Пешка в большой игре
Шрифт:
– Зачем вам? – удивился американец. – Вы же не сможете ничего купить в валютном магазине. Лучше я вам куплю что надо!
Вечером в разговоре с посольством Смит упомянул фамилию Клячкина. Сам Клячкин в это время был в туалете и ничего не слышал. Но «люкс» находился на аудиоконтроле, и Валентин Сергеевич, с которым Клячкин каждый день встречался в процедурной, сказал:
– Он тебя подозревает. Просил навести справки
– Почему? – насторожился Клячкин. – Что я сделал не так?
– Да ничего, – равнодушно отозвался чекист. – Профессионал и должен всех подозревать. Проверка ничего не даст и подозрения
Но получилось по-иному.
Через день Смит вернулся к прерванному разговору.
– Я знаю, кто вы, Витя, – радостно улыбаясь, сообщил он. – Вы один из тех лихих парней, которые перепродают валюту! Рискуете, но зато хорошо живете. Даже в больнице. – Он обвел рукой богатое убранство «люкса». – Вы кого-то подмазали и оказались в палате с иностранцем, в лучших условиях, чем другие. Это понятно... Американец был явно удовлетворен.
– Честно скажу, я не верю в случайности. А потому подозревал, что вы работаете на КГБ: у нас ведь свои стереотипы...
– Значит, вы все-таки разведчик, – сказал испытывающий явное облегчение Клячкин. – Жалко, нам нельзя выпить за то, что мы наконец узнали друг друга.
– У него хорошие коммуникативные способности, умение быстро ориентироваться в обстановке, уместный юмор, – отметил начальник отдела, прослушивая пленку. – Надо взять его на постоянную связь.
Через три недели Смита и Клячкина выписали. Они обменялись телефонами и расстались друзьями. А еще через несколько дней Клячкин дал подписку о добровольном сотрудничестве с органами госбезопасности и получил псевдоним Асмодей. Работа со Смитом вошла в его послужной список первой и весьма успешной операцией.
Клячкин-Асмодей аккуратно промокнул губы салфеткой, не спеша расплатился с официантом и медленно направился к выходу. В руке он держал красивую дорожную сумку.
Содержимое этой сумки искали сейчас по Москве все члены воровской общины, хотя делали это по-разному, в соответствии со своим авторитетом и возможностями.
Вернувшись в свою квартиру. Клык сразу же подошел к выходящему в простенок окну и убедился, что Федор воспользовался амортизатором, попытавшись сохранить казну. Может быть, деньги так и лежат на крыше...
Возможность, ясное дело, призрачная, но Клык, обогнав молодых «бойцов» и растолкав скобливших лестницу «шестерок», сбежал вниз, тяжело отдуваясь, взобрался на крышу соседнего дома и долго щупал пустой карабин на конце резинового жгута.
Потом, раздувая ноздри, будто нюхал воздух, осмотрел чердачное помещение. В закутке у трубы лежала куча спрессованного тряпья, на газете оставался раскрошенный кусок хлеба и стояла алюминиевая кружка.
– Сходи в верхнюю квартиру, попроси кулек, – приказал он. – Да повежливей! И расспроси, кто здесь жил.
Через несколько минут «боец» вернулся.
– Бомж какой-то... Спокойный, не шумел, не кричал, здоровался. Вот пакет.
Поддев щепкой за ручку, Клык опустил кружку в пакет.
Через час участковый инспектор Платонов произвел поквартирный обход подъезда, расспрашивая об обитателе чердака. Собрав полный перечень примет, он довольно толково составил словесный портрет и вручил Зонтикову.
– Благодарствую.
Клык сделал знак, и в кармане шинели оказались пять десятитысячных
бумажек.– А то повадился камни с крыши кидать. Еще зашибет кого... Клык откашлялся и протянул пакет с кружкой.
– А вот здесь надо пальчики поискать. Да посмотреть, чьи они... В карман с хрустом пролез еще десяток купюр.
– Обворовали нас, – с тяжким вздохом пояснил Клык. – Совсем люди совесть потеряли. Купюры по пятьдесят тысяч в чемодане старом дерматиновом. Если кто что прознает, мы отблагодарим.
Зонтиков опять тяжело вздохнул.
– К кому нам еще обращаться...
– Поможем...
Платонов отвел глаза в сторону. Только что он получил половину месячной зарплаты. И ничего противозаконного: в конце концов, милиция обязана раскрывать преступления. Но делать над собой усилие все-таки приходилось.
Клык вздыхал потому, что тоже преодолевал себя. Закон запрещает обращаться к ментам за помощью. Но если мент покупается и помогает неофициально, то с запретом можно не считаться.
В конце концов и Клык, и Платонов успокоились. Убедить самого себя можно в чем угодно.
Когда лейтенант ушел. Клык позвонил главному майданщику, смотрителю катранов и положенцам других районов. Густая и крепкая сеть была заброшена в бурлящее человеческое море.
Тысячи человек по всей Москве искали Таракана, бомжа под сорок лет, высокого и худого, в вытертой кроличьей шапке и мятом пальто без двух пуговиц, со старым чемоданом. Бомж не пользовался ничьей поддержкой и защитой, деваться ему было некуда: не в подвале, так на чердаке, не в люке теплотрассы, так на вокзале отыщет его кто-то из общины или прислуживающей ей шушеры. Значит, возвращение святого святых – блага воровского – вопрос времени: двухтрех дней.
Респектабельный агент госбезопасности Асмодей вальяжно вышел из «Двух сов» и сел в оперативную машину одиннадцатого отдела.
– Здравствуй, Семен, – чуть покровительственно сказал он водителю красной «девятки».
– Здрасьте, – ответил крепкий парень с расплющенным носом и золотой коронкой на верхней челюсти – старший прапорщик Григорьев. Это он, представляясь мафией, пугал Каймакова несколько дней назад. Точнее, не пугал, а осуществлял акцию воздействия, чтобы заставить марионетку оперативного дела «Расшифровка» сделать следующий шаг.
Акция воздействия преследовала вполне конкретную цель: настроить марионетку на серьезность мыльного дела и подготовить к той информации, которую должен был принести на другой день капитан Резцов. Но она имела и очень важный побочный результат: испугавшись, фигурант вооружился шилом и стал прикрывать голову портфелем. В результате в морге оказался не он, а капитан ГРУ Вертуховский и операция «Расшифровка» чуть не лопнула в самом начале.
Этот жизненный факт опровергал неверие майора Межуева в случайности и совпадения. И подтверждал существование определенных закономерностей, именуемых человеческими судьбами.
Красная «девятка» пулей сорвалась с места и уверенно влилась в широкий поток автомобилей.
Глава одиннадцатая
Капитан Васильев медленно брел по мокрой и грязной улице. Он был отстранен от оперативной работы и переведен на проверку эвакуаторов. Этим всегда занимались прапорщики.