Пёс во тьме

Этот последний анмаглахк, нижняя половина лица которого все еще была укрыта повязкой, продолжал отступать к основной стене комнаты. Но его глаза были направлены на кого-то другого.

Бротандуивэ проследил за его взглядом.

Куиринейна стояла за ним со стилетом в ее правой руке и оперением стрелы анмаглахка, торчащим ниже ее левого плеча.

— Что в слове «беги» ты не понял? — зашипела она на него, а затем заглянула в комнату Сердце-Корня.

Бротандуивэ не мог снова посмотреть туда. Удивление на лице Куиринейны быстро сменилось тоской.

— Нам конец, — прошептала она. — Ты разрушил и разоблачил наше дело. Теперь нет никаких сомнений в том, что мы выступаем против него.

Он ничего не сказал. Во всем этом была необходимость, которую только он мог почувствовать. Они должны были бежать и предупредить всех, кто был с ними, чтобы спрятались еще лучше, а Куиринейна была ранена.

Бротандуивэ развернулся, потянувшись к ней, но она развернула кончик стилета к анмаглахку, жавшемуся к стене.

— Я знаю твои глаза, Махкейньек! — сказала она. — Не вздумай следовать за нами… и тогда, возможно, ты проживешь немного дольше.

Бротандуиве потянул ее за собой, и, прыгнув через распростертого Джуаниарэ, они побежали по лестнице.

Никого не было снаружи в полянке между Великим Дубом и теми, что окольцовывали его. Он бежал на север, ведя путь вглубь леса и стараясь уйти как можно дальше от Криджиахе. Позже он не мог сказать, как долго они бежали, прежде чем он услышал, как Куиринейна споткнулась позади.

Замедлившись, он заставил ее отдохнуть, спрятавшись под низкими ветвями ели, когда он обошел все вокруг, чтобы убедиться в отсутствии погони. Вернувшись, он опустился на колени возле нее, чтобы осмотреть стрелу, которую она получила, пытаясь защитить его.

— О чем же ты думал? — спросила она. — Что ты можешь просто вломиться туда, в его дом… и убить его? Как можно сделать это при таком количестве присутствующих? Даже ты не смог бы поразить его при данном раскладе.

Это не приходило ему в голову, пока она не увидела, что у него есть. Когда он рассказал ей об анмаглахках, спящих за стенами, словно духи, она лишь пристально посмотрела на него.

— А очень думала ты, — добавил он, — когда убила анмаглахка в доме Глеаннеохкантва?

Она отвела взгляд.

Бротандуивэ вздохнул. Ситуации на самом деле было сложно сопоставить, у нее, скорее всего, просто был ограничен выбор — как и у него. Но здесь был вопрос о стражах, затаившихся как греймасги в тени стен.

— Как мы могли… по крайне мере ты… не знать об этом? — спросила она, словно читая его мысли.

Бротандуивэ не ответил ей. Вельмидревний Отче прожил слишком долго. Оказалось, что время и дерево, служившее ему домом, позволяло ему больше, чем просто жить под его кроной.

— Это уже свершилось, — сказал он, — и мы убили своих, несмотря на то, что они могли считаться врагами. Любые мятежники, анмаглахки или другие, будут страдать за это, сколько возможно… если их схватят, — он замолк. — И я, возможно, так же убил коварлеасу.

— Джуаниарэ все еще дышит, — категорично заметила она. — Я проверила его, чтобы убедиться.

Бротандуивэ приподнял бровь.

— Я оставила его в живых, чтобы он посеял страх, — пояснила она прежде, чем он спросил. — Смерть не сокрушит его так, как поломанная жизнь. Я знала, что ты предпримешь, прежде чем вошла. Джуаниарэ, подхалим по природе, почует страх, что Отче не может его защитить… от нас. — Куиринейна посмотрела на него. — И он все разболтает, — добавила она, и ее голос наполнился горечью. — Как и Махкейньек. Пусть они боятся даже наших неудач. Ради других мы сейчас подвергнемся открытым гонениям, пусть они боятся каждой тени в безмолвии.

Бротандуивэ все еще размышлял, глядя на блики в лице Куиринейны.

Война во тьме и безмолвии началась в эту ночь, хотя она и думала о тех, кого должна была защищать от рождения. Как и его потерянная Эйллеан, она думала о своих людях, и она была дочерью своей матери. Несмотря на все свои провалы в эту ночь, он думал, что не мог бы испытывать за нее большей гордости, даже если бы она была его собственной дочерью.

Бротандуивэ обратил свое внимание на рану Куиринейны и снял слои ткани землистых оттенков. Стрела прошла насквозь, но, судя по углу, под которым она вошла, она пронзила только плоть, а не кость. Прижав плотно шарф к ее коже, он выдернул стрелу со спины одним движением. Она лишь слегка вздрогнула.

— Я покрою ее мхом и попытаюсь остановить кровотечение, — сказал он.

Они оба молчали, пока он ухаживал за ней. Закончив, он откинулся, качнувшись на пятках, словно не зная, что сказать.

— Мы не можем больше так рисковать, — наконец, сказал он.

Она наклонила голову набок, и ее гнев исчез. Как и он, она понимала, что прошлое невозможно изменить. Что сделано, то сделано.

— Ты действительно собираешься убить его?

Озадаченный таким поворотом событий, Бротандуивэ изучающее посмотрел на нее.

— Я пришел за журналом, но провалил миссию, и, зная, что он использует его против нас… да.

Он все еще был ошеломлен видом Сердце-Корня, закрывающегося перед ним.

Куиринейна попыталась сесть, и ему практически удалось остановить ее. Все, что ей удалось, это приподняться и зарыться в плащ. Когда она вытащила руку и снова откинулась, она протянула ему нечто.

Это был журнал, и за свою долгую жизнь он редко бывал в таком удивлении, что потерял дар речи.

— Как… откуда?

— От Джуаниарэ, — сказала она. — Я же сказала тебе, что проверила его. Он нес его.

Практически не веря, он потянулся к книге. Она не отпустила его, когда он потянул.

— Я сделала это не для тебя, а для того, кто нес его, — сказала она, а затем отпустила.

Когда он полностью заполучил журнал, он почувствовал небольшую выпуклость в его верхней обложке. Открыв его, он нашел небольшой овальный кусок полированного дерево… слово-древо.

— Ряд мятежников из клана Алачбен присоединился к нам, — сказала она. — Они с нами и до сих пор избегали любых подозрений. Одна из их целителей может сравниться своим мастерством с Глеаннеохкантвы. Как и все в нашей группе, она сделала это из древесины главного дерева в своем селении.

Он сжал слово-древо в руке. В том, что они могли напрямую общаться при необходимости, было некое облегчение.

— Ты и Глеаннеохкантва знали об этом? — спросил он.

У нее хватило такта выдержать паузу, прежде чем сказать.

— Он знал, что лучше держать такую информацию ограниченно, для защиты отдельных группировок, особенно в случае с Алачбен. Из всех оппозиционных группировок только эта не привлекла никакого внимания Вельмидревнего Отче.

Хотя и обеспокоенный этой информацией, Бротандуивэ обратил свои мысли к главному вопросу.