Песнь кецаля. Уакерос. Врата дракона

Таксист отхлебнул и поморщился:

– Не знаю, что в нем нашел покойник? По-моему, вкус специфический. Может быть, для цилиня и ничего, но для человека есть множество куда более вкусных и, главное, более дешевых сортов.

Он вылил содержимое своей чашки в раковину.

«Хм, «Золотой Цилинь»? – размышляла Элизабет. – Любимый напиток единорогов? Триста долларов за грамм? Любопытно, любопытно. Не это ли то «доказательство», которое мне хотел продемонстрировать мистер Ву? Кажется, мы идем по горячему следу».

Выйдя в коридор, молодые люди направились было к лифту, но тут девушка заметила, что навстречу им движутся трое парней, в которых Бетси без труда узнала тех, кто вчера был в черном «Мерседесе»-преследователе.

– У нас проблемы, – громко прошептал Джимми.

– Вижу. Что делать?

– Попытаемся улизнуть через пожарную лестницу. За мной!

Сделав поворот в сто восемьдесят градусов, они рванули в конец коридора. Троица сперва опешила, но затем с громкими ругательствами поспешила за беглецами.

Коридор был явно узковат для мощных габаритов громил, и потому они замешкались, дав Бетси и Джимми возможность выскочить на пожарную лестницу. Благо дверь, выходящая на нее, оказалась незапертой.

Пропустив Элизабет вперед, таксист заблокировал выход ломиком, сорванным им с пожарного щита. За стеклом нарисовалась разъяренная рожа первого из преследователей. Джимми показал мордовороту язык и чуть не угодил под пулю.

– Эй, полегче! – обиделся «лучший таксист Гонконга» и со всех ног бросился догонять свою леди-босс.

– Ты, вонючка! – неслось ему вслед. – Я не знаю, что с тобой сделаю, когда поймаю, кретин!

– А ты сначала поймай! – проорал, закинув голову вверх, Джимми, уже вступивший на грешную землю.

– И еще не известно, кто из нас кретин, – добавил он, садясь за руль своей машины.

– Ты о чем? – не поняла Бетси.

– Да так, – пожал плечами мистер Чен.

– Где это мы? – поинтересовалась Элизабет.

Их автомобиль притормозил у традиционных для древнекитайской архитектуры ворот с двускатной крышей, покрытой зеленой черепицей, и иероглифическими надписями над входом и по обоим бокам от него. Мисс МакДугал сразу определила, что все это просто хорошая стилизация. На самом деле воротам было лет двадцать, ну, от силы тридцать.

– Этот район называется Новые Территории. А перед нами Чин Чун Кун – самый знаменитый даосский монастырь Гонконга. Его название переводится как Монастырь Вечнозеленой Сосны.

– И что нам здесь нужно? По-моему, ты выбрал не самое лучшее время для осмотра исторических достопримечательностей.

Джимми плутовато ухмыльнулся.

– Тут и впрямь есть на что посмотреть, хотя обитель основана относительно недавно, в начале шестидесятых. Впрочем, сами увидите. Ведь вам предстоит здесь перекантоваться пару дней.

– Как это? – оторопела девушка.

– Чин Чун Кун сейчас самое безопасное для вас убежище в Гонконге. Бандюки и коммунисты сюда не сунутся.

– Что так?

– Есть причины, – уклончиво ответил таксист.

– Да, но ведь это, по-моему, мужской монастырь?

Бетси указала на бородатого монаха, появившегося из ворот и застывшего, словно нефритовая статуя, неподалеку от их машины.

– Ну, да, – согласился Чен, – мужской. Но пусть это вас не беспокоит. Здесь имеются пристанища и для гостей. Мой дядя помощник настоятеля обители. Он уже переговорил обо всем с кем нужно, и нас ждут.

«Да, мне просто повезло с таким замечательным компаньоном, – констатировала Элизабет. – Парень сущий клад».

«Сущий клад» между тем успел перемолвиться с бородатым монахом и тот жестом пригласил гостей следовать за ним.

Они прошли по великолепному саду, где произрастали раскидистые деревья-великаны и карликовые деревья-бонсай. То тут, то там мелькали квадраты прудов, заросших лотосами, многочисленные пагоды, павильоны. Наконец, проведя гостей через высокие двухъярусные ворота, монах остановился у красного цвета двухъярусного же строения.

– Дворец Чистого Сияния, – пояснил Джимми. – Здесь живет настоятель.

Бетси немного замешкалась у входа. Ее взгляд задержался на двух каменных изваяниях стилизованных львов, притаившихся по обе стороны лестницы. Нахмурив брови и оскалив пасти, цари зверей смотрели на пришельцев. Странно, но в их облике практически не было ничего звериного. Больше всего они напоминали утомленных делами и посетителями чиновников. «Ну, чего вам еще от нас нужно?» – казалось, вопрошали львы. Почему-то вдруг вспомнился инспектор Лоу. Старый, толстый полицейский, не берущий взяток.

Настоятель монастыря Чин Чун Кун, преподобный Бань, принял их довольно приветливо.

Несмотря на свой почтенный возраст, приближающийся к восьмому десятку, это был очень живой и подвижный старичок. Усадив гостей за стол, ломившийся от яств, преимущественно, вегетарианских, он с превеликим любопытством принялся расспрашивать Элизабет о тех странах, где ей довелось побывать, о верованиях и обычаях разных народов.

Его желтые тигриные глаза пристально глядели на девушку, словно пытаясь просветить ее насквозь. Мисс МакДугал чувствовала себя студенткой, пришедшей на экзамен к строгому профессору.

После часовой беседы, немного утомленный ею, старец, наконец, отпустил англичанку и ее спутника, многозначительно сказав на прощанье:

– Мы рады приветствовать тебя в стенах нашей обители, о много повидавшая. Спи спокойно и ничего не бойся. Боги защитят тебя от всех напастей. Думаю, у нас еще будет возможность поговорить.

– А вы понравились преподобному Баню, – хохотнул Джимми, выйдя на порог дворца. – Он никогда столь долго не разговаривает с обычными гостями. Ему уже не до людей. Его собеседниками являются боги…