Песнь лихорадки

Все было не как в фильмах, где все проходит безупречно, размытый мягкий свет и идеально подходящая музыка.

Это иллюзия. Реальность — это двое людей, которые искренне заботятся друг о друге, узнают друг друга на самом интимном уровне, и это полно звуков, неловких движений и случайных натянутых смешков. Нам потребовалось какое-то время, чтобы миновать часть с неловкостью и дрожью, но когда мы это сделали, то обнаружили, что наши тела двигались вместе столь же легко, жадно и страстно, как и наши умы.

Когда я дни напролет мечтала о потере девственности, я всегда думала, что в первый раз занимаясь с сексом, я устрою шоу, буду роковой женщиной, головокружительной, дикой, и определенно буду сверху. Я встряхну весь его мир и не подумаю о своем. Я произведу впечатление, потому что я всегда так делаю. Я произвожу впечатление, потому что не уверена, что в противном случае люди меня полюбят.

Ничто из этого не имело значения с Танцором.

Он уже был впечатлен мною, и я могла просто быть собой, и все было медленно, легко и прекрасно. И временами это было неловко, так чертовски интимно и уязвимо, он простер надо мной свое длинное стройное тело и нежно, с исключительной заботой, раскачивался надо мной, обхватывая руками мою голову и все время глядя мне в глаза.

И когда мы нашли свой ритм, и он принялся двигаться во мне, я начала плакать и не могла остановиться.

Никакой сырости.

Лишь безмолвные слезы, скатывающиеся по моим щекам.

Я посмотрела на него, он посмотрел на меня, и он тоже начал плакать, и не сказав ни слова, мы оба понимали, почему плачем.

Неважно, сколько бы времени мы не провели друг с другом, этого будет слишком мало, потому что он мог умереть или я могла умереть, или же мы могли прожить целый век, и этого все равно было недостаточно. Он был просто хорошим, и с ним я тоже была такой, и когда мы были вместе, жизнь утрачивала все ее острые опасные грани.

Я плакала, потому что никогда в жизни не ощущала столько эмоций. Я плакала о своей маме, которая никогда не чувствовала себя в безопасности и, возможно, никогда не познала такого момента. Она знала другие, унизительные, оставляющие тебя опустошенной. Я плакала обо всем, что потеряла. Я плакала из-за его сердца и из-за мира. Я касалась слез, блестевших на его длинных темных ресницах, ловила капельки и сцеловывала их, затем целовала его с соленым привкусом наших слез на наших языках.

Затем мы оба уже не плакали, но наши взгляды не отрывались друг от друга, глаза расширились от удивления, и он начал двигаться быстрее и глубже, мое тело задрожало вокруг него, а оргазм устроил калейдоскоп внутри моего черепа. Кончило не только мое тело, взрыв такого количества ощущений сделал что-то с моей головой. Как будто он вколол какой-то невероятный препарат в мой мозг, и я больше не была лишена своих сил, я начала вибрировать. Мы посмотрели друг на друга, и он зарычал, а я осознала, что моя вибрация делала с ним, и начала смеяться, и он тоже рассмеялся, но он рычал и хватал ртом воздух, затем качнулся надо мной, запрокинул голову, застонал и как будто даже зарычал, и это был лучший звук, что я когда-либо слышала — Танцор, свободный, счастливый и абсолютно живой.

После я держала его, баюкая его голову на груди и улыбаясь, потому что я умела делать кое-какие реально крутые штуки, и мне не терпелось опробовать их все с ним.

Я слегка дрейфовала, и он тоже, и когда я уже уплывала в то сонное место, он тихо сказал мне на ухо:

— Я вижу тебя, Йи-йи.

— Я тоже вижу тебя, Танцор.

***

Той ночью мы убили часы.

Она тянулась невероятно долго, как будто для нас время застыло. Мы снова и снова занимались любовью, испробовав все за эти долгие часы, что он целовал меня всю, касался меня с идеальным сочетанием уважения и похоти, и какая-то часть меня переродилась. Я даже не осознавала, что эта часть умерла давным-давно. Она была юной и новой и нуждалась в воспитании, но она была там.

В глубине моего существа эта безымянная штука нашла способ к существованию, подвинулась и устроилась на место, как кость, давным-давно выдернутая из сустава. Я понятия не имела, что это, но собиралась со временем выяснить.

Сегодня не думать. Просто чувствовать. Пока подтверждалось мое давно сдерживаемое подозрение относительно умных мужчин. Танцор обладал изобретательным воображением гения, нулем запретов и похотливой жаждой мужчины, проживавшего каждый день с полным осознанием своей смертности.

Ум — это новая сексуальность.

Когда я проснулась от лучей утреннего солнца, падавшего через окна на нашу постель, его дыхание было хриплым и затрудненным, как будто он задыхался во сне.

Вот это он никогда не позволял мне видеть.

Плохие времена.

Бывали дни, когда он перегружал свое сердце и прятался от меня, чтоб я никогда не узнала, что он думал, будто он недостаточно мужчина для меня.

Я никогда не спрашивала, куда он уходил и почему, говоря себе, что друзья не задают вопросов, ведь вопросы требуют ответов, а требования — это клетки. Говорила себе, что ему просто было время наедине с собой. Как и мне.

Но теперь я знала, что все те дни, что я носилась по городу в режиме стоп-кадра, сжигая свою бесконечную энергию, он где-то там лежал в постели, пытаясь собраться с силами и вернуться. Один, или же с теми друзьями, которым он разрешил знать о своей проблеме и видеть его таким. Возможно, с ним была Каоимх, приносила ему еду и заботилась, чтобы он выжил.

Я черпала успокоение в тех временах, потому что это значит, что такое случалось. И значит, это могло случаться и дальше. И возможно, он всю жизнь проживет вот так, и я могу с этим справиться. Но я совершенно точно не собиралась больше заниматься с ним сексом пять раз за ночь. Нам придется задать себе темп. И возможно, мне больше не стоит вибрировать.

Я нежно приложила ладони к его груди и попыталась передать ему часть своей силы. Я закрыла глаза и представила лучи света, купающие его сердце в исцелении.

Но исцеление не было в числе моих суперспособностей, и он проснулся, сел и прислонился к изголовью. Мы сидели вместе, держались за руки и ждали, пока ему станет получше.

Я хотела спросить у него, нет ли лекарства, которое он мог бы принимать. Я хотела знать, нельзя ли сделать какую-то операцию, если мы вообще сможем найти кардиохирурга.

Я ничего из этого не сказала, потому что Танцор потрясающе умен, он любил жить, и если бы можно было что-то сделать, он уже сделал бы это.

Единственный дар, который я могла ему дать, не улучшил бы его состояние, но помог бы почувствовать себя нормальным.

Поэтому я притворилась, что ничего не случилось, и мы не говорили о слоне в комнате [77] , хотя он запрокинул свою могучую голову и размахивал хоботом, угрожая сломать все хрупкие вещи на своем пути. Я убрала остатки вчерашней пиццы с пола и шкафчиков, пока он готовил нам бутерброды с яичным порошком, сушеным лососем и сливочным сыром.

77

Слон в комнате — это идиоматическое выражение в английском языке, обозначающее проблему, о которой всем прекрасно известно, но все предпочитают ее игнорировать.

Затем мы отправились в город, держась за руки, молодые и влюбленные, жаждущие увидеть, что принесет им день.

Глава 54

В ожидании конца [78]

Зара

Мужчина, называвший себя Рейн [79] , нашел ей дом с огромным обнесенным забором садом на окраине Дублина, и она все дни проводила снаружи, шел ли дождь или светило солнце, занимаясь прополкой и сея принесенные им семена ради животных, разговаривая со своей Т'Муррой, но не с ним.

78

Строчка из песни Linkin Park — Waiting For The End

79

Rain — дождь.