Песня сердца. Вырождение

Большее неудобство ей доставляли груди четвертого размера, которые она сделала в Лос Анжелесе во времена бурной молодости. Когда-то давно она танцевала стриптиз.

– Благодарю вас, Кассандра, – поклонился прихожанке святой отец. – Вам ли не знать всю важность спасения человеческой души. Вам и вашим соратницам. Я счастлив, что имею знакомство с вами. Вы оказываете нам всем неоценимую помощь.

– И это самое меньшее, – заявила Литисия, подняв вверх указательный палец, как бы напоминая о своем присутствии. – Действительно, почему бы нам не начать привлекать к делу и наших отпрысков?!

– Это чудесная идея! – воскликнула Уордейл. – Моя дочь нуждается в таком наставнике, как отец Николас! Да и вы, мои дорогие подруги, также сможете повлиять на нее. Знаете ли, последние полгода она слишком поздно возвращается домой, гуляет со всякими оборванцами и слушает ужасную музыку. Это недопустимо!

Все присутствующие, поддакивая, закивали головами.

Никому, кроме отца Николаса было невдомек, что очаровательная юная Клэр, прекрасная словно цветок орхидеи, с нежной бархатистой кожей и тонкой талией, вот уже как несколько месяцев является любовницей священника.

– Мы приложим все усилия, леди Уордейл, – горячо заверил ее Николас. – Я непременно прослежу, чтобы Клэр встала на путь истинный.

– Вы так любезны, – улыбнулась она в ответ. – Кстати, насчет благотворительной ярмарки…

Элизабет уже давно не слушала, что там бубнила Уордейл. Она, не отрываясь, смотрела на Николаса. Она никогда не замечала – его пронзительные серые глаза больше напоминали волчьи. Холодный взгляд. Он пугал Элизабет, но в тоже время безумно привлекал.

– Лиз, – толкнула ее вбок Кассандра. – Что с тобой?

– Нет, все в порядке. Я немного задумалась.

– Ты же приготовишь свое фирменное печенье, Элизабет? – не унималась Уордейл. За пять минут, пока она летала в облаках, пухлая католичка успела составить список ярмарочный развлечений.

– Разумеется.

– Тогда, до следующего воскресенья, – провозгласила Литисия, которой до жути надоело торчать в церкви. Она хотела побыстрее закончить обязательный ритуал и вернуться к делам куда более интересным. Например, к своим розам. – Сегодня, как я понимаю, заседания не будет?

– Нет, – тихо ответила Элизабет. – Мне нужно исповедаться.

– Нашла момент, – усхмехнулась Кассандра. – Святому отцу необходим отдых после такой восхитительной проповеди.

Она специально подчеркнула слово «восхитительный». Скорее это напоминало «страстный» или «возбуждающий». К счастью, Кассандра не забыла, что находится в доме Господнем.

– Я совсем не устал, – лукаво улыбнулся священник. – Исповедь прихожан для меня самое святое – никак не могу отказать им в этом праве.

Женщины удалились, оставив Элизабет один на один с Николасом. Воцарилось неловкое молчание. Почему-то никто не спешил его нарушать. Почти никто. В тот самый момент, когда Элизабет открыла рот, но еще не успела проронить ни звука, к ней с радостным криком подбежала Сесилла:

– Мама!

Девочка бросилась на шею Элизабет, как будто не видела ее целую вечность.

– Сесси, милая, – она подхватила ее на руки. – Какая же ты стала тяжелая.

– Пойдем, папа уже подогнал машину.

– Езжайте без меня. Мне нужно исповедаться.

– Ну, мама! – нахмурилась малышка.

Элизабет погладила ее по голове и опустила вниз.

– Обещаю, что быстро вернусь. А теперь беги к папе.

Сесилла поцеловала маму в щеку и опрометью бросилась обратно. Джек ожидал, что дочь вернется одна. Вздохнув, он завел машину и направился в ближайшее кафе-мороженое, оставив Элизабет с похотливым священником.

Вот она. Новая жертва отца Николаса. Стоит перед ним и преданно смотрит в глаза. Ах, как он любит свое положение, благодаря которому он может безнаказанно совершать любые поступки. Никому бы и в голову не пришло, что он не так уж и свят. Две проститутки… У него насчитывалось около дюжины любовниц. Среди них оказались и несколько юношей.

Прихожанка пожирала его глазами.

Так просто податься искушению. Элизабет готова зубами рвать на нем одежду. Готова целовать его сильное тело и вдыхать этот пьянящий аромат, исходивший от него. Она сходила с ума. Господи, как же только не искушает нас Сатана, чтобы преградить нам путь в твое Царствие! И Элизабет поддалась искушению. Плевать на Бога! Плевать на глупые принципы. Этот мужчина. Он определенно стоит того, чтобы спуститься за ним в Ад.

– Пройдемте, леди Элизабет, – пригласил священник, жестом указывая на исповедальню.

Они проследовали в тесную каморку. В них пахло ладаном, как и во всей церкви. Николас отворил маленькое окошко. Запах ладана смешался с запахом святого отца.

– Я согрешила, святой отец, – дрожащим голосом молвила Элизабет, теряя рассудок.

– В чем твой грех, дитя мое? – нарочно спросил он, будто зная, о чем скажет Элизабет.

Она собралась с мыслями. В конце концов, это исповедь, а священник обязан хранить в тайне все услышанное. Так она признается в своих чувствах и сохранит секрет. Идеальный план. О, каких же трудов ей стоило перешагнуть через себя и свои принципы. Элизабет Холлман, истинная католичка, намеревается признаться в любви другому мужчине! Какой непростительный грех!

Но, к счастью, об этом никто не узнает.

Все сказанное навсегда останется под сводом церкви.

– Вы знаете, что я замужем, – произнесла Элизабет. Ее голос вдруг стал жестким и уверенным.

– Разумеется.

– Но я влюблена в другого мужчину.

– У вас с ним порочная связь?

– О, нет, – воскликнула Элизабет. – Нет! Но, я часто думаю об этом. Каждое воскресенье. Я думаю о вас, святой отец.

Элизабет сделала это. Прыснули слезы.

От счастья ли?

Она и сама не могла понять, что заставило ее совершить этот опрометчивый поступок.

Для Николаса все складывалось удачно – жертва сама пришла к нему. Не пришлось прикладывать никаких усилий. Он надеялся соблазнить прихожанку, но в итоге она сама готова была отдаться ему прямо здесь и сейчас – в исповедальне.

– Это невозможно, – отрезал Николас. – Я служитель Господа…

– О, простите меня святой отец, – взмолилась несчастная женщина. – Как мне очистить свою душу?

– Мадам Элизабет, порой, чтобы избавиться от искушения, нужно поддаться ему, – словно змей прошептал священник.