Пески Виды. Летопись тринадцати зеркал. Книга 2

– Егор! Наша остановка скоро, – Аня пихнула брата, не став слушать его бурчания в ответ.

Небольшая поселковая станция окутала ребят лиловыми сумерками, запахами мазута и дерева. Свежим вечерним ветром. На фоне тёмного гравия светился огонёк сигареты дяди Гриши, который по доброй дружбе всегда соглашался встретить семейство бабы Кати.

– Ну, это, чего приуныли? – заметил он, сощурив правый глаз. – К бабке не хотите? А она-то ждёт! Уже, это, наготовила.

– Это-то и страшно, – буркнул Егор.

– Нууу, тебе-то не помешает! – хохотнул дядя Гриша, хлопнув старшего Святого по тощему боку. Егор дёрнулся и недовольно зыркнул на шутника, но промолчал.

Мужчина забрал у слабо протестовавшей Ани сумку и широким шагом двинулся через пути к припаркованной за кустами старенькой Волге. Машинка эта не менялась с годами, так же как её владелец. Как будто их сохраняла какая-то магия.

Аня невольно улыбнулась неуместной мысли, аккуратно перешагивая нагретые за день рельсы. Сзади шаркал по дорожному щебню раздражённый брат.

Загрузив сумки в обшарпанный багажник, дядя Гриша отработанным годами движением уютно умостился за рулём. Несмотря на свою неприязнь к поселковому жителю, Егор залез на переднее сидение, но демонстративно уткнулся в смартфон, который с трудом ловил здесь интернет. Наушники в ушах десятиклассника довершали картину полного безразличия к окружающим.

Ане оставалось только смотреть в окно, подпрыгивая на каждой колдобине разбитой дороги. В стареньком, кустарно приделанном на панель радио, играла ретро-попса. Девочке нестерпимо захотелось надеть наушники с любимыми Драконами, но тогда она точно выпадет из реальности. А возвращаться в неё после пьянящих мелодий было так же тяжело, как просыпаться после короткого ночного сна. Так что лучше уж она побудет в этой тряской, пахнущей бензином вселенной, чтобы потом встречаться с бабушкой в трезвом уме.

Снаружи совсем стемнело. Сперва ещё мелькали мягко светящиеся окошки пристанционной части посёлка и редкие фонари. Потом машина выехала на просёлочную дорогу, и мимо побежали тёмные лесные дебри. Только контрастировали с окружающей чернотой жёлтые круги фар на грунтовке.

Что произошло дальше, Аня поняла не сразу. Прямо на дороге в свете машины застыла выбеленная, будто восковая фигура небольшого зверька.

Резкий гудок разрезал тишину безлюдного места.

Зверь не пошевелился. Только смотрел на приближающуюся смерть.

Дядя Гриша завернул трёхэтажный мат и крутанул руль в самый последний момент. Аню бросило вправо, потом вжало в кресло. Резкий укол адреналина прокатился по пищеводу вверх. Девочка взвизгнула и зажмурилась. Машину несло. Ещё чуть-чуть и она полетит кубарем. Жалобно скрипнули тормоза, какой-то мерзкой гарью запахло в салоне.

Коротко выругался Егор, схватившийся за верхний держатель. А машина замерла на обочине почти в придорожных кустах. Не переставая ругаться, дядя Гриша полез наружу. Из его длинной реплики цензурными были только слово «лиса» и «сдохнуть». Внезапно Аня почувствовала знакомый, тянущий жилы, страх. Будто снова луна заливала мёртвым светом сквозь высокие стрельчатые окна ставший бесконечным коридор. Эффи? Но как?! Её не может быть в мире без магии! Её вообще нигде не может быть!

Дядя Гриша, между тем, встал у открытой дверцы, так никуда и не дойдя.

– Что-то сердце пошаливает, – кулём рухнул он обратно на водительское место.

Дверь уютно хлопнула, отсекая пассажиров от прохладного вечера и неизвестности. На минуту стало темно, и Аня различила на дороге, откуда только что вылетела машина, лисий силуэт. В сумраке сверкнули гнилушками глаза, глядя прямо на девочку. Во рту пересохло, а вот ладони стали неприятно влажными.

– Да чё там такое? – из рук Егора протянулся длинный луч света фонарика. Отцовский подарок брат носил всегда при себе. Жёлтый круг выхватил странное животное из окружающего мрака. Половина лисы была чёрной, и Аня бы не поручилась, что это шерсть. Другая отливала обычной рыжиной. Зверёк сощурил глаза. Постоял ещё несколько секунд и, будто спохватившись, побежал к лесу с другой стороны дороги.

– Вашу Машу… – хрипло выдохнул дядя Гриша. – Это ж та тварь, которая у Афанасьевны кур пожрала! А я, дурак, поржал тогда с Пашкой, когда она сказала, что испугалась до чертей. А щас у самого сердце чуть не того…. Вы как, целы?

Он осмотрел своих пассажиров. Аня почувствовала, как страх утекает, словно просачиваясь через трещины в обивке салона. Поэтому немного вымученно улыбнулась и кивнула.

Егор убрал отцовский подарок и хмуро бросил:

– Давить надо было….

Аня промолчала. В иной ситуации она бы вступилась за животное, но сейчас опыт подсказывал, что причинить вред существу на дороге куда сложнее, чем думает Егор.

– Надо, – помолчав, согласился дядя Гриша, – тока я не обучен тварей бессловесных за здорово живёшь убивать.

Брат фыркнул и снова надел наушники.

Через десять минут и одну сигарету дядя Гриша выяснил, что в машине что-то накрылось. Поэтому пришлось вызывать подкрепление из деревни.

Затянувшееся ожидание ребята скрашивали музыкой, которая у каждого была своей. Водитель, скрытый поднятым капотом, копался с фонариком Егора во внутренностях машины. Наконец, на дороге вновь появился свет небольших фар. Порыкивая и коптя, к обочине подкатил мотоцикл с коляской.

В деревню Егор и Аня въезжали уже в плотной обволакивающей темноте. Лицо горело от встречного ветра. Усталость буквально валила с ног. И девочка с радостью обняла встревоженную бабушку, ждавшую их у калитки. Брат буркнул только: «Привет, ба», и просочился в дом, перекинув сумку через плечо:

– Ох, да что же делается-то? – слёзно вздыхала большой грудью баба Катя. – Совсем Гриня совесть потерял! Неужто машину загодя проверить не мог? Я тут чуть с ума не рехнулась! Деточка моя!

И баба Катя целовала Аню в макушку. Она и раньше так делала. Теперь же девочка обогнала пожилую женщину в росте, и позволить себе подобную ласку та могла лишь, когда внучка наклонялась и обнимала её.

Говорить о странной лисе Аня не стала. Она, было, заикнулась, но вовремя спохватилась, что незачем беспокоить бабушку ещё и аварией.

В стареньком доме всё так же вкусно пахло потёртой бумагой и пирогами. Аня вспомнила избушку Руты. Там царил травяной дух, но наверняка они нашли бы, о чём поговорить с бабушкой Катей. Папа предлагал как-то забрать пожилую женщину в город, в более цивилизованные условия. Тем более, что Святые планировали купить отдельную квартиру бабушке Томе – родители даже присмотрели подходящую в соседнем доме. Но баба Катя наотрез отказалась покидать родную деревню, где оставались могилы предков. Аня подозревала, что дело не только в этом – такая красота царила летом в Строжнах.

Окружённые лесом, сбегавшие к реке поля пахли мёдом и сеном. Сиреневое небо над ними после грозы прочерчивала яркая смелая радуга. А сама Строжинка, окаймлённая кое-где песчаными отмелями, широко и спокойно разливалась в пойме. Да и знакома тут баба Катя была с каждой собакой, не говоря уж о соседях.

Во время сытного ужина Егор надутым сычом сидел в телефоне, отвергая все попытки бабушки впихнуть в него что-то кроме куска пирога. После вкусной еды и умывания на скорую руку, Аня упала в свежие простыни. Они в деревне почему-то пахли по-особому, а подушка и матрас грозили утопить спящего в своих объятиях. К счастью, брату постелили на диване в соседней комнате, а баба Катя спала в третьей.