Песнь красных песков

Внезапное спокойствие приглушило панику. Коснувшись ладонью горячего лба Пола, я стерла проступившую влагу и удержала голову от очередного приступа, чтобы не ударился о лежащие мелкие камни. Куфия сползла на шею, и я заметила кроваво-красные пятна на белом полотне.

– Знаешь, как лечить ранения? – спросила я, не оглядываясь на слугу МакГиннеса.

– А? – Али поднял голову и уронил одну из склянок. – О чем ты?

– Рану надо хорошенько промыть, обработать и в идеале зашить.

– Чего удумала? Эй, ведьма! – взвился Али, когда я склонилась над Полом и прошептала:

– Прикажи мне…

Нить удачи на запястье знакомо обожгла кожу, да и о причинах я думать стало некогда. МакГиннес распахнул глаза и бессмысленным взором посмотрел на меня, едва наши губы соприкоснулись. Дыхание смешалось воедино.

– Прикажи. Я заберу твою боль как свою.

Добровольно отданное желание без всяких условий тихо проскользнуло между нами, чтобы следом погрузить меня в настоящий кошмар и агонию лежащего рядом человека.

Глава 15. Ясмин

Я очутилась в чертогах шайтанов.

Там, в холодной и беспросветной тьме, я отчаянно искала выход, но все попытки проваливались. Голодные невидимые звери хватали мои запястья, сдирали заживо плоть, проникали под кожу и выкручивали сухожилия. Каждая клеточка тела превратилась в горящий уголек, сжигающий изнутри свою хозяйку.

Иногда мне казалось, что подобные муки выдержать невозможно: я сдавалась, кричала, плакала. И на несколько мгновений боль отступала, чтобы неожиданно вернуться и вновь шагнуть на завоеванные владения. Тяжесть под ребрами мешала дышать, непрекращающаяся тошнота вычищала из организма даже те крохи воды, что попадали на потрескавшиеся от жара губы. Я не спала, и не бодрствовала. Выныривала на поверхность из густых темных вод, затем погружалась обратно в непрекращающийся кошмар.

Передо мной лежали изувеченные тела Амаля и моих братьев. Они тянули руки, обхватывали щиколотки холодными, скользкими от крови пальцами. На разбитых губах отчима мелькала улыбка победителя. Смрадное дыхание щекотало кожу и будило сотню мурашек, пока шуршащие насекомые перебирали лапками, стремясь забраться выше по ногам и рукам.

«Ты останешься с нами, Ясмин. Навсегда-а-а», – выдохнул Амаль.

Рядом горько плакал Юсеф, а из-за его спины презрительно выглядывал Хазар. Его губы сжались в тонкую линию: брат ненавидел меня – это ощущалось даже на расстоянии. Протянув руку, я царапнула пальцами воздух и раскрыла рот в безмолвном крике, но ни единого звука не вырвалось из груди. Мальчики все так же стояли в стороне, не делая попыток приблизиться, не слушая просьб о прощении.

«Будь ты проклята, ведьма», – чьи-то сильные руки сдавили виски, желая разломать мой череп на части.

– Не надо, пожалуйста, – прошептала я.

Обхватив себя руками, я рухнула на раскаленный песок стертыми в кровь коленями и застонала. Режущая боль кинжалом пронзила сердце, я зарылась пальцами в песок и горько расплакалась, позволяя мертвой земле впитать соленую влагу.

«Жасмин».

Голос показался знакомым и далеким. Неожиданная прохлада жидким огнем лизнула позвоночник, шею и ключицу. Она ласково коснулась щек, легонько поцеловала мелкие ранки на губах, а затем легла на лоб умиротворяющей влагой. Боясь раскрыть глаза, я нащупала в мертвых дюнах чужие пальцы. Горячие – они принадлежали живому человеку. Кто-то крепко сжал в ответ мою ладонь.

«Иди за мной, Жасмин. Я покажу тебе дорогу», – мягкий голос лег бальзамом на раны.

Затягивались царапины, удушливая гниль сменилась совсем другим ароматом. Тошнотворную сладость изгнала хвойно-терпкая смола. Она пощекотала нос, затем пропустила вперед пожухлую траву и колкую нотку льда.

«Так пахнет снег», – почему-то подумала я, позволив себе рухнуть в водоворот чужих эмоций.

Мне снились зеленые луга, а потом родной город. Лавки с радужным переливом поцелованных солнцем фруктов и пряный вкус корицы, которую быстро сменяла сладость меда. Касаясь кончиками пальцев красно-оранжевого бока апельсина, я тихо смеялась над руганью двух торговцев. Кого они не поделили? Осла?

Просыпалась я с трудом. Лишь когда настойчивая тряпка, обильно смоченная в воде, шлепнулась на лицо. Пришлось отмахнуться от ее назойливого внимания к моей горящей коже. Правда, я была не в состоянии двинуть конечности. Даже глаза открывала усилием воли, целую минуту моргая, чтобы отогнать цветные вспышки.

Вокруг был… Рай. Сначала я решила, что умерла и попала в сады Мудреца. Кожистые листья финиковых пальм отбрасывали танцующие тени, склонялись друг к другу, чтобы прошептать какую-то тайну, известную только им. Осторожно приподнявшись, я разглядела жмущихся к толстым стволам невысокие абрикосовые деревья и инжир, в чьих ветвях копошились громкоголосые птицы. Пальцы судорожно нащупали шелковистый покров травы, когда шум воды долетел до моего сознания.

– Очнулась, – меня накрыла невысокая тень. Али недовольно прищурился, наклонился и забрал с моих колен упавшую тряпку.

– Г… Где мы? – каркающий звук вырвался из груди. Прищурив маленькие глазки, слуга Пола фыркнул и кивнул куда-то вправо.

– Оазис Азиза.

Изумрудная гладь воды чуть не ослепила меня, пришлось прикрыть ладонью лоб. Сверкающие блики игриво подмигивали мне, приглашали окунуться в манящую прохладу и смыть с себя всю дорожную грязь. Задрав голову выше, я заметила горный хребет, который в некотором роде закрывал волшебное местечко каменной стеной от любого вторжения.

– Сезон засухи, река Азиз мельчает и образуются островки с растительностью, – пояснил Али.

– Мы прошли территорию наснасов?

Я покопалась в воспаленном мозгу, воскрешая в памяти все, что помнила о переходах через пустыню. Получалось плохо: голова кружилась, желчь мешала нормально соображать.

– Вроде того, – уклончиво ответил Али и присел рядом на корточки. Только сейчас я заметила глиняную чашу с водой, в ней слуга смачивал кусок куфии. – Ты провела в беспамятстве четыре дня.

Мудрец Великий, четыре дня!

– Что произошло? – прошептала я.

Али поморщился, затем коснулся сухой ладонью моего лба и пробормотал:

– Глупая девка взвалила на хрупкие плечи ношу не по силам.

– Я…

Недовольный взгляд резанул по мне, отчего пришлось прикусить язык. Я вдруг подумала, что не так Али молод, как мне сначала показалось. Морщинки в уголках глаз, серебро редких прядей в волосах и что-то такое… напоминавшее усталость периодически прорезалось сквозь грубые черты слуги.

– Мудрец едва не забрал твою душу, Ясмин. Ради этого точно не стоило улетать из клетки, маленькая птичка, – сурово произнес он, и я сглотнула.

– Разве ты не помог бы господину?

Али поднялся, чтобы подойти к брошенной на земле сумке и вытряхнуть оттуда стопку чистых вещей.

– Помощь бывает разная, птичка. И не всегда человек о ней просит.

Опустив взгляд, я сцепила руки и просидела в такой позе, пока на колени мне не упала моя одежда. Замешательство от слов Али сменилось детской радостью, а желание смыть с себя пот с грязью превратилось в первостепенную необходимость. Проведя рукой по мягкому хлопку, я уткнулась носом в чистую рубашку, вдыхая аромат мыла.