Песнь меча

Как бы то ни было, но он, Бьярни Сигурдсон, уж точно этого избежит.

Он схватил свой узелок и отправился в путь, через двор и вниз вдоль речки, оставляя прежнюю жизнь позади и насвистывая, как соловей, стараясь показать всем окружающим, и себе в первую очередь, как мало все это его волнует. Но на полпути к мосту и поселению он замедлил шаг. Затем остановился и, сам не понимая почему, свернул на узкую тропинку, которая вела в сторону от главной дороги и заворачивала к холмам. Там никто еще не строил жилищ, хотя земля казалась Бьярни хорошей, к тому же по ней протекал небольшой ручей, впадавший в речку. Он вырыл ножом ямку в мягкой почве посреди долины и закопал там своего голубого дельфина. Может, через пять лет здесь все еще никто не поселится, и дельфин дождется его.

«Это похоже на обещание», — думал он, возвращаясь на главную дорогу, чтобы спуститься к поселению.

Их община поселилась здесь совсем недавно, и некоторые хижины еще были покрыты парусиной, хотя на других уже успели сделать прочные вересковые крыши; а храм богов, недавно построенный, стоял среди молодых ясеней, которые через много лет превратятся в священную рощу.

То там, то тут люди, поужинав, торопились закончить работу до темноты. Они смотрели на Бьярни дружелюбно, не осуждая за то, что он нарушил клятву вождя, но с тревогой. Никто не осуждает дуб за то, что он притягивает молнию, но люди все же сторонятся его во время грозы. Нарушивший клятву может накликать беду, и он знал, что они радуются его уходу.

На берегу пахло рыбой и соленой водой, канатами, древесиной и смолой, а рыбацкие лодки лежали, склонившись набок, как спящие котики. Ладью вождя вытащили из-под корабельного навеса на катки, где ее весь день смолили и готовили к летнему плаванью. Бьярни прошел мимо нее, направляясь к широкобокому торговому судну, ожидавшему в мелководье, пока команда погрузит последние тюки и свертки.

На носу корабля «Морская корова» стоял Хериольф Купец, укутавшись в старый плащ и наблюдая за погрузкой товаров.

Бьярни перекинул свой узелок через плечо и направился к кораблю. Благодаря серебряному браслету ему было чем заплатить за проезд — куда бы корабль ни направлялся. Но он не видел смысла платить, если есть другой выход. Зайдя по пояс в воду, он остановился и посмотрел на Хериольфа поверх темного борта корабля, как смотрит пеший на всадника.

— Куда направляетесь? — спросил он.

— В Дублин, с восходом солнца.

Дублин. Не так уж и плохо.

— Мне с вами по пути, — ответил Бьярни.

— Деньги есть? — спросил купец. Он наверняка знал, как и все жители поселения, о святом отце и озере, но ни словом об этом не обмолвился.

— Я плачу не золотом или товаром, — ответил Бьярни, — а службой.

— И какая же это служба? — Хериольф наклонился через фальшборт, ухмыляясь. — На моряка ты не похож.

— Пока нет, — сказал Бьярни, усмехнувшись в ответ, — но с веслами я уж как-нибудь справлюсь. Хотя вот это мне больше по душе, — и он положил руку на меч.

— Надо же! Телохранитель? Для меня, мирного торговца? Неужели конунги викингов [10] отреклись от своей клятвы нападать только на тех, кто живет на суше и бороздит моря, а торговцев отпускать с миром?

— Всегда найдутся люди, готовые нарушить чужой уговор, — ответил Бьярни с надеждой в голосе.

— Или чужую клятву, — капитан пожал плечами. — Ничего, все мы совершаем ошибки. Скажи мне, что ты собираешься делать в Дублине?

10

ВИКИНГИ — морские разбойники, выходцы из Скандинавии, совершавшие в 9–11 вв. походы протяженностью до 8000 км и более. Эти дерзкие и бесстрашные люди на востоке достигали границ Персии, а на западе — Нового Света.

У Бьярни не было времени подумать об этом. Он знал только, что Дублин — богатый город, куда стекается весь мир от Исландии до Византии. Там наверняка много возможностей.

— Вступлю в войско конунга Хальфдана [11] , — ответил он, не задумываясь. Он сомневался, что Хериольф слушает его, потому что тот следил за погрузкой какого-то особенно ценного груза. Но тут он повернулся к Бьярни и сказал:

— Человек, который продает свои услуги, должен тщательно выбирать хозяина. Хальфдан не похож на Олафа Белого [12] . Он свиреп, как волк, но непрочно сидит на троне, с которого его уже однажды свергли.

11

Речь скорее всего идет о ХАЛЬФДАНЕ РАГНАРСОНЕ, он упоминается в Дублинской летописи под 868 г.

12

ОЛАФ БЕЛЫЙ (СЕДОЙ) — сын норвежского конунга, в 853 г. возглавил поход викингов в Ирландию и сделал Дублин ее столицей.

— Значит, судьба того, кто последует за ним, будет весьма интересной, — сказал Бьярни.

— Или короткой.

Бьярни стало невыносимо холодно в воде.

— Начнем с Дублина, а потом посмотрим, куда поведет меня ветер и прилив. Можно мне подняться на борт?

Купец засмеялся:

— Кидай сюда свой узелок.

Бьярни закинул узелок, Хериольф поймал его и протянул ему руку. Бьярни схватил ее, выпрыгнул, как лосось, из воды и перебрался через борт, очутившись на раскачивающейся палубе торгового судна.

Когда с утренними сумерками начался прилив, сопровождаемая криками чаек «Морская корова» вышла в море, и команда налегла на весла в такт напевного «Навались! Навались!» Хериольфа, стоявшего у рулевого весла. А Бьярни примостился у ног купца, положив обнаженный меч на колени.

Глава 2. На улицах Дублина

Бьярни и не представлял себе, что где-то в мире мог существовать такой город, как Дублин. Даже Миклагард [13] , который одни называли Византием, а другие Константинополем, и чьи улицы, как он слышал, были вымощены золотом, вряд ли превосходил красоту Дублина, хотя узкие, извилистые улочки города, казалось, были покрыты лишь обломками брусчатки, утопавшей в весенней слякоти. Но город был таким большим, а домов так много, а толпа такая пестрая…

13

МИКЛАГАРД — Великий Город: так скандинавы называли Константинополь (Царьград), столицу Византийской империи, основанную Константином I в 324–330 на месте города Византий.

Почти весь день он провел во дворе конунга среди толпившихся воинов и торговцев, ремесленников, менестрелей и морских капитанов, чтобы поговорить с начальником телохранителей Хальфдана. И когда он рассказал ему, зачем пришел, тот рассмеялся, упершись руками в бока.

— С чего ты взял, что Хальфдану Рагнарсону нужен такой желторотый юнец? Сначала отрасти бороду, а потом уж возвращайся — года через два.

— Я отращу бороду, но тогда я найду себе занятие поинтереснее, чем возвращаться сюда! — гневно ответил Бьярни.

Кто-то из зевак рассмеялся:

— Послушайте-ка, как поет этот петушок!

Итак, он был свободен и одинок, как собака, сорвавшаяся с привязи, на извилистых улицах Дублина. День клонился к закату и укутывал прохожих в тени, а он не знал, куда податься, и гнев на пару с голодом, все еще терзал его. Что ж, по крайней мере, с голодом он уж как-нибудь справится. Хериольф обменял ему серебряный браслет на монеты, обломки драгоценного металла и несколько колец из разорванной серебряной цепи, так что у него были деньги, позвякивавшие в засаленном кожаном мешочке, висевшем на поясе. А улицы были усеяны винными лавками и пивными, как осенними листьями.