Песня ночи

Каролина невольно поежилась, только сейчас осознав всю глубину перемен, произошедших с сестрой. Она стала циничной и холодной. Куда только делась та восторженная девочка?

И, словно в подтверждение ее мыслей, Пенни с беззаботной улыбкой проговорила:

— Ты, наверное, помнишь, как я была наивна в то время, когда только узнала Эммета. Можно сказать, он познакомил меня с темной стороной жизни. Думаю, за это я должна быть ему благодарна и в благодарность носить по нему траур.

— Так ты жила в Нассау с тем помощником капитана? — поспешно сменила тему Каролина.

— Какое-то время — да. Мне нравилось спать с ним, когда он не был пьян или докучлив. Но он был… слишком уж собственником и почти так же груб, как и Рыжая Борода. Мне не нравилось постоянно ходить с синяками, поэтому я стала искать путь к свободе и наконец нашла его.

— Нашла? — нахмурившись, переспросила Каролина.

— Да, — с солнечной улыбкой ответила Пенни; ей нравилось поддразнивать младшую сестру. — Я решила, что если один мужчина с ним не справится, то двое — наверняка. Вот я и приняла предложение руки и сердца от двух пиратов, чем обеспечила себе прекрасные апартаменты в лучшей части Нассау…

— Погоди, о чем ты говоришь, ведь это…

— Старый флибустьерский обычай. Когда один пират уходит в море, мужем тебе становится другой. Впрочем, — продолжала Пенни, — по твоим глазам вижу, что ты с этим обычаем знакома.

— Знакома? Да я чуть было не оказалась в твоем положении! Если бы Келлз не спас меня…

— О, разумеется, Келлз тебя спас! — усмехнулась Пенни. — Да только рядом со мной не оказалось душки-флибустьера, который спас бы меня.

Каролина смотрела на сестру так, как будто видела ее впервые. Такая Пенни была для нее чужой. Каролина, конечно, знала о существовании старого пиратского обычая. Когда два пирата хотели одну и ту же женщину, а женщина была не против или, как это нередко случается, не могла решить, кто ей нравится больше, они бросали монетку, и тот, кто проигрывал, женился на ней. Второй становился «мэтлотом» — когда мужа не было, он заменял его в ее постели.

Пенни с улыбкой смотрела на сестру, и Каролина решила, что Пенни уже ничем не проймешь.

— Поскольку то один, то другой обычно бывали в порту, я в полной мере наслаждалась положением подруги короля. Честное слово, приятно было стать королевой Нью-Провиденс!

Так вот, значит, как Пенни видит свое положение — она мнит себя королевой! Странное дело, то, что в устах других прозвучало бы как несусветная глупость, не казалось таковой со слов Пенни. Каролина легко могла себе представить, кто был истинным хозяином (или хозяйкой?) положения. Пусть эти двое пиратов полагали себя на коне, Пенни крутила ими, как хотела. Звание королевы досталось ей по праву. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять: она никому не позволит помыкать собой.

— Мне не очень-то жаль покидать Нассау, — проговорила Пенни, прищурившись глядя на Каролину. — Мне там порядком надоело.

— Но твой муж… Твой мэтлот! — воскликнула Каролина. — Я слышала, они перебили всех мужчин на острове!

— О, Карсон в море, да и до Джека им не добраться, — пожав плечами, ответила Пенни. — Когда я видела Джека в последний раз, он бежал в джунгли и звал меня с собой. Я уверена, остался жив.

— Странно, почему ты не пошла с ним. Тебя ведь могли убить.

Взгляд синих глаз из-под полуопущенных рыжих ресниц был весьма выразителен.

— Кэрол, — наставительно проговорила она, — мужчины не убивают женщин, которые выглядят так, как я.

Каролина вынуждена была молча признать правоту сестры.

Пенни деликатно зевнула.

— Они смотрят на нас как на трофеи. Именно это пришло мне в голову, когда я едва не последовала за Джеком в джунгли. Я выбросила свой нож, разорвала рубашку на груди и начала расчесывать волосы. Вокруг меня дрались мужчины, но никому и в голову не пришло тронуть меня, пока некий французский офицер не подошел к дереву, в тени которого я отдыхала, и, поклонившись вежливо, не спросил меня на ломаном английском, не соглашусь ли я любезно последовать за ним. И вот я здесь.

Каролина покачала головой.

— Пенни, такой, как ты, не сыщешь во всем свете!

— Не хотелось бы мне, чтобы повсюду расхаживали мои двойники, — с ухмылкой заметила Пенни. — Право, не понимаю, почему тебя так удивляет мое желание перемен. Мне надоело жариться на этом солнце. Мне надоело носить мужское платье. Мне надоело все время таскать при себе нож — на случай, если придется обороняться от желающих украсть меня и передать в полное распоряжение изголодавшихся по женщине пиратов.

Пенни передернула плечами и тут же улыбнулась без тени грусти.

— Мне хочется чего-нибудь новенького, хочется новых нарядов, я хочу жить в большом красивом доме и выезжать в карете, запряженной шестеркой лошадей!

— Ну что ж, — резонно заметила Каролина, — там, куда мы направляемся, у тебя будет немного шансов заполучить желаемое. Скорее всего нам предстоит стать рабынями.

— Как знать, — с беззаботным видом протянула Пенни, лениво потягиваясь. — Может статься, я стану любовницей самого губернатора!

КНИГА III ПРЕКРАСНАЯ ПЛЕННИЦА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ИСПАНСКИЙ КАВАЛЕР

Глава 18

Гавана, Куба

Лето, 1692 год

В сопровождении нескольких галионов, сверкавших на солнце золотом и пурпуром, «Божий суд» входил в узкий пролив, ведущий в гаванский порт. Впервые за долгие годы на борту этого английского судна оказались столь необычные пассажиры, вернее, пассажирки. Бедняге кораблю на склоне лет выпало нелегкое испытание. Если бы корабли умели краснеть, «Божий суд», вероятно, побагровел бы от стыда. Уже у берегов Нью-Провиденс случилось первое несчастье: две женщины, еще в Нассау, подрались, не поделив мужчину. На борту корабля драка вспыхнула вновь: в ход пошли бутылки с остатками рома, которыми дамы старались ударить друг дружку по голове. Матросы попытались спасти содержимое бутылок, но один из них в схватке погиб, — дамы проломили несчастному череп.

Осознав, что сотворили, потаскушки мгновенно протрезвели. На том бы инцидент и закончился, если бы в трюме, куда поселили пленниц с Нью-Провиденс, они не наткнулись на запасы рома. Тризна по покойному плавно перетекла в новую попойку. Напившись, разудалые жительницы Нассау повалились на палубу кто в чем, иные полуодетыми, иные совсем нагие. Что же до моряков, то многие из них соскучились по женской ласке, так что с удовольствием предались пороку. Испанскому капитану оставалось лишь бормотать проклятия, переступая через тела слившихся в объятиях пар.

Каролина и Пенни мирно беседовали внизу, в каюте, они не подозревали, что надвигается беда. Каролина рассказывала старшей сестре о своей учебе в Лондоне, о Ребе и маркизе Солтенхэме, о матери Ребы и о том, какую неблаговидную роль сыграло это семейство в ее жизни. Но веселье на палубе не стихало, и вскоре не замечать грохота стало невозможно. Палуба показалась бражникам тесной. Крики и ругань доносились уже из коридора.

— Что это, не мятеж ли? — встревожилась Каролина.

— Нет, — со смехом ответила Пенни; тем не менее она поднялась с койки, чтобы помочь сестре забаррикадировать дверь. — Думаю, это наши дамы резвятся. Не сыграть ли нам, Каролина, в карты? Это отвлечет тебя от ненужных мыслей.