Песня светлячков

Он по-мужски обнял меня и сразу ударился в свою обычную болтовню. Спрашивал, как мои дела. Говорил, что моей матери повезло с таким заботливым сыном. Все это было излишним. Джеймс мне и так нравился. Я уже вырос из того возраста, когда мальчишки ревниво относятся к мужчинам, видя их рядом со своими матерями. Но Джеймс с завидным упорством продолжал свои усилия. Ладно, пусть болтает, пока батарейка не сядет.

– Это последняя, – сказала мать, подавая Джеймсу очередную коробку.

Избавившись от груза, она обняла меня.

– Как твоя новая работа?

– Пока неплохо. Даже не думал, что мне там так понравится.

– Рад за тебя, – сказал Джеймс, вылезая из фургона. – Я десять лет занимался строительством. Гораздо лучше, чем торговать фастфудом или торчать в офисе.

Он был на несколько дюймов ниже матери. В рыжеватых волосах мелькали седые прядки. Внешне Джеймс не соответствовал типажу мужчин, которые нравились матери. Наверное, все решил его характер.

– Ну что, будем выносить мебель? – спросил я, обрывая воспоминания Джеймса о его строительном прошлом.

– Начинайте с горки, – сказала мать. – Только несите с предельной осторожностью. Мне она досталась от мамы, и…

– Мы с Элиасом все знаем, – остановил ее Джеймс. – Перенесем, как по воздуху.

Мы вошли в опустевший дом. Старый сервант был громоздким и тяжелым. Мать следила за каждым нашим шагом, боясь, как бы мы не уронили семейную реликвию и не разбили стеклянные дверцы. Но горка благополучно заняла свое место в фургоне. Для большей надежности мы ее обвязали старыми одеялами. Я сошел по пандусу и… Казалось, мать забыла про мебель. Она стояла с побелевшим лицом, как будто увидела призрака. Я повернулся и мгновенно все понял.

В конце проезда стояла Брей и смотрела на меня.

Глава 5

Элиас

У меня заколотилось сердце. Сильно, до головокружения. Кажется, я даже охнул. Впрочем, вряд ли. Я не мог ни шевельнуться, ни вздохнуть. Голова отказывалась работать.

Не знаю, сколько времени мы с Брей просто стояли в разных концах подъездной дорожки, глядя друг на друга. Долго. Мне хотелось броситься к ней, подхватить на руки и целовать так, как еще ни разу не целовал. Но за полсекунды до этого я остановился. Включился мозг.

Я должен проявлять сдержанность. Я ведь не знал, почему и зачем Брей вдруг появилась здесь после четырехлетнего отсутствия. Ее не было целых четыре года. Четыре долбаных года! Может, она приехала взглянуть, как я тут без нее. Рассказать о переменах в своей жизни. Похвастаться, что вышла замуж и успела родить. Я едва не потерял самообладания, едва не превратился в комок эмоций на глазах у нее, матери и Джеймса. Я выстоял. Проглотил стоявший в горле комок и выдохнул воздух, который удерживал в себе все эти минуты.

– Брей? – произнес я, делая несколько шагов вперед.

Она улыбнулась. Ее улыбка была робкой, едва заметной. Но, увидев, что я иду к ней, Брей заулыбалась своей прежней, такой знакомой улыбкой.

– Привет, – тихо произнесла она.

Руки она держала впереди, изогнув так, словно в них была корзиночка. Свои длинные темные волосы она убрала за уши. Брей была такой, какой я ее помнил: нежной, хрупкой и прекрасной. Добавьте к этому громадные синие глаза и обворожительную улыбку. Когда она улыбалась, в ее глазах вспыхивали огоньки, как у персонажей мультиков. Сколько я помню, Брей всегда производила впечатление ангельского создания… пока не открывала рот. И тогда впечатление мгновенно исчезало, как исчезает зеркало пруда под напором ветра.

Но сегодня все было как-то по-другому. Брей не до конца походила на прежнюю себя. Что-то ей мешало. А может, ей не хотелось наступать на старый след.

Я покосился на фургон, потом на оторопевшую мать.

– Дорогой, ты иди, – сказала она. – Мы с Джеймсом и сами управимся.

Помимо Митчелла и, в меньшей степени, Алин, мама была единственной, кто знал долгую историю моих отношений с Брейел Бэйтс. Она знала, как я люблю Брей, и все эти годы неоднократно убеждала меня съездить в Южную Каролину, найти Брей и рассказать о своих чувствах.

Джеймс ничего не понимал. Он лишь угадывал, что план переезда сорвался.

– В самом деле, Элиас, – сказал он, глуповато улыбаясь. – Я и соседа попросить могу.

И тогда Брей сама подошла к нам.

– А если мы оба вам поможем? – спросила она и улыбнулась мне.

«Не торопись, – мысленно твердил я себе. – В таких ситуациях вначале надо обнюхаться. Прощупать границы, если они есть». Потом оказалось, что и Брей мысленно говорила себе то же самое.

Пару часов подряд мы с ней помогали матери и Джеймсу разгружать фургон. Когда вся мебель и иные тяжелые предметы были перенесены в дом, мы сели в мой серый «додж-чарджер». Мы почти не разговаривали за работой и продолжали молчать сейчас, оставшись вдвоем. Оба нервничали, у обоих в голове вертелись схожие вопросы. «Она одна или у нее появилась своя семья? – думал я. – Не приехала ли она сюда попрощаться, и уже окончательно?»

Я привез Брей к себе. Увидев ее, Митчелл удивился не меньше моего.

– Ну, блин, – пробормотал он, когда мы вошли. – Брейел Бэйтс. Что ты делаешь в наших краях?

– Привет, Митч, – сказала Брей и по-дружески обняла его. – Рада тебя видеть.

– Я тоже.

– Смотрю, ты все так же коптишься на солнце. – Митчелл попятился, откинул свою лезущую в глаза челку и оглядел Брей с головы до ног. – Но ты не ответила на мой вопрос.

– Митч. – Я выразительно бросил ключи на кофейный столик. – Ты бы исчез на время. Я бы…

– Не трать слова. – Митчелл поднял руки. – Потребность в уединении. Понимаю. Через пять секунд исчезну.

Пусть не через пять секунд, но он ушел. В гостиной стало тихо. Мы оба чувствовали: это затишье перед бурей.

– Ты садись.

Я взял Брей за локоть и усадил в свое громадное кресло. На ней были облегающие джинсовые шорты и белая блузка с рукавами. Шею украшал розовый кулон на тонкой серебряной цепочке. На каждом запястье была целая коллекция плетеных браслетов: бронзово-коричневых, черных, зеленых. В некоторые были вплетены разноцветные бусины, другие поражали искусным узором.

Я сел на диван, зажав руки между коленей.

И тут Брей вдруг заплакала. У меня чуть сердце не разорвалось.

Думаю, Брей удерживала слезы с того самого момента, когда мы встретились. Последние несколько секунд дались ей с особым трудом. Я попытался пересадить ее к себе на колени, но она осторожно оттолкнула мои руки.

– Нет, Элиас, – срывающимся от слез голосом попросила она. – Сначала выслушай меня, а потом решай. Пожалуйста.

Я сам готов был заплакать. Грудь сдавило, как в тисках. Представляю, если бы мы с ней заревели в два голоса. Я все-таки сумел сдержаться и опустил ладони на ее колени.