Песнь уходящего лета

— Ага, — отзывается он. — Прекрасно помню, как ты, моё отважное солнце, сбежала вечером к скалам… До сих оторопь берёт.

— Ну я же извинилась, — улыбаюсь я и напоминаю: — И пообещала, что больше так не буду.

— Ты готова, Машенька? — спрашивает Павел.

«К чему?» — хочу спросить я, но не успеваю задать вопрос. Тоннель в очередной раз резко виляет в сторону, а мне в глаза бьёт яркий солнечный свет. От неожиданности я крепко вцепляюсь в руку мужчины, а он, посмеиваясь и притягивая меня к себе, выводит меня из темноты.

Мы оказываемся прямо на краю Чаши, совершенно с противоположной от других туристов стороне.

— Обратно вернёмся как все, — тихо говорит Павел, притягивая меня к своей груди. — Но я хотел привести тебя именно в это место.

Я внимательно осматриваюсь и понимаю почему: края природного бассейна напоминают по форме сердце, и мы сейчас стоим в самой его вершине, там, где две половины сходятся в общей точке, соединяясь в одну идеальную фигуру.

— Это ты, — шепчу сквозь слёзы, — это должен быть ты… — Я упираюсь лбом в центр его груди, где яростно отбивает свой ритм его сердце, и плачу, продолжая умолять: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я хочу, чтобы это был ты. Я не хочу разделять этот момент с кем-то, кто не будет тобой…

А он успокаивает меня. Гладит мои руки, спину, волосы. И молчит.

Маленький росток веры проклёвывается в моей душе, и я успокаиваюсь. Позволяю себе расслабиться и не думать, что у нас осталось так мало времени.

Мы проводим время вместе практически до самого заката. Плаваем, ныряем, кормим друг друга виноградом, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.

Павел с лёгкой улыбкой слушает мою беспечную болтовню про Лизку и грядущую учёбу, о моих планах и дальше подрабатывать частными занятиями. Смотрит на меня дольше обычного, во взгляде — пугающая меня тоска и дикий голод.

— Я на последний заплыв, — отстраняется от меня мужчина и в один короткий прыжок уходит под воду.

Отплывает так далеко от меня, что я чувствую, как рвётся тонкая связь, возникшая было между нами. Хочется плакать, кричать, биться в истерике. Ну почему, почему он такой упрямый? Разве возраст и всё перечисленное им — это настоящая проблема?

Проблема, на мой взгляд, в том, что мы отказываемся от отношений, даже не попробовав их на вкус. Я верю, что мы справимся, если очень-очень захотим.

Встаю с покрывала, потягиваясь, как сонная кошка, и тут же ныряю в воду, перехватывая синий взгляд. Подплываю к нему, цепляясь за крепкую мужскую шею, и заглядываю в его глаза.

В этих темнеющих омутах целая буря эмоций. Вечный шторм. Желание, граничащее с угрызениями совести. Тщательно подавляемая страсть.

— Пожалуйста, Паш, — шепчу в его губы, — стань моим первым…

— Я не могу, Маш. Не должен. Права такого не имею.

— Если бы я не была невинной, ты бы переспал со мной?

— Неверная постановка вопроса, Маш, — цокает Павел Александрович.

— Что же может быть проще, Павел? — взрываюсь я. — Что мне нужно сделать, чтобы получить одну дурацкую ночь безо всяких предрассудков? Переспать с кем-нибудь? Да запросто!

Я отталкиваюсь от его груди и на всей возможной скорости плыву назад к своим вещам. А он не торопится догонять.

Быть может, проблема кроется в этом?

Не хочу ломать голову, просто хочу убраться подальше от него!

Наплевав на зазевавшихся туристов, скидываю верх от купальника и надеваю сарафан, избавляясь от плавок.

— Маш, ты куда? — кричит мужчина, когда я карабкаюсь вверх по тропе.

— Подальше от вашей совести, Павел Александрович!

Глава 14

Я не успеваю уйти далеко. Несмотря на свой почтенный возраст, которым ловко оперирует Павел Александрович, он догоняет меня даже не запыхавшись.

— И чего ты удумала, солнце? Далеко собралась?

— Я уже ответила! — кричу я. — Если это такая проблема, то мне проще избавиться от неё, чем терпеть всё это!

— Никуда ты не пойдёшь!

— И что же вы сделаете? — с обидой спрашиваю у него.

— Маш… это такая глупость, честное слово… — Павел хватает мою руку и тянет на себя. — Разве тебе недостаточно того, что есть? Маш, разве этого мало?

— Мало, Паш… — я срываюсь на слёзы. — Мне мало…

Он мрачнеет, но я упрямо задираю нос.

— Я отдам её первому встречному, честно. Мне всё равно. Это просто кусок плоти и крови, тонкая плёнка. Она не имеет для меня никакого значения.

— Ты совсем ещё ребёнок, Машенька. Ничего не смыслишь в этой жизни.

— Пусть так, но я могу сама решать, что мне делать, а чего — нет.

Мужчина сжимает челюсть. Не нравится? Что ж, мне тоже много что не нравится, но я же должна смириться!

— Что же ты делаешь, Маш? — резко выдыхает он. — Без ножа меня режешь на мелкие кусочки без единого шанса когда-либо снова стать целым!

Мои глупые губы расползаются в довольной улыбке:

— Это значит «да»?

— Это значит, что мы зайдём чуть дальше, солнце, — он целует кончик моего носа. — Не обязательно идти до конца, чтобы переполниться дофамином и получить желаемое. Но если ты передумаешь…

— Я не передумаю, — твёрдо заявляю ему. — И я действительно хочу дойти до конца.

Он ничего не отвечает, лишь кутает меня в свои объятия, целуя макушку.

Между нами воцаряется уютная тишина. Мы так и стоим где-то посреди степи, возле машины, пока на землю окончательно не опускаются сумерки.

Павел не отпускает моей руки, ловко справляясь с ухабами и поворотами одной левой. В сгущающейся южной темноте уже появляются первые звёзды, а на берегу, у самой кромки чернеющего глубинными водами моря, то и дело вспыхивают костры.

Около одного из них сидит расположилась компания. В открытое окно до нас доносятся звуки гитары, несколько человек танцуют и смеются.

— Заедем ненадолго? — спрашивает вдруг Павел. — Я их знаю.

Я киваю, не отводя взгляда от пляшущих языков пламени, и Павел аккуратно съезжает с грунтовой дороги на траву, замедляя ход.

Мужчина выходит сам, а после — помогает выбраться мне. Я чуточку смущена. Ещё ни разу мы не приходили куда-то в компанию в качестве пары. Даже интересно, как он меня представит?