Пешком за монстрами!
Шрифт:
— Надеюсь, Ираклий, ты не будешь писать заявление о нападении, — обратился к садовнику батя. — Очень надеюсь.
— Да вы что, Иван Александрович, — удивился садовник. — Конечно, нет. Я не пойду в по-полицию. Мы уже всё замяли. И вообще… мне больше нравится Аннушка.
Аннушка тут же покраснела и смущённо хихикнула. Ну а Ларису Батьковну это очень задело. Она покраснела пуще прежнего, и сдерживало её только присутствие родителей.
Не было бы их, наверняка бы влепила пощёчину Ираклию. А удар у неё тяжёлый, это точно.
—
— Так это комплименты, Лариса Михайловна, — ответил Ираклий. — Не более того… Вы неправильно меня поняли.
— Так! Заканчиваем спектакль! — зарычал батя. И все замолкли.
— Всем спокойной ночи, — сказала маман, улыбнувшись пышке.
— Не всем, — поправил её батя. — Захарыч с Ираклием берут и вставляют стекло в окно прихожей.
Слуги переглянулись и вздохнули. Особого выбора у них не было.
Ну а дальше все улеглись спать. Лишь тихие голоса со стороны входа и еле слышный стук молотка нарушали мёртвую тишину в поместье.
Поместье Смирновых, следующее утро.
Хорошо хоть мне дали проснуться. А потом я умылся и вышел на кухню к завтраку и…
Родители начали задавать вопросы.
Почему так? Всё просто. Они уже успокоились, выспались, собрались с мыслями и решили восполнить пробелы после вчерашней психологической встряски.
Дождавшись, когда я прожевал последний кусочек омлета, батя спросил меня:
— Серёга, мы тут с мамой поразмышляли… Так куда в итоге спрятались звуколовы? И почему они вас не тронули?
— Я не знаю, куда, — ответил я, делая глоток кваса. — Ушли в лес. А не тронули, потому что они родители Кузи.
— Как? — батя аж рот открыл от удивления. — Ты шутишь? Родители… твоего Кузи?
— Ой, где моё успокоительное, — маман поднялась и подошла к шкафчику.
— Да, это были его родители, — кивнул я.
— А как ты это понял?
— Они ласкались, тёрлись носами, — пояснил я.
— Офи-геть, — выдохнул батя. — Ты слышала, Наташ?
Он обернулся к маман, которая уже держала пузырёк над стаканом с водой.
— Да хватит тебе, что ты в самом деле? — улыбнулся батя.
— Я вспомнила эти челюсти… они… они выпрыгнули из пасти этой твари… — начала вспоминать маман.
— О-о-ох, — всхлипнула няня. — И мне накапайте… Ужас… Просто ужас!
Я не смог сдержать улыбку, посмотрев на Ларису Батьковну.
Если ты сейчас так всё воспринимаешь, что случилось бы с тобой там, у озера? Наверняка бы сразу от нервной встряски сбросила килограммов двадцать. А если бы выдвигающуюся челюсть взрослого звуколова увидела… лучше даже не представлять, что будет с няней.
Сколько у меня такое было — и не сосчитать. Правда, в прошлой жизни. Одни раз я даже чуть было не лишился руки. Подумал, наивный, что приручил зубастого нетопыря. Пришлось ломать
тому зубастику челюсть, чтобы он разжал её. Жутко нестабильная сволочь оказалась.— Родители, говоришь, — хмыкнул батя и достал из холодильника бутылку коньяка, плеснув в стакан.
— Ваня, ты что? — воскликнула маман.
— Вот только не надо этого, — папа Ваня повернулся к няне с мамой Наташей, которые дегустировали успокоительное. — Я тоже, может, хочу успокоиться. Притом я ж немного.
Батя сделал глоток, закусил ломтиком лимона с блюдца, которое достал из того же холодильника.
— А почему Кузя не ушёл с ними? — задал следующий вопрос батя.
Ну вот я щас тебе прям всё и выложу, ага.
— Привык ко мне, — ответил я. — Притом связь между нами крепкая.
— Удивительно, — откликнулся батя. — Просто немыслимо.
На этом допрос закончился.
В этот момент проснулся Кузя. Он выскочил на кухню, встал на задние лапы и забил по своей чешуйчатой груди передними.
— У, у, у, у, — начал он прыгать по полу, изображая обезьяну.
Батя тут же прыснул коньяком. Маман звонко засмеялась, а следом за ней и пышка.
Это было так забавно, что я также залился смехом.
— У, у, у, у, — Кузя пробежался по кухне, выскочил в коридор, продолжая молотить себя лапками по груди.
Я соскочил с высокого стула, хватаясь за живот от хохота.
Уж и не помню, когда я так смеялся.
— Что с ним такое? — удивлённо спросила маман.
— Да он общается так с нами, — догадался батя. — И я даже знаю откуда это. Вчера включал Серёге передачу про животных.
— Да, точно! — воскликнула маман. — Там же про горилл было!
— НАТУР-РАЛЬНО! КР-РАСАВЧИК! — услышал я голос Рэмбо во дворе. — ПР-РИРОЖДЁННЫЙ АР-РТИСТ!
Он оценивал Кузю в образе гориллы.
И мы вновь рассмеялись.
Чуть позже я вышел во двор, захватив с собой Регину. Кузя уже бежал навстречу, подпрыгивая и пытаясь достать до лап попугая. А Рэмбо будто специально дразнил его.
«РЭМБО, А НУ, ПРЕКРАТИ ИЗДЕВАТЬСЯ НАД МАЛЫШОМ!» — приказал я. И попугай тут же взмыл вверх.
Кузьма тут же переключился на куст травы, вымещая на нём злость. Начал нападать и щёлкать челюстями со всех сторон. Только и успевали стебельки разлетаться в разные стороны. В общем, работы он Ираклию изрядно прибавил.
И меня посетила ещё одна интересная мысль. Возможно, я стал свидетелем его первой тренировки.
Ведь вчера он видел, как его папа выстреливал челюстью перед лицом мамы Наташи. И теперь хотел научиться делать так же.
Ну а потом, изучив реакцию нити на его усилия, я убедился в этом. В моменты бросков он был сосредоточен и прилагал сверхусилия.
Ну и, конечно, представлял вместо травяного куста недавно дразнившего его Рэмбо.
Ох, бедный попугай, если Кузя научится всё-таки выстреливать челюстью.