и сделать шаг, - инструктирует его главная секретарша. – Нащупай захваты.

Direttore поднимается очень, очень осторожно…

Взрыв оглушителен; добравшийся на крышу огонь как раз лизнул неплотно закрытый резервуар с топливом для вертолетов. Струю горящего бензина заливают окружающее пространство. Волна жара добирается до Эусебио. Тот пытается удержать равновесие. Кончики пальцев дотягиваются до края красной буквы "S". Но не хватают его. Ступни теряют опору на балке. Некрупное тело генерального директора совершает удивительные эволюции и летит к неизбежной встрече с землей.

Окаменевшая от ужаса Лили, прижавшись к верхней дуге буквы "S", следит за разыгрывающимся на крыше инферно. Сцены превосходят самые смелые фантасмагории Иеронима Босха. (Операторы телесъемки получат за эти кадры специальную награду на смотре документальных материалов в Венеции). Человеческие тела скручиваются в огне, будто шкварки на сковороде. С нечеловеческим воплем охваченный языками огня Бьянки перескакивает ограду и кометой пикирует вниз…

Когда четвертью часа позднее спасательная команда стащит ее с подсвеченной буквы, синьорина Уотсон будет совершенно седой…

Воздушная машина Амальфиани не останавливается в Сионе, но смело направляется в верхнюю часть долины Роны, чтобы возле городка Бриг свернуть в сторону самого высокого горного массива Альп. Мы летим над живописной долиной Маттерваль, внизу расстилаются альпийские деревушки во главе со знаменитым Церматом. Тут же открывается панорама на величественную глыбу Маттерхорна, истинное каменное чудо, черный гигантский обелиск на фоне ослепительной белизны вечных снегов и ледников, потрескавшиеся, застывшие языки которых играют бледными оттенками синего, зеленого и розового.

В отличие от меня, не способного прийти в себя после смерти Пристля, его убийца находится в превосходном настроении, напевая себе под нос старые шлягеры Studio Uno; он охотно дает пояснения, тем более, что ему есть чем похвалиться. По ходу радиоконцерта шлягеров он узнает о трагической смерти большинства занятых в центральной конторе SGC сотрудников Консорциума и пожаре здания. Во мне это никаких особых чувств не пробуждает. Эти люди заслужили подобную кончину. Потом пытаюсь узнать чуть побольше относительно собственной судьбы.