Пешки в Большой игре

Кавказец еще пытался увести бойцов с дороги, но они уже не слышали его, они метались, как крысы, палили во все стороны, даже дрались друг с другом.

Оказалось, что они готовы ко всему, но только не к такому жестокому уничтожению. Вся их многоместная подготовка оказалась ненужной. Диверсионные действия здесь были ни к чему, а спасаться во время артобстрела они не умели, тем более что вовсе не ждали его.

Это по ним били талибы. Били с двух сторон. Отряд попал в ловушку. Вокруг были отвесные стены. Некоторые пытались взобраться на них, но взрывши волной их сбрасывало.

А потом пошли БТРы. Эти били по бойцам из пулеметов, добивали раненых, превращали их в кашу.

Кавказец оказался под горой трутов. Он и сам был ранен в плечо, но сознания не потерял. Пулемет несколько раз прошелся своей смертоносной строчкой по закрывающим кавказца телам. Кровь залила его. Он чуть не захлебнулся в этой горячей жиже.

Потом пошли пехотинцы. Этим уже работы осталось совсем мало.

Они вытаскивали не добитых еще бойцов на середину дороги и резали им горло. Многие уже не чувствовали боли, потому что были без сознания. Кавказец видел, что лучи фонарей все ближе и ближе к нему. Он понимал, что спрятаться не удастся. Смерть была рядом. Он знал, что живым врагу н; сдастся.

И тут увидел, что среди бойцов ходит тот самый четвертый, пропавший из отряда совсем недавно. Он кого-то искал среди мертвых. Переворачивал отрубленные головы, шарил по карманам, как шакал, офицер то и дело спрашивал его:

— Нашел?

— Их нет, — отвечал предатель. Так вот в чем дело, они ищут кавказцев. Как же мудро поступил Щуплый, что увел всех еще утром. Но зачем талибам кавказцы и почему они так безжалостно уничтожили отряд, который создал сам Усама Бен Ладен.

— Найди их, иначе сам лишишься головы, — сказал офицер.

— Прикажи солдатам остановиться, они могут убить кавказцев. А мертвые они нам не нужны.

Ах вот в чем дело. Талибам они нужны живые. Зачем? Неужели они думают, что кавказцы посвящены во все детали задания? А что, вполне может быть. Но зачем, зачем талибам знать о задании? Или никакой договоренности с ними не было? Или договоренность была, но с самого начала всех их приговорили к смерти? Нет, это было бы бессмысленно.

Кавказец так и не нашел ответов на свои вопросы.

Скользнул луч фонаря. Тело над ним вдруг шевельнулось.

— Сюда! — крикнул один из солдат.

Предатель и офицер бросились к горе трупов.

На этот случай кавказец уже знал, что делать, уже давно в его руке грелась лишенная предохранителя граната, теперь надо только разжать пальцы.

За ноги оттащили верхнего, это он еще был жив. Предатель взглянул в его лицо и покачал головой — солдат широким ножом полоснул бойца по горлу.

Вылилась кровь, боец засучил ногами, запищал, как баран, затих.

Стащили другого. Этому нечего было резать — вместо головы была каша. Тем не менее солдат выпустил в эту кашу несколько пуль.

Теперь над кавказцем было всего двое. Он знал, что эти тоже мертвы. Он уже готов был разжать пальцы.

Солдат склонился к верхнему. И вдруг упал на колени.

Из причитаний кавказец, затаившийся и готовый к смерти, понял, что солдат узнал убитого. Это был его брат.

Каким чудом в отряде оказался брат талибского солдата, понять невозможно, хотя ничего удивительного в этом тоже не было. В отряд набирали самых стойких мужчин. Весь Афганистан воевал, все мужчины были воинами, но самые стойкие попадали в элитные части или уходили в такие вот тайные отряды, чтобы готовиться к великому мщению всему миру, который еще не стал исламским.

Впрочем, кавказец считал, что это Аллах решил защитить его, может быть, так оно и было.

Солдата стали оттаскивать от мертвого тела. Но он упирался, кричал, сверкал злыми глазами, он должен был отомстить за смерть брата, но кому?

Может быть, самому себе, ведь и он стрелял в бойцов.

Свалка возле убитых вдруг стала неуправляемой. Солдаты встали на сторону своего сослуживца, а виноватым, разумеется, оказался офицер. Ведь это он отдал приказ убивать своих же братьев. Солдатам не сказали, что это вовсе не враги, не иноверцы, им сказали только — убивайте.

Теперь оказывалось, что офицер повел их на своих же соплеменников и единоверцев.

Одним словом, начался настоящий бунт, офицеру и предателю тут же отрубили руки и ноги. Они ползали, обезумевшие, среди пыли и крови, и никто не собирался их добивать.

Кавказец понял, что смерть прошла совсем рядом с ним.

Когда стали хоронить погибших воинов, кавказец во второй раз приготовился к смерти, но и на этот раз она обошла его стороной.

Солдаты хоронили погибших по очереди. Глубокую ямы вырыть не получалось — слишком каменистой была почва. Захоронения удавалось выкопать на двоих, в лучшем случае на троих. Солдаты устали, они вернулись к грузовикам и стали есть.

Вот тогда-то кавказец и решил, что пришла пора уходить.

Он сбросил с себя тело убитого — второго брат уже погрузил в машину, чтобы отвезти в родные места и там похоронить.

Он решил бросить гранату в ближайший грузовик, а пока солдаты придут в себя, пока дым и пыль улягутся, кавказец успеет добежать вон до того поворота дороги.

Иначе его заметят и если не убьют, то пленят, а он должен добраться до своих соплеменников, чтобы рассказать им о случившемся.

Уже светало. Но в горах день приходит долго, а ночь быстро. Ждать времени не было.

Кавказец отполз за камень, чтобы его не убило осколками гранаты, замахнулся и швырнул гранату.

После он нырнул за камень и накрыл голову руками.

Но взрыва не было. Секунды тянулись часами, но — тишина.

Он только сейчас понял, что чеку-то как раз он и не выдернул. Он в горячке боя, в ощущении близкой опасности, только хотел это сделать, но — забыл. И это в третий раз Аллах смилостивился над ним.

Падения гранаты никто и не услышал.

Но солдаты вдруг высыпали из грузовиков, расстелили коврики и стали молиться на восходящее солнце.

Это и дало возможность кавказцу уйти.

И вот сейчас он лежал на руках у Щуплого и рассказывал о том, что видел собственными глазами.

Щуплый все понял по-своему. Значит, талибы вовсе не с ними, значит, никакой договоренности не было. Значит, они прознали о задании отряда и решили сами овладеть оружием Аллаха. Они, видно, договорились с максудовцами, и те спокойно пропустили их через свою территорию. Зачем теперь им враждовать, если речь идет не о выжженной земле Афганистана, а обо всем мире.