Песчаный дьявол

Омаха нахмурился, уже не такой уверенный.

– Я отдаю себе отчет, что это звучит немыслимо, – снова заговорил Пейнтер. – Но если ты уберешь пистолет, я все объясню.

Омаха лишь стиснул пистолет крепче.

– Пока что это единственное, что развязало тебе язык.

Пейнтер вздохнул. Что ж, попробовать все равно стоило.

– Ну ладно, пусть будет по-твоему.

Стоя под прицелом направленного в лицо пистолета, он вкратце изложил все, что знал: взрыв Тунгусского метеорита в России в 1908 году, таинственное гамма-излучение, обнаруженное в бассейне Подкаменной Тунгуски и в Британском музее, свидетельства того, что при обоих взрывах была образована плазма. И наконец, указания на то, что где-то в Оманской пустыне, возможно, находится источник антивещества, которое пребывает в какой-то неизвестной стабильной форме и не вступает во взаимодействие с окружающим веществом.

– Однако сейчас, возможно, антивещество выходит из стабильной формы, – закончил свое объяснение Пейнтер. – Может быть, именно поэтому метеорит взорвался в Британском музее. И то же самое может произойти здесь. Возможно, впервые нам представится возможность обнаружить и сохранить источник безграничной энергии. Если мы успеем...

Кара нахмурилась.

– И как намеревается поступить с таким безграничным источником энергии правительство Соединенных Штатов Америки?

Пейнтер прочитал в ее глазах подозрение.

– В первую очередь защитить. Это является первостепенной задачей. Защитить от тех, кто может им злоупотребить. Если этот источник энергии, открывающий небывалые возможности, попадет в нечистые руки...

Он не договорил. Повисло напряженное молчание. Все присутствующие прекрасно поняли, что сейчас мир оказался разделенным не столько государственными границами, сколько идеологиями. Хотя формально и не объявленная, бушевала новая мировая война, в которой терпимость и уважение к правам человека приняли на себя удар со стороны деспотизма, нетерпимости и слепого фанатизма. И хотя иногда сражения этой войны велись у всех на виду – в Нью-Йорке, в Ираке, – основная борьба проходила невидимо, тайно. Ее герои оставались неизвестными, злодеи не раскрывали свои лица. И вот сейчас те, кто выбрался на этот пустынный берег, помимо своей воли оказались втянуты в эту войну. Наконец молчание нарушила Кара:

– А те другие, которые похитили Сафию... Это ведь те самые, кто проник в Британский музей.

Пейнтер кивнул.

– Скорее всего.

– Кто они такие? – спросил Омаха, по-прежнему держа пистолет наготове.

– Не знаю. Твердой уверенности нет.

– Врешь!

Пейнтер поднял руку.

– Со всей определенностью я знаю только того, кто возглавляет эту группу. Моя бывшая напарница, с которой я проработал несколько лет. Шпион, внедренный в УППОНИР.

Слишком обессиленный, он не смог скрыть переполнявшую его злость.

– Ее зовут Кассандра Санчес. Мне так и не удалось выяснить, на кого она работает – на какое-нибудь иностранное государство, на террористов или на черный рынок. Могу сказать только, что эти мерзавцы не стеснены в средствах, прекрасно организованы и действуют беспощадно.

– А вы со своей напарницей теплые, пушистые котята.

– Мы не убиваем ни в чем не повинных людей.

– Нет, вы гораздо хуже, твою мать! – бросил Омаха. – Вы сваливаете грязную работу на других. Вам было известно, что мы направляемся прямо в дерьмо, но вы держали язык за зубами. Если бы мы заранее знали, что нас ждет, мы могли бы подготовиться лучше. И может быть, нам удалось бы предотвратить похищение Сафии.

Пейнтеру было нечем возразить. Омаха прав – его застигли врасплох, по его вине над операцией нависла угроза срыва, а жизнь этих людей оказалась в опасности. Поглощенный раскаянием, Пейнтер не успел среагировать вовремя. Порывисто шагнув вперед, Омаха приставил дуло пистолета прямо к его лбу и заорал:

– Ах ты ублюдок, это ты во всем виноват!

Пейнтер услышал в его голосе боль и страдание. Этот человек потерял способность рассуждать. Но и у Пейнтера в груди вскипела ярость. Он замерз, устал, и ему надоело терпеть, когда у него перед носом размахивают пистолетом. Оставалось только решить, как именно отделаться от Омахи. Корал ждала, застыв в напряжении. Поддержка пришла оттуда, откуда ее никто не ждал. Тишину пустынного побережья внезапно разорвал конский топот. Все обернулись на шум, даже Омаха. Отступив назад, он опустил пистолет и пробормотал:

– Проклятье...

От этого восхитительного зрелища захватывало дух. Белый жеребец несся вдоль кромки воды. Из-под копыт вылетали комья сырого песка. Это был тот самый породистый скакун с "Шабаба Омани". Жеребец несся к людям, вероятно привлеченный их громкими голосами. Судя по всему, от места гибели корабля он добрался до берега вплавь. Разгоряченный, жеребец остановился в нескольких ярдах от людей и тряхнул головой, выпуская в прохладный ночной воздух облака пара.

– Не могу поверить, что ему удалось спастись! – проговорил Омаха.

– Всем известно, что лошади прекрасно плавают, – снисходительно заметила Кара.

Но даже она не смогла скрыть в голосе восхищение. Один из "призраков пустыни" медленно приблизился к благородному животному, подняв руку и нашептывая что-то по-арабски. Жеребец тревожно заржал, но позволил человеку подойти. Обессиленный, испуганный, он нуждался в чем-то привычном. Внезапное появление скакуна разрядило напряжение. Омаха посмотрел на пистолет так, словно понятия не имел, как тот оказался у него в руке. Кара подошла к Пейнтеру.

– Полагаю, пришло время оставить споры позади. Перестать обвинять друг друга. У всех у нас были свои причины приехать сюда. Собственные скрытые мотивы.

Она оглянулась на Омаху, но тот упорно не желал смотреть ей в глаза. Пейнтер догадывался, какие им движут причины. Это было очевидно по тому, какими глазами Омаха смотрел на Сафию, по его яростным вспышкам. Несомненно, он все еще любил.

– А теперь нам нужно придумать, как спасти Сафию. В настоящий момент это первоочередная задача, – продолжала Кара. – Что будем делать?

Пейнтер кивнул, при этом у него снова разболелся заплывший левый глаз.

– Наши враги уверены, что мы погибли. Это дает нам определенное преимущество, которое нам надо постараться сохранить. Кроме того, мы знаем, куда они направляются. Мы должны как можно быстрее попасть в Салалу. То есть нам предстоит преодолеть почти триста миль.

Кара повернулась к огням далекой деревни.

– Если добраться до телефона, не сомневаюсь, мне удастся упросить султана...

– Нет, – остановил ее Пейнтер. – Никто не должен знать, что мы остались живы. В том числе оманское руководство. Одно только слово о том, что нам удалось спастись, произнесенное где бы то ни было, лишит нас единственного хрупкого преимущества. Кассандре и ее людям удалось захватить Сафию, полагаясь исключительно на внезапность. Тем же самым способом мы сможем вырвать ее из рук похитителей.

– Но если султан Кабус согласится нам помочь, можно будет без труда оцепить Салалу и прочесать весь город.

– Кассандра и ее люди уже наглядно показали свои возможности. Они располагают значительными силами и вооружением. Это означает, что у них есть свои люди в оманском правительстве.

– И если мы раскроем себя, известие об этом тотчас же дойдет до похитителей, – пробормотал Омаха.

Он уже убрал пистолет за пояс и теперь стоял, потирая разбитые костяшки пальцев. Похоже, вспышка гнева его успокоила и способность здраво рассуждать вернулась.