Песня для Корби

— Не тыкайте мне и не угрожайте, — потребовал полицейский. Однако пистолет он у деда забрал и теперь тоже держал его двумя пальцами. Подростки молча наблюдали за сценой. Корби подумал, что «стечкин» сейчас напоминает какое-то дохлое мерзкое существо: к нему относились с брезгливостью, а он холодно и темно поблескивал в тусклых всполохах полицейской мигалки.

— Я не угрожал ни в коем случае, — возмутился старик. — Даже напротив, хотел предостеречь от возможных неприятностей.

— Ладно, ладно, — согласился полицейский. Он забрался в машину, отыскал в бардачке целлофановый пакет и сунул в него пистолет. Потом стал переписывать данные. Корби поймал на себе взгляд Ника.

— Помнишь? — спросил тот. — Утром я тебе сказал, что лучше бы ты разбил своему старику лицо.

— Да, — еле слышно ответил Корби. — И ничего этого не было бы.

Полицейский вернул бумажку деду.

— Следующий.

Подошел Ара.

— Фамилия, имя, отчество?

— Джинаганали Ара Феликсович, — ответил черный брат.

Полицейский чуть поднял брови.

— Отец был студентом из Буркина Фассо, — пояснил Ара.

— Тогда фамилию еще раз по буквам, — попросил служивый.

— Джон, Жюль, Инга, Наталья… — начала Ара.

Один за другим следовали рутинные вопросы. Третьим подошел Ник, четвертым — Корби. Полицейский еще переписывал его данные, когда подъехала новая машина.

Это был устаревший «уазик» с подслеповатой круглой мигалкой. Из него вышли четверо. Мужчина, который сидел рядом с водителем, сразу направился к патрульной машине. Видимо, этот человек был главным в группе — высокий, как баскетболист, с плоским усталым лицом и большими расплющенными губами. На нем был поношенный, но еще приличный костюм.

— Я следователь, Анатолий Геннадьевич Крин, — негромко представился он. — Это свидетели?

— Свидетели, — подтвердил из машины рядовой. — Этот парень — пострадавший, — он показал на Ника. — И пожилой мужчина… сам пытался задержать преступников. Он сдал мне пистолет.

— Как сдал? — переспросил Крин. — Как найденный? Или по разоружению населения?

Полицейский опешил и запутался.

— Он говорит, что из этого пистолета ранил одного из нападавших. Как вещдок, наверное… — попытался объяснить он. — У него разрешение на ношение.

Крин замычал, как от зубной боли.

— Вещдоки берут при понятых, — процедил он. — А теперь это хрен знает что и лишний ком бумажной волокиты.

Полицейский начал неразборчиво извиняться.

— Покажите пистолет, — потребовал Крин. — Там тело?

— Да, — подтвердил Ара.

Крин чуть ли не вырвал оружие из рук патрульного и, злой, ни на кого не глядя, пошел к своим людям. Корби заметил, что дед улыбается. Все было устроено специально. Старый пройдоха разрушил какую-то важную формальность.

— Барыбкин, — приказал Крин, — с фонарем вокруг здания. Желтую ленту на все интересное.

Один из приехавших с ним мужчин засветил фонарик и быстрым шагом ушел в темноту.

— Катунин, — продолжал Крин, — ленту вокруг тела. И дайте нам свет. Я хочу, чтобы повсюду был свет. Зайдите в школу и зажгите свет в каждом классе с этой стороны. Потом найдите мне материально ответственного за школу: директора, завхоза, все равно. Зотов, найдите понятых. И если кто-то что-то видел…

— Есть, — ответил второй оперативник. Он ушел в направлении окраинных пятиэтажек.

— Михаил Григорьевич, — окликнул Крин последнего из своих спутников, — пойдемте.

— А куда ж мы денемся, — ответил тот. Он был самым старшим из всех, не торопился и ждал следователя в начале лесенки, ведущей на косогор. В руках у него был большой бело-красный ящик, с удобной ручкой для ношения. Корби догадался, что этот человек — судмедэксперт.

Крин и Михаил Григорьевич поднялись на косогор. Судмедэксперт установил свой чемоданчик в ногах Андрея и начал работу. Крин вместе с ним несколько минут провел у трупа, потом вернулся к патрульной машине.

— Вы хоть правильно свидетелей оформили? — спросил он.

— Да, — сказал полицейский. — Как раз закончил.

— Дайте посмотреть, — попросил Крин. Он пролистал бумажки.

— Хорошо, — одобрил он. — Так, а это что?

— Разрешение на… — начал полицейский.

— Вижу, — оборвал его Крин. — Верните владельцу оружия. Сейчас нам эта бумага не нужна. А на то, что Вы сделали, я рапорт напишу. Не потому что я злой, а потому что так положено.

На школьном дворе стало больше света: зажглись четыре старых фонаря по периметру футбольного поля. Стало слышно, как натужно раскаляются мощные лампы. Вслед за ними стал вспыхивать свет в классах. Крин с бумагами, заполненными патрульным, подошел к Корби и остальным.

— Господа, — сказал он, — прошу вас ответить на несколько общих вопросов. Пока без протокола.

— Хорошо, — отозвался Ник. Ему, наконец, удалось остановить пущенную дедом кровь. Он выглядел очень усталым.

— Кто своими глазами видел преступление? — спросил Крин.

— Мы трое, — ответил Ара.

— Знали погибшего? — поинтересовался Крин.

— Мы его одноклассники, — объяснил Ник.

— Откуда вы все видели? — уточнил следователь.

— С поля, — показал Ара. — Там до сих пор наши вещи.

— И мы записали убийство на видеокамеру, — добавил Ник. — Я могу показать.

— У вас с собой камера? — уточнил Крин.

— Я запускал модель вертолета с установленной на ней видеокамерой, — ответил Ник.

— Какая-то шпионская штука? — поинтересовался Крин. — Сами делали?

— Отец делал на заказ для киностудии, — ответил Ник, — но это к делу не имеет отношения. По крыше бежали люди. Андрей и трое в масках, которые его загоняли.

— Как это «загоняли»? — переспросил следователь.

— Брали в клещи, — вмешался Корби.

— Он от них убегал, — сказал Ник. — В общем, они прижали его к краю крыши. Он добежал до угла и там пытался защищаться. Это все есть на видеозаписи.

— Очень хорошо, — одобрил Крин.

— У него выбили что-то вроде перочинного ножика, — добавил Корби.

Ребята переглянулись. В лице Ника появилась решимость.

— А потом он упал, — быстро закончил он, — и Корби позвонил деду.

— Корби? — переспросил следователь.

— Корби — это я, — объяснил Корби. — Прозвище.