Песнь крови

«Довольно!!!»

Лицо принадлежало песни крови. Ваэлин знал это инстинктивно. Это была другая песнь крови. Мелодия отличалась от его собственной, она звучала мощнее и была более управляемой. Иной голос заговорил в его голове. Мраморное лицо рассыпалось и развеялось, точно песок на ветру. Звук резца умолк и больше не возвращался.

«Ты не владеешь своей песнью, – сказал голос. – Это делает тебя уязвимым. Будь осторожен. Не всякий Поющий тебе друг».

Он попытался было ответить, но слова не шли с языка. «Песнь! – понял Ваэлин. – Он способен слышать только песнь!» Он попытался призвать музыку, пропеть свой ответ, но сумел издать лишь тонкую тревожную трель.

«Не бойся меня, – сказал голос. – Отыщи меня, когда оправишься. У меня есть кое-что для тебя».

Он собрал все оставшиеся силы и заставил себя пропеть одно-единственное слово: «Где?»

И снова увидел резец и камень, но на этот раз мраморная глыба была нетронута, прячущееся в ней лицо оставалось скрытым, и резец лежал поверх глыбы в ожидании. «Ты знаешь, где».

Глава пятая

Очнулся он от запаха, даже более мерзкого, чем вонь линешской канализации. Что-то мокрое и жесткое скребло ему лицо, на грудь навалилась давящая тяжесть.

– Ну-ка слезь с него, грязная скотина!

От сурового голоса сестры Гильмы глаза у Ваэлина открылись сами собой, и он обнаружил себя лицом к лицу с Меченым. Пес радостно пыхтел, приветствуя хозяина.

– Здравствуй, дурацкая собака, – простонал в ответ Ваэлин.

– Во-он!!! – рявкнула сестра Гильма. Меченый слетел с кровати, забился в угол и обиженно заскулил. К сестре пес всегда относился с опасливым почтением, возможно, оттого, что она его ничуть не боялась.

Ваэлин окинул комнату взглядом и обнаружил, что она почти пуста: там стояли лишь кровать и столик, на котором сестра Гильма расставила множество пузырьков и коробочек со своими лекарствами. В открытое окно врывались заунывные крики чаек и морской ветер, воняющий солью и рыбой.

– Брат Каэнис распорядился занять старое здание Линешской торговой гильдии, – пояснила сестра Гильма, положив ему руку на лоб и щупая пульс на запястье. – Все дороги в городе ведут в порт, а здание все равно пустовало, так что он решил, что это удобное место для штаба. Ваш пес буквально места себе не находил, пока мы не пустили его в комнату. Так тут и сидел все это время.

Ваэлин крякнул и облизнул пересохшие губы.

– А долго?

Ее голубые глаза взглянули на него с опаской, потом она подошла к столу, налила в чашку зеленоватой жидкости и насыпала туда прозрачно-белого порошка.

– Пять дней, – сказала она, не оборачиваясь. – Вы потеряли много крови. На самом деле, я прежде не думала, что человек может потерять столько крови и остаться в живых.

Сестра невесело хмыкнула, но, когда она обернулась, на ее губах вновь играла неизменная улыбка. Она поднесла чашку к его губам.

– Нате-ка, выпейте!

Вкус у микстуры был горький, но не противный, и усталость отступила почти сразу же. «Пять дней…» Он не почувствовал этого – не осталось ни снов, ни видений. «Потерять пять дней… Из-за чего?» Из-за голоса. Той, другой песни крови. Он по-прежнему слышал ее слабый, но настойчивый зов. И его собственная песнь отвечала на зов. Перед внутренним взором стояла мраморная глыба и резец. Теперь стало понятнее то, что сказала Селла в разрушенном городе: «Есть другие, старше и мудрее, наделенные тем же даром. Они могут указать тебе путь».

– Мне нужно…

Он поднялся, собираясь откинуть одеяло.

– Нет! – ответила Гильма тоном, не терпящим возражений. Ее пухлая рука толкнула его обратно в мягкость кровати. Ваэлин обнаружил, что у него нет сил сопротивляться. – Ни в коем случае! Лежите и отдыхайте, брат.

Она натянула на него одеяло и подоткнула его под подбородком.

– В городе тихо. Брат Каэнис все держит под контролем. Вашего присутствия совершенно не требуется.

Сестра отступила от кровати. Лицо у нее, в кои-то веки, было совершенно серьезным.

– Брат, вы имеете представление, что с вами произошло?

– Что, никогда не видели ничего подобного?

Она покачала головой.

– Нет, никогда. Когда человек истекает кровью, всегда есть причина: травма, рана, разрыв, хоть что-то. А вы были целы и невредимы. Причиной такого кровотечения могла бы быть опухоль в мозгу, но она бы вас погубила. А вы живы. Среди солдат ходят дикие слухи о том, что губернатор Аруан якобы пытался извести вас Темным проклятием или чем-то подобным. Каэнису пришлось приставить охрану к его вилле и выпороть нескольких болтунов, прежде чем они успокоились.

«Выпороть? – подумал Ваэлин. – Мне ни разу не приходилось их пороть…»

– Не знаю, сестра, – честно ответил он. – Я не знаю, что произошло.

«Я знаю только, чем это вызвано».

* * *

Миновало еще два дня, прежде чем сестра Гильма отпустила его, однако сурово велела не переутомляться и выпивать не меньше двух пинт воды в день. Ваэлин созвал военный совет на крыше караульного помещения, откуда открывался хороший вид на строящиеся укрепления. Над укреплениями висела густая пелена пыли: солдаты спешно углубляли ров, окружающий город, и восстанавливали стены, которыми десятки лет никто не занимался.

– Когда закончим, он будет глубиной в пятнадцать футов, – говорил Каэнис про ров. – Пока что вырыли девять футов. Работы на стенах продвигаются медленнее: в нашем маленьком войске не так много опытных каменщиков.

Ваэлин сплюнул пыль из пересохшей глотки и отхлебнул воды из фляжки.

– Долго еще? – спросил он, с отвращением слыша свой дребезжащий голос. Он знал, что вид у него сейчас не самый вдохновляющий: глаза глубоко запали от усталости, лицо бледное и липкое от пота. Ваэлин видел озабоченность в глазах братьев и неуверенность на лицах графа Марвена и прочих военачальников. «Сомневаются, способен ли я командовать, – решил он. – Возможно, не зря сомневаются».

– Минимум две недели, – ответил Каэнис. – Дело пошло бы быстрее, если бы мы могли привлечь горожан.

– Нет, – настойчиво ответил Ваэлин. – Если мы хотим править этим городом, нам нужно добиться доверия горожан. А совать им в руки лопаты и принуждать к изнурительному труду – не лучший способ это сделать.

– Мои люди пришли сюда сражаться, милорд, – сказал граф Марвен. Он говорил небрежным тоном, однако Ваэлин видел его оценивающий взгляд. – Не солдатское это дело – в земле ковыряться.

– Я бы сказал, самое что ни на есть солдатское, милорд, – ответил Ваэлин. – Что касается сражений – не тревожьтесь, этого они вскоре отведают сполна. Скажите недовольным, что я разрешаю им уйти. Отсюда до Унтеша всего шестьдесят миль пустыней. Быть может, там они смогут сесть на корабль, который доставит их домой.

Накатила волна усталости, и Ваэлин прислонился к зубцу стены, чтобы скрыть, что у него подкашиваются ноги. Груз обязанностей командующего, со всеми мелкими заботами союзников и подчиненных, раздражал его все сильнее. Раздражение было тем острее, что песнь крови продолжала настойчиво звать его к голосу и мраморной глыбе. Ваэлин знал, что это где-то здесь, в городе.