Песчаная война

Один бархан, другой… Какая-то скала, зубом торчащая посреди пустыни. Куда же удалилась Вика? Стыдливость стыдливостью, но зачем так далеко?

Вдруг не было никакого скорпиона? Просто девушка заблудилась. Пустыня везде одинаковая, ни дорожек, ни указателей. Может, вернуться и позвать хотя бы Серегу? Он ведь как-то умудряется ориентироваться посреди песка и скал. Не ровен час, сам заплутаешь в двух шагах от общей группы. Наверное, Игорь так бы и сделал, только вдруг стало стыдно: мужчина, и сразу просит помощи там, где по идее обязан справиться сам. Хоть попытаться справиться. Сколько тут до места привала?

Вику Игорь увидел за следующим песчаным холмом. Девушка стояла вполоборота к нему, и вид у нее был весьма испуганным. Немудрено. Прямо против нее застыл солдат, один из тех, кто сопровождал туристов, и вид у него был явно не хороший. Он тянулся к женщине со вполне определенными намерениями, руки уже почти у майки, а Вика даже не пятилась, застыла, словно кролик перед удавом.

Появление нежелательного свидетеля было замечено сразу. Вика радостно встрепенулась, солдат же чуть повернулся и красноречиво положил руку на автомат. Молодые люди поняли движение правильно. Во всяком случае, Вика так и не бросилась к Игорю, хотя в первый миг явно собиралась, а парень встал и лишь смотрел на руку военного.

Может, надо было вести себя наглее, но если солдат вдруг выпалит сдуру? Будет он отвечать или нет? Судя по виду, колебаться абориген явно не станет.

Вдруг стало страшно. Настолько, что пропали силы на любой шаг, вперед ли, назад. В далекой Москве Игорь казался себе довольно крутым. Во всяком случае, порою, пусть не часто, доводилось драться, и ничего, прочь не бежал. Иногда давал кому-нибудь, иногда получал сам, обычное дело. Но там у противников не было оружия, даже ножа. Куда рыпнешься против автомата? Пока окажешься рядом, изрешетят, набьют свинцом. Зачем только отправился на поиски подруги?

Парень даже не испытал неловкости перед девушкой. Страх элементарно забил все прочие чувства, лишил каких бы то ни было мыслей. Абориген осклабился, понял это звериным чутьем, даже, кажется, хотел прогнать чужака прочь, только вдруг, убежав, тот поднимет тревогу? Ствол автомата совершил полукруг, уставился на Игоря, а вторая рука египтянина несколько раз махнула сверху вниз.

Может, ноги Игоря просто ослабли, не выдержали веса тела, согнулись сами, и парень медленно опустился на колени. Пот обильно тек по лицу, откуда только в теле взялась лишняя жидкость, руки стали подрагивать, и лишь где-то в глубине сознания промелькнула мысль: поступать надо не так.

Резкий металлический щелчок раздался совершенно внезапно для всех присутствующих. Три пары глаз невольно повернулись в направлении звука, скрестились на вершине холма, где одиноко застыл Вояка. Правая рука лежит на висящем через плечо автомате, во всем облике какое-то спокойствие и уверенность в себе.

– Я, кажется, говорил: далеко от расположения никому не отходить, – спокойно объявил Вояка. На египтянина он не смотрел. Но почему-то при этом чувствовалось: стоит последнему совершить хоть одно резкое или угрожающее движение, и немедленно последует выстрел. Последний для похотливого солдата.

Тишина, только ветерок чуть шелестел песком.

– Долго будем тут загорать? Марш в лагерь! И чтобы оттуда ни ногой! – странно, вроде голос Вояка особо не повышал, но ослушаться его было невозможно.

Вика наконец-то вышла из подобия транса, шагнула в сторону Игоря. Тот тоже опомнился, поднялся, хотя ноги его слегка дрожали. Лица молодых людей были бледны, словно куда-то вдруг пропал загар. Но если девушка всматривалась в своего ухажера, то Игорь упорно отводил глаза. Хотя он-то в чем виноват? Что еще оставалось делать?

Египтянин не препятствовал уходящим. Он как-то сник, даже вроде бы сделался меньше ростом. Автомат его теперь висел совершенно свободно, руки – в стороне от оружия, а вот что таилось во взгляде, толком не понять. Восток, тут даже выражения лиц иные. Вояка чуть махнул свободной рукой, мол, иди первым. Пошел, только изредка пытался коситься, и тело было напряженным, будто так и ждало роковой очереди.

– Как ты? – выдавил из себя Игорь. Глаз он по-прежнему не поднимал.

Девушка не сказала ничего. А ведь могла бы и ударить. Но пережитое подействовало иначе, и взгляд Вики не отличался от взгляда побитой собаки.

– Вояка прав: нельзя одной отходить далеко. Вдруг что-нибудь случится? Разве так можно? – Игорь говорил, словно его тут и не было в соответствующий момент.

Впрочем, его не то не слушали, не то не слышали…

* * *

Александр проснулся толчком, словно и не спал вовсе. Ремень автомата был накручен на руку, разгрузка так и не снята – мало ли какие сюрпризы преподнесет еще судьба? Даже ноги не освобождены от обуви, хотя им-то отдых нужнее всего.

Мгновенный взгляд вправо-влево. В глобальном смысле – порядок. А вот Дина рядом не спит, сидит, обхватив колени руками. Даже не оглянулась, словно происходящее совсем ее не касается.

– Почему не спишь? – Александр тоже перетек в сидячее положение и машинально полез за сигаретами.

– Уже выспалась, – безучастно отозвалась девушка, не посмотрев в его сторону.

Самое плохое – такое настроение. Усталость и та намного лучше.

– Прорвемся, – вздохнул Александр. И сразу понял, что причина переживаний отнюдь не в их положении.

– Мы должны ехать туда. Надо помочь.

– Не должны. Понимаешь, в данном случае ничего мы не сделаем. Даже если нас не задержат по дороге, не откроют огонь, не разбираясь, кто перед ними, мы будем лишь путаться под ногами и всем мешать. Врачей среди нас нет. Лекарств – тоже. Я не говорю о средствах защиты, инструментах, вообще ни о чем. Голыми руками завалы разбирать бессмысленно. Хочешь приехать и оказаться в роли зрителя?

О собственной незавидной судьбе облученных он говорить намеренно не стал. Знал, что это не остановит девушку, скорее, напротив, подтолкнет ее к необдуманным действиям. Есть люди, готовые пострадать за кажущиеся им правильными поступки. Возведенная в абсурд жертвенность там, где требуется в первую очередь благоразумие.

– Порою лучшая помощь – это не мешать. Представь, что ты пишешь статью, а в это время вокруг ходит толпа посторонних, пытается занять твой стол, топочет вокруг, заглядывает тебе через плечо, ведет какие-то разговоры…

– Тогда я вступлю в армию, – заявила Дина. – Буду мстить тем, кто сбросил бомбы.

– Динушка, – как можно мягче отозвался Александр, – я ведь говорил: война, как никакое иное дело, любит профессионалов. В противном случае это не солдат, а пушечное мясо. И от него гораздо больше вреда своим войскам, чем противнику. Надо же вытаскивать, выделять людей для переноски, потом – лечить, если еще жив. Пока научишься, война давно закончится так или иначе. Кстати, насколько помню, здесь обучение новобранцев длится больше года. Упор на небольшую, но умелую армию. И еще… мы сейчас единственные, кто знает правду о произошедшем в отеле. Поэтому просто обязаны добраться до цивилизованных мест и все рассказать. Там ведь тоже погибли люди. Много людей.