Песнь лихорадки

Когда они ворвались в Белый особняк, пронеслись по головокружительным белоснежным коридорам с высокими арочными потолками и длинными сияющими окнами, которые обрамляли заснеженный сад и покрытый льдом лабиринт, Бэрронс открыл принесенный с собой мешочек и бросил один из камней через плечо Лору. Высокий мускулистый блондин поймал его и засунул в карман кожаной куртки.

Полы из белого мрамора сменились солнечным желтым, затем бирюзовым, после него — бронзовым, по мере того, как они углублялись в бесконечный и непрестанно изменяющийся Белый Особняк.

— Ты же знаешь, что делаешь, верно? — потребовала Джада, хватая холодный черно-синий камень, который ей бросил Бэрронс, и засовывая его в наружный карман рюкзака.

— Я знаю ровно столько, сколько любой другой может знать, куда, черт подери, здесь идти, — прорычал Бэрронс. — Мак здесь ориентируется не лучше нас. Ищи кроваво-красный пол, он ведет к черному, а там дальше в будуар, — он бросил четвертый камень Фэйду, который догонял их сзади.

Внезапно сзади раздался какой-то шум. Жестокое рычание, встреченное холодным смешком. Она резко остановилась и развернулась.

За ней стоял Круус, защищенный прозрачными сияющими стенами и держащий четвертый черно-синий камень в поднятом кулаке, а Фэйд безрезультатно бился о барьер.

Принц Невидимых одарил их ледяной улыбкой.

— Куда-то собрались?

Глава 24

Я следую печальной песне луны [39]

Эобил

В той части будуара, что принадлежала королю, тоже не было выхода.

39

Строчка из песни Elle King — Song Of Sorrow

Почти не заметная высокая дверь, врезанная в гладкие черные стены его опочивальни, отказалась подчиняться ее властной команде. И ее магия тоже не сработала. На его половине она точно так же была в ловушке, как и на своей.

Она фыркнула. Он всегда слишком крепко держался за нее. В этом и была проблема. Все должно было быть, как ему угодно.

Она любила его, когда они только встретились. Она любила его все еще, до самого конца. Но она поняла, что любви недостаточно. Можно любить кого-то, кто тебе совершенно не подходит. Можно потратить всю свою жизнь на любовь к этому человеку, причиняя огромный ущерб всем вокруг и окружающему миру.

Она никогда не хотела жить в его клетке, но пошла на это ради него, надеясь, что однажды он откажется от своей безумной задумки превратить ее в Фейри и будет радоваться тому, что у них есть. Надеясь, что в конце концов он может вернуться вместе с ней в ее мир. Все те тысячелетия, что он трудился в одиночку, пока она спала в одиночестве, они могли провести вместе — живя, любя, созидая.

Поначалу, поместив ее в изумительный Белый Особняк, он каждую ночь проводил в ее руках, везде и всюду: в ее кровати, в его; растянувшись в одной из эксцентричных комнат в башнях под открытым небом, считая звезды между поцелуями; на полу в ее гардеробной; на огромном рояле. Они расплескивали свою любовь по всему вечно меняющемуся и вечно растущему особняку, пока она пила с его губ нектар галактик, пробовала на вкус вечность в его руках и решила, что возможно, не так уж плохо жить вечно, пока он рядом.

Поначалу у них не было времени ни на что, кроме друг друга. Их любовь пылала как сверхновая звезда. Но тьма начала пожирать их свет. Тихая кипучая мания родилась в нем в тот день, когда королева отказала ему в просьбе превратить Зару в Фейри.

Тысячелетия спустя он стал все реже проводить с ней ночи, бесконечно работая в своих лабораториях, давая жизнь детям своего Двора Теней в попытке воссоздать песнь.

Однажды она осознала, что не видела его месяцами. Затем годами. Она проводила время, собирая всходы и молодые растения, хотя к тому времени он дал ей безделушки, с которыми она могла создавать потрясающие иллюзии в любых количествах. Она взрастила и лелеяла свои пышные благоухающие сады по-старому, по-настоящему. Она начала играть с маленькими зверюшками в лесу, леча их случайные травмы, находя удовольствие в красотах природы, которые изобиловали в ее мире.

Одинокая. Такая чертовски одинокая.

Скучая по своей семье, суматохе многочисленных приездов и отъездов, гомону шума и смеха под их крышей.

Между своими визитами он посылал ей подарки, чтобы повеселить ее — красивые сувениры, потрясающие украшения и роскошные платья. У нее были целые комнаты, заваленные одеждой и туфлями, кабинеты, наполненные восхитительными драгоценностями, и ничего более, лишь время, чтобы бродить и смотреть на то, что не для кого надевать.

С каждым все более и более щедрым подарком или объектом силы, присланным им — например, амулет, призванный сделать ее равной ему по силе — она начинала думать, что он вовсе ее не видел. А если видел, то считал, будто она для него недостаточно хороша. Иначе он увидел бы, что она не желала власти. Он бы прекратил свои попытки превратить ее в то, чем она не являлась. Но она все равно превратилась. Чем больше она оставалась в этом закутке его мира Фейри, тем бледнее она становилась, ее темная кожа светлела, эбонитовые локоны выцветали, пока со временем она, не являясь Фейри, не начала выглядеть как они.

Наконец настал день, когда она поняла, что его квест с воссозданием Песни Созидания не имел никакого отношения к ней и относился лишь к нему.

Королева Видимых отказала ему в чем-то. Высокомерному богу-королю, способному на великую нежность и страсть, но так же способному на великое помешательство.

Но дело не в ней.

А в том, чтобы доказать, что Королева Видимых ошибалась.

В отказе принять отрицательный ответ.

Он бы заполучил песнь и превратил свою возлюбленную в Фейри, чего бы ему этого ни стоило. И он не остановился бы, пока не достиг желаемого.

После того, как он создал свой Двор Теней и сотворил своего любимого сына, Крууса, она видела его еще меньше, и еще больше — Крууса, поскольку король стал посылать своего принца к ней с зельями.

Круус стал ее компаньоном, наперсником и другом. Он мог бы стать и ее любовником, но сердце Зары по-прежнему принадлежало королю.

Однажды она поняла, что сыта по горло. Она не видела своего короля так долго, что не могла припомнить, сколько времени прошло с его последнего визита. Черты его лица в ее воспоминаниях сделались расплывчатыми.

В тот день она попросила Крууса об услуге, и он согласился.

Все закончилось не так, как она планировала. Круус, в конце концов, был сыном своего отца и подавлял ее желания в угоду собственным.

Эобил застыла и поспешно вынырнула из воспоминаний, встряхиваясь и ломая тонкую ледяную корку, покрывшую ее тело. В особняк кто-то проник! Она чувствовала его приближение, чувствовала насилие и беспокойство. Белый Особняк — это обитель красоты, мира и безмятежности, ему не нравилось такое создание в его стенах. Т'Мурра на ее плече зашевелилась, внезапно напрягшись, оглядываясь туда-сюда, клюя воздух.

Она прижала руку к горлу, простирая свое сознание, стремясь ощутить и коснуться того, что встало на ее пути, предугадать пути, по которым может пойти ее будущее.

Здесь была Синсар Дабх! Принесла в эти пустые стены худшее от самого короля. Жажду власти. Неутолимую жажду возбуждения и любых смутных ощущений, которыми она могла насладиться.

Она приближалась с каждой секундой, спеша прямиком к ней.

Она знала, почему. Она провела тысячелетия при дворе беспрестанных предательств и вероломных поступков. Королева всегда должна быть осмотрительна. Среди членов королевской семьи всегда находятся те, кто жаждет ее короны.