Пёсий остров
Шрифт:
Коротышка с бриллиантовой пряжкой на ремне что-то бормочет в ухо чернокожего полицейского, но тот раздраженно качает головой.
— Сестра?
Худая женщина, которая была Памелой Питерсон, пока ее не заточили в темницу, впервые за два месяца выходит на воздух. Она еле стоит. Ее кожа покрыта грязью. Селеста подхватывает ее, когда та едва не падает, и Памела начинает выкрикивать слова, которых никто, кроме нее самой, не понимает.
— Помните наш разговор? — спрашивает Якоб, волнуясь и кивая в сторону Селесты. — Про людей на объявлениях? Они все здесь. Все трое. Их здесь против воли держал человек по имени Питер Ворли. Он убийца. Он…
Якоб замолкает, потому
— Поэтому мы здесь, — произносит коротышка с волосатыми плечами. Его подвижные губы пережевывают решение, которое он уже принял. — Так что просто скажи нам, где он.
Тень смотрит на двух женщин и мужчину перед собой как на бездомных собак. В этом взгляде нет ни капли сочувствия.
— Так вы все знали, — говорит Якоб, глядя на Толивера. — Я просил вас помочь, а вы отмахнулись. Вы солгали мне. Вы хотели оставить этих людей здесь умирать.
— Заткнись, — огрызается Толивер и смотрит на Памелу, которую все еще трясет.
— Почему? — не успокаивается Якоб, игнорируя пистолеты. — Я не понимаю!
— Я сказал, тихо, — повторяет полицейский и смотрит на своего спутника.
Последнее, что успевает сделать Тень, — это нацелить пистолет на Селесту.
Толивер дважды стреляет ему в грудь.
Коротышка падает лицом вперед и беззвучно скатывается вниз по бетонным ступенькам. Прежде чем его тело застывает в коричневой воде, Якоб хватает обломок пропеллера и бьет им Толивера под колени. Раздается тошнотворный хруст, и полицейский в белой униформе падает на землю как бумажный.
Памела кричит. Селеста спускается вниз, чтобы взять пистолет у Тени. Его тело все еще дергается, ноги сучат по воде, как будто он уже плывет по Стиксу. Его губы шевелятся, и Селеста наклоняется, чтобы расслышать. Кажется, он повторяет одни и те же слова. Затем как будто смеется, смех переходит в кашель, и наконец он замирает.
Якоб тащит Толивера мимо мертвого бармена в подземную тюрьму. Полицейский хочет что-то сказать прежде, чем дверь захлопывается перед ним, но передумывает. Быть может, его терзают угрызения совести. Якоб запирает оба замка.
— Когда вернемся, мы кого-нибудь за вами пришлем, — обещает Якоб. С той стороны не следует ответа. Якоб поправляет пистолет в заднем кармане штанов и возвращается к сестрам на заросшем взлетном поле. Его руки дрожат. Птицы почтительно молчат.
Луна поднимается в зенит, и все тени исчезают.
— Нужно найти, на чем они приплыли, — решает Селеста и осторожно ведет сестру туда, откуда пришли мужчины.
— Что он тебе сказал? — спрашивает Якоб, не будучи, впрочем, уверен, что хочет знать ответ. Потому что на лице девушки такое выражение, какое он видел только у похоронщиков.
Селеста медлит, прежде чем ответить. Затем, погладив Памелу по голове, произносит:
— Он сказал, что твоя жена — жуткая стерва.
Священник
Переехав жить на Ангилью, преподобный Томас Мэриголд каждое утро просыпался до рассвета, вощил свою доску и шел ловить волны. Скольжение по темной воде в ожидании солнца помогало ему вспомнить естественный порядок вещей в мире.
Так же и сегодня. Томас слышал, как черноглазая гостья ночью крадет его деньги и старается уйти незаметно. Он знал, что она возьмет деньги. Когда она вернулась, он удивился, но вставать не стал. Он не хотел мешать ей. Позже он нашел ее записку и обрадовался. Деньги его не беспокоят. Главное — что она взяла разбитую фигурку, он сразу заметил, что ее нет. Томас надеется, что у девушки все получится, куда бы она ни направлялась. Каждому нужен
какой-то талисман в пути.Он поднимается и включает радио. Чопорный женский голос сообщает, что ураган продвинулся на запад, в сторону Кубы. Аэропорт снова работает, последствия наводнения успешно устранены. Затем она делает театральную паузу, чтобы слушателям стало по-настоящему интересно, что будет дальше.
— Вчера вечером, после сообщения о нападении на туриста и последующей краже его яхты, исчез полицейский констебль Толивер Рэндал. Пострадавший, мистер Гилберт Кондрейк, не получил тяжких телесных повреждений. Толивера Рэндала в настоящее время разыскивают. Мы будем держать вас в курсе событий. Также прошлой ночью полиция обнаружила на борту некоего судна незаконный груз оружия. Полиция отказалась от комментариев, однако некоторые источники сообщают, что был арестован как минимум один человек с судна «Гдыня». И о спорте: сборная Ангильи по крикету одержала победу над командой Синт-Маартена, которая…
Белый шум. Томас выключает радио и жалеет, что вообще его включил. Новости всегда засоряют мозги, которые так нужны на воде.
Священник хватает любимую девятифутовую доску и отправляется на пляж. В облегающих шортах слишком тесно, и Томас обещает себе в новом году есть поменьше пиццы. На полосе прибоя валяется мусор, принесенный вчерашним штормом. Одинокие резиновые вьетнамки, соломенные шляпки, ветки деревьев.
И деревянный кусок палубы размером с обеденный стол.
Он поднимает его и рассматривает. Обломки совсем свежие. Доски оторвало недавно, может быть, даже вчера ночью. Океан снова спокоен, и ветра нет. Еще один кусок палубы, побольше, качается недалеко от берега, и Томас заходит в воду, чтобы забрать его. Это часть киля — медового цвета береза с белой полосой. Он знает только одну яхту с такой полосой, и она принадлежала тому туристу, которого вчера ограбили.
Томас достаточно часто видел этого забияку и хвастуна, разгуливающего по пристани. Это обломки «Крис-крафта» мистера Кондрейка.
Томас замечает вдалеке зарево над волнами. Сперва он решает, что это восходящее солнце отражается в рубке большого судна. Но затем до него доходит, что это пожар.
Там, на Пёсьем острове.
Он бросает обломок и отправляется в дом. Он собирается позвонить в береговую охрану. Может быть, тот, кто угнал яхту мистера Кондрейка, все еще жив.
Даже воры заслуживают милосердия.
Якоб
Изможденная троица спускается к пляжу, когда луна ныряет в волны.
Селеста осторожно усаживает Памелу на песок и подходит к Якобу так, чтобы сестра не услышала их разговор. Якоб стоит спиной к джунглям и смотрит на пустые буи, где больше нет полицейской лодки. «Море тени» тоже исчезла, как будто ее и не было. Впереди только невозмутимое море с мерно перекатывающимися волнами, будто приглашающими искупаться в своих соленых объятиях.
— Мы никогда не выберемся с этого острова, — будничным голосом говорит Селеста. — Я пробовала сломать якорную цепь плоскодонки, но она слишком толстая. Ни сбить, ни прострелить.
— Мы все же попытаемся, — настаивает Якоб, глядя на неподвижную фигуру Памелы на песке. Она напоминает ему, как Лора сутулилась на диване, когда грустила, и в груди у него становится тесно.
— Никто никогда за нами не возвращался. Только ты. Почему ты вернулся? — спрашивает Селеста.
— Я замечаю всякое, — отвечает Якоб после паузы, во время которой ему мерещится, что он чувствует присутствие Лоры. — Имена. Цифры. То, как вода по-разному находит на берег в прилив. Я обращаю внимание на мелочи. Я картограф.