Песня ветра. Ветер перемен

– В приюте у нас была большая баня, - помявшись, отозвалась Лиара. – Колодец был всего один, и его использовали для нужд кухни, поэтому детей мыли всем скопом раз в неделю, чтобы не тратить воду. Там и научилась.

– Угу, - замычала Рада, не совсем прислушиваясь к ее словам. Мысли и силы тонули в мягком обволакивающем жару, и ей было так дремотно хорошо, что она зевнула до хруста в челюстях.

Некоторое время они обе молчали, наслаждаясь паром. Рада чувствовала, как из нее вместе с потом выходит вся грязь и усталость, налипшая за день. И только когда она уже едва могла соображать, Рада промямлила:

– Похлещи меня хорошенько, будь добра. Это было бы очень кстати…

– Сейчас, Рада.

Послышалось какое-то шуршание, а потом на плечи Рады опустился хлесткий веник, и она блаженно застонала. Тугие удары выколачивали оставшееся в мышцах напряжение, и в какой-то момент Рада ощутила себя настоящим котом, в теле которого ни осталось ни одной кости, только шерсть и мурчание.

– У вас столько шрамов, - тихонько прозвучал рядом неуверенный голос.

– Есть немного, - промямлила в ответ Рада.

– Так… много, - в голосе девочки звучало сострадание.

– Это ты еще Гардана голым не видела, - ухмыльнулась она в ответ. – Он вообще как подушечка для иголок.

Лиара затихла на несколько мгновений, потом неуверенно спросила:

– А Гардан… он ваш… друг? – и сразу же быстро добавила: - Если мне вообще позволено об этом спрашивать.

– Я не знаю ничего, о чем нельзя было бы спросить человека, - отозвалась Рада, почти что мурча. – Нет, он мне не друг. Он просто наемник, которому я когда-то спасла жизнь. – Лиара вновь замолчала, и Рада негромко поинтересовалась: - А почему ты спрашиваешь?

– Да просто слуги говорят… - в ее голосе звучала неуверенность.

– Слуги только и делают, что говорят, - поморщилась Рада. – За это я и ненавижу людей.

Теплые ветки гуляли по плечам, и в воздухе терпко пахло березовым листом. Шершавые доски под грудью слегка давили на кожу, но Раде было уже все равно. Баня всегда действовала на нее расслабляюще, и после нее она ощущала себя лучше некуда.

– Ну а ты? – лениво приоткрыла она один глаз. – Где ты так наблукалась на арфе? Не в приюте же.

Веник Лиары на миг почти что замер на ее плечах, но почти сразу же продолжил движение.

– Я не всю свою жизнь прожила в приюте, - Лиара говорила как-то неохотно, и Рада вывернула голову, поглядывая на нее. Из-за белых клубов пара лицо ее было видно смутно, но на нем сейчас было какое-то тревожное выражение: брови хмурились, губы были плотно сжаты. – Я попала туда в возрасте восьми лет.

– А до этого где была? – поинтересовалась Рада.

– Я… я не помню. Я ничего не помню из того, что было со мной до восьми лет. Только руки матери и все.

– Вот как! – это было интересно, и Рада задумчиво нахмурилась. И зачем только какой-то эльфийской женщине было сдавать свою дочь в приют? Разве только если с ней самой случилось что-то плохое, но в такую возможность Рада не верила. Лиара была Первопришедшей, а те за своих детей стояли насмерть, дорожа каждым младенцем с чистой кровью как зеницей ока.

– Ну да, - протянула та. – И я уже все умела: и сказания знала, и на арфе играла, и на других инструментах. Но я ничего не могу вспомнить.

– Ты поэтому пришла в Латр? Маму ищешь? – спросила Рада.

– Да, - тихо ответила та.

– Ну так ты не там ищешь, - сообщила ей Рада, приподнимаясь на руках и кое-как сползая со ступеней. Тело было расплавленным, будто масло, и пот лил с нее ручьями. – Здесь Первопришедших женщин отродясь не было. Так что тебе нужно в Речной Дом идти и там спрашивать.

Вид у Лиары стал тревожным и каким-то неуверенным, и Рада добавила:

– Я могу тебе помочь. Свяжу тебя с послом Речного Дома в Латре. Сможешь поговорить с ним, может он слышал хоть что-нибудь о твоей матери. Ты имя-то хоть ее помнишь?

– Нет, - покачала головой та.

– Ну и бхара с ним, - пожала плечами Рада, отбирая у Лиары веник. – Вряд ли много эльфиек из Речного Дома бродит по Мелонии. Найдем мы твою мать, не волнуйся. А теперь ложись.

– Чего? – Лиара смотрела на нее, часто моргая. Вид у нее был какой-то перепуганный.

– Ложись, говорю, я тебя попарю.

Несколько секунд эльфийка колебалась, потом все же кивнула и растянулась на лавке перед Радой. И тогда та поняла, почему она так шарахалась: спину ее пересекали многочисленные рубцы от плетей, вздувшимися шрамами перекрывая позвоночник. Рада присвистнула, но говорить ничего не стала. Лиара выглядела зашуганной, неуверенной в себе и пугливой, не стоило добавлять к этому еще больше страха.

Рада принялась осторожно парить ее, охаживая веником разгоряченную влажную кожу. Тело у нее было тощим, во все стороны торчали кости, и сама она казалась какой-то очень маленькой и зажатой, словно облитый водой котенок. Ну ничего, скоро отъестся и станет красавицей, подумалось Раде. Бедра у девчушки были круглыми и красивыми, талия тонкой, ноги прямыми и длинными. Неудивительно, что даже Гардан обратил на нее внимание.

Как следует напарив эльфийку, Рада, почти что задыхаясь, вывалилась из разгоряченной парильни и опрокинула себе на голову ушат с теплой водой. Сейчас, после густого влажного жара, он показался ей буквально ледяным и таким освежающим, что Рада застонала от блаженства.

Хорошенько отмывшись и подождав, пока вымоется Лиара, Рада свернула узлом свою грязную одежду, затолкав в середину сапоги, и неуверенно посмотрела на тючок. Тащить его с собой было нельзя: только углядев это тряпье, Ленар сразу же начал бы подозревать, что ее не было дома.

– Давайте, я, - Лиара осторожно забрала из ее рук тюк одежды. – Я спрячу это, а потом вычищу и принесу вам.

– Спасибо тебе! – Рада от души улыбнулась ей. – Ты меня очень выручила сегодня.

– Это вам спасибо за все, что вы для меня делаете! – Лиара вдруг посмотрела на нее прямо и смело, и глаза ее сейчас казались бархатными в приглушенных отсветах масляной лампы. – Никто и никогда не был так добр ко мне.

Странное покалывание пробежало по спине, и Рада передернула плечами. Внутри почему-то стало жарко, хотя, вроде бы, она уже хорошенько охладилась, смыв с себя весь пот. Но во взгляде этой девочки было столько искренности, столько звенящего, сильного чувства, что баня внезапно показалась Раде самым душным местом во всей Мелонии.

– Да не за что, - неловко пробормотала она, поворачиваясь к утопленному в стене шкафу. Там за толстыми стенками висели пушистые банные халаты, которые пришлись как нельзя кстати. Схватив один из них, Рада поспешно натянула его на плечи, бросив Лиаре: - Надевай. На улице холодно.