Пещера Лейхтвейса. Том второй

«Надеюсь, что профессор не солгал и ждет меня на том самом месте, где сегодня рассказывал мне историю Нибелунгов», — подумал злодей.

Страшная молния вдруг ударила перед самым Иостом и заставила его кинуться в сторону, расщепив в ста шагах от него старое дерево. Иост никогда еще не был так близок к смерти. Небо не могло яснее предупредить его, чтобы он вернулся домой и отложил свое ночное похождение, но скряги отмечены Богом при их рождении; он им дал глаза Аргуса, но лишил их слуха: они всегда глухи к самому убедительному голосу. Иост не понял намека судьбы. После первого испуга он хладнокровно прошел мимо расщепленного дерева и, несмотря на грозные раскаты грома, пошел дальше. Он промок до костей. По его расчету, ему оставалось идти лесом еще около пяти минут, и Иост молил Бога помочь ему благополучно вынести шкуру из этой чащи.

В то время как Иост подходил к лесному оврагу, перед ним вдруг выступил худощавый призрак: два злых, насмешливых глаза уставились на него. В эту минуту сверкнула молния и осветила эту фигуру, как из-под земли выросшую перед Иостом. Иост, очень суеверный, как все другие люди, боялся призраков и привидений, он вдруг почувствовал, как у него мурашки забегали по телу. Он остановился как вкопанный и даже забыл схватиться за ружье. Наконец он крикнул громкое проклятие и в ту же минуту приготовился стрелять.

— Это ты, безрукая? — закричал он. — Вдова браконьера Больта? Убирайся к черту, если не хочешь разделить участь мужа. Убирайся, или я подстрелю тебя!

Короткий иронический смех вырвался у вдовы Больт, лицо которой было испещрено кровавыми подтеками — следы ударов, нанесенных ей, как известно читателю, несколько дней назад плеткой Иоста Эндерлина.

— Я пришла проститься с тобой, — злобно процедила она сквозь зубы. — Хочу любезно расстаться с тобой, как принято у людей хорошего общества. Видишь, какая я стала вежливая?

— Что означают твои бредни? — спросил управляющий. — Разве твои дела настолько поправились, что ты уходишь отсюда?

— О нет, ты ошибаешься, — насмешливо возразила вдова Больт. — Ухожу не я, а ты, Иост Эндерлин…

— Я!.. Ты с ума сошла?

— Ну, по крайней мере, ты собираешься отправиться в дальний путь.

— В путь?.. Я?.. Но куда же ведет этот путь, смею спросить?

— Куда? — резко спросила старуха. — Он ведет в преисподнюю, откуда ты и пришел. В преисподнюю… в преисподнюю!..

У рыжего Иоста волосы стали дыбом и ноги подкосились. Ему казалось, что с ним говорила не бедная, голодная, несчастная женщина, которую он так часто притеснял, не существо из крови и плоти, а призрак другого мира.

— Я не понимаю, — заговорил он, дрожа от страха, — что хочешь ты сказать? Что означают твои ужасные речи?

— Они означают, — продолжала глухим, замогильным голосом безрукая, — что с восходом солнца тебя уже не будет в живых.

— Прочь с глаз моих, проклятая ведьма! Ты меня с ума сведешь своим карканьем. Убирайся к черту или я подстрелю тебя, как твоего мужа.

— Убийца!.. Убийца!.. — грозно и страшно пронеслось по всему лесу. — Это твоя последняя ночь… Последняя!

Молния ударила в соседний дуб. Целое море огня распространилось кругом; страшный раскат грома заставил содрогнуться деревья, и Иосту показалось, что безрукая, упав на спину, низринулась в овраг. Не задумываясь, он бросился вперед, как будто все силы ада гнались по его пятам. Десять минут спустя он стоял на том месте на берегу Рейна, где должен был встретиться со старым профессором. В кустах что-то зашевелилось, и повествователь саги о кладе Нибелунгов вышел ему навстречу.

Глава 91 УБИЙСТВО

Слава Богу! Профессор сдержал свое слово и был на месте. Иост чувствовал, что он вознагражден за все неприятности и страхи, которые испытал дорогой. Все было забыто в ту минуту, когда он получил надежду приобрести обещанный клад. Жадность и скряжничество были главными недостатками этого негодного человека.

Он протянул руку профессору Томазиусу.

— Вы очень пунктуальны. Теперь мы можем приняться за работу, — проговорил профессор.

— А буря не помешает? — взволнованно спросил Иост.

— Напротив, она нам на руку; в такую погоду никакие свидетели не сядут нам на шею.

— Я вижу, что вы запаслись несколькими мешками, — продолжал профессор, указывая на сверток из грубой ткани, который Иост прятал под своим дождевым плащом. — Смею спросить, для какого назначения взяли вы с собой этот сверток?

— Конечно, господин профессор, — ответил управляющий, — для того, чтобы перенести домой клад, который мы достанем из Рейна. Кстати, я хотел спросить вас: разве необходимо, чтоб этот молодой человек, ваш ученик, — как, бишь, его зовут — этот Бертольд Габлер получил третью часть всего, что мы добудем? Мне кажется, для молодого человека опасно сделаться сразу обладателем такого огромного богатства, и я думал… и я полагал… мне казалось, что…

Рыжий Иост внезапно умолк; взглянув случайно в лицо профессора, он прочел на нем такое выражение, которое сразу заставило его замолчать. За синими очками глаза профессора сверкали зло и насмешливо. Этот взгляд ужаснул Иоста. Он подумал, что сделал большую глупость, заговорив о лишении ученика его доли клада.

— Вы намекаете, если я правильно понял вас, — сказал профессор, — что нам с вами не мешает поднадуть Бертольда Габлера в смысле его участия в нашей добыче? Вы отчасти правы, господин управляющий, и я торжественно обещаю вам, что вы получите двойную долю, сравнительно с тем, что получит молодой человек.

— Ха, ха, ха! Я вижу, мы понимаем друг друга, господин профессор, — хохотал Иост, — а потому перестанем болтать и примемся скорее за дело. Я горю нетерпением посмотреть, какие драгоценности опустил в Рейн Гаген из Тронеге. Скажите, господин профессор, вы не думаете, что клад, пролежавший столько столетий под водой, мог испортиться?

— Не беспокойтесь, — засмеялся Томазиус, — золото и драгоценные камни не подвержены порче; совсем другое дело с человеком, если он упадет или будет сброшен в воду: его или рыбы съедят или вода размоет вконец. Сядемте в лодку. Нам нужно переехать на ту сторону, чтобы добраться до тех скал, которые мрачно возвышаются над водой. На одной из них я установил некоторые аппараты, с помощью которых мы попытаемся сделать первый опыт подъема клада.

Скалы, на которые указывал профессор, грозно выступали из воды и освещались постоянным блеском молний. Несколько столетий назад на них помещалось рыцарское гнездо, которых так много на берегу Рейна. До сих пор еще были видны его развалины, смотревшие мрачно и таинственно при блеске молний.

— Знаете вы эти скалы? — спросил профессор, усаживаясь с Иостом в лодку, которую Бертольд Габлер вывел из-под ивовых кустов.

— Историю этих скал? — ответил Иост, гораздо больше интересовавшийся вычислением процентов, чем народными сагами. — Историю скал я не знаю, но слышал, что суеверные люди, готовые из каждого глупого камня, дерева, соломинки сделать легенду, называют это место Кошачьей тропой.