Пески. Потомки джиннов

«Жинь!»

Мигом спохватившись, я вновь перевела взгляд на Махди. К счастью, он не успел заметить.

«Выходит, Жинь всё-таки последовал за мной. Теперь появился шанс обойтись без большой крови – надо лишь удержать внимание безумца достаточно долго. Отвлекать буду собой».

– А что потом собираешься делать? – усмехнулась я. – Сам знаешь, Ахмед никогда не простит тебе убийства сестры.

– Плевал я на вашего Ахмеда! – Резкий северный акцент проявлялся в его словах всё резче. – Всё равно этот мятеж скоро накроется медным тазом…

– Так или иначе, кого-то накроет раньше, – вставила я. Жинь в десяти шагах у него за спиной криво усмехнулся моей шутке, не отрывая напряжённого взгляда от сестры.

– Даже тебе должно быть ясно, – Махди продолжал не слушая. Он в отчаянии подался вперёд, словно надеялся меня убедить. Можно подумать, я уступила бы и пропустила его к шатру! – Принц отхватил кусок не по зубам… Сарамотай – только начало. Начнутся и другие беспорядки, а когда султан справится с чужеземцами, то бросит сюда все войска и уничтожит нас! Ахмед слишком слаб, чтобы удержать в руках страну. Мы не сможем спасти всех… но хоть кого-то – вот я и пытаюсь…

Тем временем Жинь подкрался уже совсем близко – слишком близко! Его тень в лунном свете упала на песок перед ногами Махди, и тот, в страхе распахнув глаза, стал разворачиваться, не отпуская свою жертву. От резкого движения нож прорезал её нежную кожу, и кровь полилась сильнее. Далила вскрикнула.

Отвлекать больше не получится. Я широко взмахнула рукой, и струя песка ударила Махди в лицо, ослепив его. В тот же миг Жинь рванулся вперёд и схватил его за руку, отводя лезвие ножа от горла сестры. Продолжая движение, нож устремился нападавшему в грудь, но я была готова, и песок разъехался под ногами безумца. Потеряв равновесие, он пошатнулся, едва задев плечо Жиня, а затем тяжело обрушился наземь. Пальцы хрустнули в сильной хватке, словно пучок соломы, теряя оружие.

Всё было кончено. Далила с рыданием бросилась на грудь к брату, пачкая кровью его белоснежную рубашку. Он глянул на меня поверх её головы.

«Вот мы и встретились. Стоило ли убегать?»

Глава 10

Вышитое солнце тускло сияло над головой в свете масляной лампы. В углах шатра собралась тьма, словно надвигаясь со всех сторон на нас пятерых.

Шазад, Хала, Жинь, Ахмед и я. Прежде было бы больше… будь жив Бахи, не будь Далила ранена – за ней сейчас ухаживала моя новообретённая тётушка – и не стань предателем Махди, запертый под охраной. Имин с общего согласия дали отдохнуть ночку от дел восстания – всё-таки новобрачная.

– Надо было убить его на месте! – пробурчала Хала, глядя в сторону, но я понимала, что это сказано в мой адрес. – Жаль, меня там не было.

– Можно подумать, тебя спросили бы, – хмыкнула я, не в силах забыть ужаса в глазах Махди, когда он прижимал к себе дрожащую Далилу. Пытался меня уговорить спасти Саиду: умолять не позволяла гордость. – Хочешь сказать, тебе самой не пришло бы такое в голову, умирай там в шатре Имин?

– Нет, никогда. – В голосе Халы прорезался угрожающий рык – как всегда, если речь заходила о её сестре. – Хотя Имин запросто могла там оказаться, как и мы с тобой или близнецы. Мы все каждый день рискуем жизнью – ради таких себялюбцев, как он… и вот как они нам отплачивают! Мне это известно лучше, чем кому-либо.

– Любовь делает людей эгоистами, – вздохнул Жинь так тихо, будто не хотел, чтобы я слышала.

Кровь бросилась мне в голову, но, прежде чем я успела отпустить колкость, Хала вновь заговорила:

– Вот это тоже во имя любви? – Она подняла к свету лампы левую руку, на которой не хватало двух пальцев. – Разве что любви к деньгам! С какой это стати мы должны решать, кого казнить, а кого миловать, по одному настроению Амани?

– Хала, перестань, – буркнула Шазад.

Но золотокожая её не слушала:

– Тебе прекрасно удаётся создавать для нас угрозу! Сегодня пощадила подонка Махди, а тогда… С чего ты вдруг решила, что жизнь твоего брата ценнее всех остальных здесь в пустыне? Какой город завтра превратится в груду обугленных развалин? Кто из нас обратится в пепел следом за Бахи? А может, и брата твоего выследят и поймают, и он будет умирать медленно и мучительно, хотя ты могла избавить его…

Вскипев, я кинулась на неё, словно пуля из револьвера, но не успела Хала наводнить моё сознание жуткими иллюзиями, как между нами встала Шазад.

– Хватит, говорю!

Она оттеснила меня, но я всё ещё рвалась вперёд, обмениваясь через её плечо горящими взглядами с Халой, и тут ощутила объятия знакомых рук. Жинь притянул меня к себе, бороться сразу же расхотелось. Тепло его груди разлилось по спине.

– Не надо, – тихонько шепнул он мне на ухо. От его дыхания щекотно зашевелились волоски на затылке, и захотелось обмякнуть, сдаться. – Ты же не хочешь в самом деле с ней драться, Амани.

– Пусти! – Пересилив себя, я оторвалась от желанной неги и стряхнула с себя его на миг ослабевшие руки. Тело горело от прикосновений, но демджи не так-то просто обжечь.

– У каждого из нас есть кто-то, ради кого мы готовы перевернуть мир, – вновь заговорила Шазад. Она глянула на Халу. – Но речь сейчас идёт не о любви или родной крови, а о предательстве. Махди совершил преступление против своих соратников и должен понести наказание!

Все повернулись к Ахмеду, который до сих пор не произнёс ни слова.

– Мой отец приказал бы его казнить, – наконец проговорил он.

– Как и твой брат, – хмыкнул Жинь у меня за спиной, на всякий случай отступая на шаг. Я знала это, даже не оборачиваясь.

– Тебе нужна месть, – кивнул Ахмед. – Око за око, да?

– Око, но, к счастью, не за око, – покачал головой Жинь. – Далила осталась жива, спасибо Амани.

Мятежный принц задумчиво побарабанил пальцами по расстеленной на столе карте.

– Правителю не пристало руководствоваться чувством мести.

У меня в ушах снова зазвучали слова Махди: «Ахмед слишком слаб, чтобы удержать в руках страну».

Жинь выступил вперёд:

– Наша сестра…

– Тебе она не сестра, – оборвал принц, сердито хлопнув ладонью по столу.

Все затихли. Никому ещё не приходилось слышать, чтобы Ахмед так резко разговаривал с братом. Даже Шазад отшатнулась, растерянно переводя взгляд с одного на другого, словно не знала, как их удержать от ссоры. Пускай у Далилы с Жинем и нет общей крови, как с Ахмедом по матери или как у Ахмеда с Жинем по отцу, но все они росли вместе. Жинь всегда звал её сестрой, а она считала обоих своими братьями. Ахмед связывал всех троих воедино.

– Поэтому, – продолжал он сурово, – решать не тебе, а мне!