Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Я пролетел сквозь огненную стену и услышал жалкий предсмертный писк шмеля, чья плоть расплавилась в этом маленьком подобии совершенного мира, появившемся в нашей реальности. Освобожденный от телесной оболочки, я ощутил полный, невыразимый восторг соприкосновения с Верхним миром, восхитительные краски которого излечили мои душевные раны. Я наконец-то увидел радужное сияние и еще десять тысяч других цветов и оттенков, которыми, возможно, не любовался еще ни один из смертных. Я испытал невероятное, мучительное, лишающее сил чувство восторга.

Где-то там, за стеной света, мастер, надзиратель и странник думали о своих приземленных делах. Но сейчас меня не заботили ни они сами, ни их жестокие замыслы, ни даже жалкий набор костей и плоти, в котором когда-то была заключена моя душа и который сам теперь оказался заперт в свинцовом гробу, покрытом изнутри сурьмой.

Они боялись моей мести, но я не собирался никому мстить. Что было, то прошло, а я обитал теперь в Верхнем мире. Я изнемогал от восхищения, растворялся в невыразимом блаженстве.

Человек, назвавшийся Гролионом, ошеломленно смотрел на разноцветный шар, прекративший расти, как только в него влетел шмель. Звезда полностью растворилась в его сиянии, и теперь шар завис в воздухе над пустой подставкой. Странник с любопытством протянул к нему руку, но Шалметц — человек, завершивший узор, — одернул его.

Гролион развернулся со свирепым видом и сжал кулак, но тут же успокоился, когда Шалметц сказал:

— Стоит коснуться его — и ты растаешь быстрее, чем льдинка, брошенная в костер.

Гробленс, бывший надзиратель, тоже опустил руку, поначалу потянувшуюся навстречу сияющему шару. Затем с кряхтением поднялся на ноги.

— Все кончилось? — спросил он.

— Похоже на то, — согласился Шалметц, не сводя глаз с шара.

— Проверь ее. — Странник кивнул на голубой манускрипт, стоящий на полке.

Шалметц провел пальцами по корешку книги.

— Никаких искр.

Гролион властно протянул к ней руку. Шалметц не посмел возразить, лишь жалко скривил губы.

— Можешь забрать ее. А я снова займусь разведением рыб.

— Верни мне нож, — произнес толстяк. — От него нет пользы нигде, кроме точки пересечения миров.

— Я сохраню его на память, — усмехнулся человек с лисьим лицом.

Шалметц посмотрел в окно.

— Он нужен нам, чтобы кормить дерево. Похоже, стигл пришелся ему по вкусу.

И не просто по вкусу. Острошип стал теперь в полтора раза выше, чем был утром, и намного толще. Да к тому же агрессивнее.

— Я отрежу ему еще один кусок, — сказал Гролион, — чтобы отвлечь его, когда мы пойдем отсюда прочь. А когда все это останется в прошлом, мне будет все равно, как вы с ним поступите. Хотя я бы посоветовал сжечь его.

Шалметцу и Гробленсу такой план не понравился, но прежде, чем они успели что-то возразить, странник приблизился к дереву. Он снова сделал несколько глубоких и длинных надрезов, и еще один огромный кусок стигла упал перед беспокойно ощупывающими окрестности отростками. Дерево набросилось на новую добычу с пугающей жадностью.

Закончилось все весьма отвратительно: в то время как маленькие трубочки присосались к мясу, длинный побег, разросшийся до ширины человеческих плеч, устремился к разрезу в воздухе, из которого капала розовая кровь. Прежде чем рана затянулась, он успел нырнуть внутрь.

Конец трубки пропал из вида, но он каким-то образом по-прежнему соединялся с отростком. Через мгновение он завибрировал, пропуская сквозь себя кровь и большие куски мяса, словно змея, заглатывающая одного за другим целый выводок поросят.

Дерево низко, протяжно загудело, и в этом звуке одновременно слышались удовольствие и неутолимый голод. Ствол вытянулся и раздулся еще больше, а с самых крупных ветвей свесились новые зубастые отростки. Человек с ножом едва успел отбежать, когда корни дерева, растущие с такой же скоростью, как и ствол, начали разрушать садовую ограду и разрывать выложенные камнем дорожки. Затем они перевернули фонтан, поющая рыба взлетела в воздух и, задыхаясь, прохрипела свою последнюю песню.

Странник развернулся и побежал, спотыкаясь об извивающиеся корни и вывороченные из земли камни. Шалметц и Гробленс выскочили из мастерской, как только побеги дерева застучали по ближней к саду стене. Мгновением позже она треснула от пола до потолка. Перекрытия обрушились, за ними посыпались обломки второго этажа. Однако переливающийся всеми красками Верхнего мира шар с блаженствующим в нем прежним хозяином дома остался невредим. Он все так же сверкал сквозь клубы пыли.

Мешок с награбленным завалило рухнувшей крышей, но странник быстро отыскал его. Он ухватился за конец балки и нечеловеческим усилием сумел приподнять и сдвинуть ее в сторону. Но едва Гролион ухватился за мешок, как раздался вибрирующий от ужаса крик Шалметца.

Странник обернулся и увидел, что дерево, выросшее уже до угрожающих размеров, нависает над разоренным садом, словно грозовая туча. Побег, раздувшийся настолько, что теперь в него поместилась бы целая лошадь, продолжал выкачивать из другого измерения плоть стигла. Тяжелый гул висел в воздухе, земля под ногами непрерывно сотрясалась под натиском корней, тянущихся все дальше за пределы сада.

Однако вовсе не дерево испугало Шалметца и заставило его вместе с надзирателем рвануться по коридору к прихожей и наружной двери. От того места, сквозь которое толстый побег проник в другое измерение, теперь расходилась вверх и вниз широкая трещина в реальности. Она уже достигла земли и разрывала камни с такой же легкостью, как и воздух. И за ней смутно угадывались очертания чего-то темного и огромного.

Странник в оцепенении наблюдал за этим зрелищем, судорожно вцепившись в мешок с добычей. Гигантская звериная морда со щупальцами разной длины на кончике носа протиснулась в щель между мирами, разбрасывая во все стороны комья земли и обломки камней. Она приближалась с каждым мгновением, и теперь уже стал заметен побег острошипа, присосавшийся к мягкой плоти под ее нижней челюстью. Вокруг этого места кожу чудовища покрывало множество шрамов, три из которых до сих пор сочились густой розовой кровью.

Оно уже просунуло в щель голову, за ней показалось длинное туловище, которое то сжималось, то раздувалось. Похожие на толстые лапы плавники без устали молотили воздух. У этого существа не было глаз, но оно вытянуло щупальца прямо к дереву, как будто чуяло, где находится враг.

Затем два самых крупных из них ухватились за трубку побега и с громким треском вырвали его вместе с куском собственной плоти. Из глубокой раны хлынула кровь, но еще одно щупальце поменьше тут же прикрыло ее своим плоским, словно лист, концом.