Песня сердца
Шрифт:
Наверное, странное я сейчас представляю зрелище, стою посреди двора с прикрытыми глазами и чуть вытянутыми губками. Никто же представить не может, что я целуюсь с невидимкой. Кому расскажешь, у виска пальцем покрутят и санитаров вызовут. Да-а-а, и как ты, Елизавета, докатилась до жизни такой?!
Уснуть я, конечно, очень долго не могла. Заполняла дневник. Даже вечер сегодняшний описала. Но никаких связей так и не установила. Что-то мешало мне увидеть всю картину. Уснула я под утро и то благодаря моей чудесной шоколадке.
Мне снова снился ОН и наш волшебный поцелуй…
Глава 11
«Ничего не меняется, если ничего не менять».
Неизвестный автор
Как Капранов и обещал, жизнь Елизаветы Лемешевой стала ещё сложнее. Каждый день он придумывал новые задания, которым не было конца и края.
Все новогодние праздники Лиза просидела за диссертацией. Хотела девушка поехать в Казань к Амине, но так и не получилось. После праздников Лиза намеревалась сменить научного руководителя. Терпеть Капранова у неё не было больше никаких сил.
В первый рабочий день Лиза сразу отправилась к заведующему кафедрой поговорить о смене научного руководителя.
– Здравствуйте, Николай Иванович! – заглянула в кабинет Лиза.
– А, Елизавета Александровна, проходите, проходите! Рад лицезреть такую красоту в своём скромном кабинете!
Лиза смутилась. Но это Николай Иванович Хорошавин, он весь такой!
– Что вас привело ко мне, душа моя, Елизавета Александровна?
– Вот, Николай Иванович, подпишите экзаменационные билеты, – начала Лиза и протянула заведующему кафедрой стопочку подготовленных экзаменационных билетов.
– Ух, сколько их! Предмет-то какой? Ааа, всё вижу, праязык!
Некоторое время Николай Иванович молча подписывал билеты, а Лиза собиралась с духом, чтобы начать тот разговор, ради которого она и зашла. Билеты она могла ещё и до Нового года оставить у методиста на подпись.
– Ну вот готово! – Николай Иванович протянул ей подписанную стопочку билетов.
Лиза забрала их, но уходить не спешила.
– Ещё что-то, душа моя? – спросил заведующий кафедрой.
– Николай Иванович, дело очень важное и… деликатное, – начала свой непростой разговор Елизавета.
– Слушаю вас, Елизавета Александровна. Обещаю помочь чем смогу.
– Николай Иванович, я хочу, чтобы мне поменяли научного руководителя. Это возможно? – сразу перешла к главному Лиза.
– А в чём дело, Лизонька? Чем вас не устраивает Николай Петрович?
– Не устраивает.
– Чем же?
Лиза ждала этого вопроса, но всё равно растерялась.
– Николай Иванович, понимаете, мне очень сложно с ним общаться, – не хотела Лиза вспоминать всю прошлогоднюю грязь и разводить сплетни на кафедре и поэтому сначала попыталась решить дело мирно.
– Да? – удивился заведующий кафедрой. – Я что-то не замечал конфликтов между вами. Да, и Николай Петрович вас всегда хвалит! Вы же почти за год диссертацию полностью написали. И для смены руководителя нужен более веский аргумент!
– Конфликты! – вспыхнула Лиза. – Был у нас конфликт и очень серьёзный! Не хотела я вас в это посвящать, но, видимо, придётся, – выпалила Елизавета.
– Что произошло?
– К счастью, ничего, но вполне могло произойти… – смутилась Лиза.
– О чём вы, Лизонька?
У
Лизы внезапно навернулись на глаза слёзы. Плакать она не собиралась, но эмоции, бушевавшие внутри её, нашли вот такой выход. Лиза сама была не рада этим слезам, но их уже заметили.– Лизонька, деточка, что у вас случилось? – Николай Иванович подскочил с места и подошёл к девушке, уселся на соседний стул и приобнял по-отечески, Лиза инстинктивно уткнулась мужчине в плечо и разрыдалась.
– Тише… Тише… Тс-с-с-с… – Николай Иванович гладил Елизавету по плечу. – Давай-ка, милая, водички выпей!
Мужчина налил в стакан из кувшина воды и протянул Лизе. Девушка с благодарностью сделала несколько глотков, которые принесли облегчение.
– Успокоилась? – спросил заведующий кафедрой.
Лиза кивнула.
– Ну и хорошо. А теперь рассказывай… Он тебя обидел?
– Я не могу больше писать работу под руководством Николая Петровича. Он не соблюдает субординацию, и в Омске… – Лиза осеклась.
– Что у вас произошло в этом чёртовом Омске? – строго спросил Николай Иванович.
– Николай Петрович хотел воспользоваться своим служебным положением и через шантаж склонить меня… склонить меня… – Лиза замялась, никак не могла она произнести этого слова вслух. – Николай Иванович, Николай Петрович шантажирует. Говорит, что если я откажу ему, он будет препятствовать защитите диссертации. Угрожает, что работать здесь не даст.
– Вы ему отказали, – констатировал факт Хорошавин.
– А я должна была согласиться? – удивилась Лиза и воззрилась огромными глазами на Николая Ивановича. – И вы туда же?
– Нет, детка, успокойся! Лизонька, вы всё правильно сделали! – заверил Лизу Хорошавин. – Я должен был это предвидеть! – пробормотал Николай Иванович себе под нос.
– Вы знали? – воскликнула Лиза.
– Я догадывался о чувствах Капранова к вам, Лиза, и думал, что вы могли бы разделить…
– Разделить?!! – у девушки не было слов. – Почему за меня всё решают?! Извините, Николай Петрович, я, наверно, ошиблась адресом. Выход у меня, видимо, один! Мама права: здоровье дороже! – Лиза встала и направилась к выходу.
Случайно ли, но в дверях кабинета заведующего кафедрой она встретила Капранова, который, между прочим, посвежел за время пребывания на больничном. Синяк исчез, очки новые.
– Доброе утро, Елизавета Александровна!
– Доброе утро, Николай Петрович! С выходом! – еле выдавила Лиза и целенаправленно пошла к своему столу.
Девушка положила экзаменационные билеты и поспешила уйти в туалет, чтобы привести себя в порядок. Когда Лиза вернулась в преподавательскую, Капранов ждал её у стола.
– Елизавета Александровна, мне нужно с вами поговорить, – начал он.
Они были не одни в преподавательской.
– Я слушаю, Николай Петрович, – не глядя на него, ответила Лиза, а сама искала в столе чистый лист.
– Не здесь, – тихо сказал Капранов. – Давайте зайдём в аудиторию.
– Извините, в аудиторию я с вами не пойду, – отрезала Лиза, взяла чистый лист, ручку, экзаменационные билеты и хотела уже уйти, но Капранов преградил собой девушке дорогу.
Наконец, Лиза подняла на него глаза, он прямо смотрел на неё. Понять что-либо по его взгляду было сложно, слишком уж скользким он был человеком.