Песочница: Цветущий ад. Том 1

«…Он ел одну лишь травку,

он ел одну лишь травку

Не трогал и козявку

и с мухами дружил…»

– Боюсь у меня для тебя очень плохие новости, – хмыкнул я, заражаясь довольно глупой бесшабашностью, но не забывая аккуратно потянуть девушку вслед за собой. – Разве ты вчера еще не убедилась, что Великая русская литература всем хороша, но как источник знаний об энтомологии – вот вообще не вариант…

Когда между нами и здоровенным бронированным «конем» расстояние выросло не меньше чем до полусотни метров, я снова позволил себе говорить:

– Говори мы о стрекозах, обязательно вспомним Крылова. Как там в басне?

«…Попрыгунья стрекоза

Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,

Как зима катит в глаза…»

Думаю, теперь-то ты знаешь, что стрекозы – отнюдь не милые беспомощные хипари. В мире насекомых, это скорее – ненасытные крылатые мародеры, нагоняющие страх и ужас на тех, кто слабее. Вчера мы познакомились с их личинками*, и хватит! Боюсь, со взрослыми насекомым встречу можно просто не пережить.

Обойдя по широкой дуге опасный участок, мы снова вышли к опушке, но на этот раз войти под опасные своды решились далеко не сразу.

– Правда, не могу не упомянуть, что у Ивана Андреевича Крылова имелась в виду вовсе не стрекоза, – продолжил я просвещать, в кои-то веки, обнаружив пользу от своей филологии за пределами соцсетей или университета. – В тогдашнем разговорном языке это слово служило неким обобщенным названием для разных насекомых. Так звали и кузнечика тоже. Да-да, вот они-то как раз, в отличие от стрекоз, свой голос имеют. При помощи ног и крыльев, но вполне себе поют. Конечно, став больше, здешний кузнечище мог растерять свои земные привычки, но я бы не советовал к нему приближаться. Что такое стрекозы ты же во время купания, ну и потом, с дерева, хорошо рассмотрела? Вот примерно такая же история и с так называемыми кузнечиками…

Заходить в лес после таких разговоров даже мне как-то перехотелось, что уж говорить о Насте. Но в какой-то момент мы все же решились.

– Стой! – ухватил я спутницу, успевшую стартовать чуть раньше.

– Что? Где-е?! – взвизгнула Настя.

– Тише-тише, ну что ты? – изобразил удивление я, будто всего минуту назад вполне осознанно и коварно не пытался напустить страха. – Нет, прямо сейчас никого не вижу, но через кусты мы не пойдем. Я тут вспомнил, что хищные насекомые могут очень умело маскироваться, и теперь не могу избавиться от всяких недобрых мыслей на эту тему. Давай может, не пойдем вообще? Ну, к чему нам туда…

– Давай! – охотно согласилась спутница, и отбросив опасное любопытство, мы двинули в сторону гор.

Лес мы обошли по широкой дуге, заодно обогнув на безопасном расстоянии еще и довольно густые заросли чего-то похожего на двухметровый хвощ.

»`

Открытая равнина вокруг нас, довольно редкие деревья и тонкая сравнительно невысокая трава, вроде как позволяли рассмотреть любую опасность сильно заранее. В течение следующего часа саванна вернула нам почти прежнее спокойствие, постепенно испуг развеялся, и пусть совсем уж первоначальный расслабон уже не возвратился, но испуганно тормозить перед каждым кустом мы точно перестали.

Наверное, именно потому в какой-то момент Настя решила все же обсудить свое видение реальности.

– Я гоню от себя эти мысли, но как …вот как здесь жить? – тяжело вздохнула, практически – всхлипнула – спутница.

Начала Настя довольно ровно, но закончить на той же ноте у нее не получилось.

Не нужно быть крутым психологом, чтобы догадаться: она изо всех сил старалась удержаться от истерики, но уже почти согласилась, что без этого не обойдется. Фактически этот вопрос был призывом как-то помочь…

Не знаю, решился бы я, если бы не странная химия в крови, и не вчерашние события. Кружки пива же для подходящего настроя сейчас не было. Но в одной интернет-статье я встретил простую и вроде банальную мысль, мол в половом вопросе все осложняет только смесь из собственного юношеского максимализма и гормонов. С гормонами, тем более с правильно работающими, что-то делать – последнее дело. А вот максимализм – вполне поддается разумному воздействию.

Представив, что Настя – вовсе не голая, а я – сейчас вовсе не импотент, сделал сначала максимально глубокий вдох, а затем выдох и остановился. Сложив свою часть груза в кучу, я помог избавиться заинтересованно косившей на меня спутнице от ее части, и мягко – подчеркнуто по-братски – обнял за плечи.

– Настя, ты же худо-бедно историю учила в школе?

Не дожидаясь ответа, я осторожно прижал к себе ее голову, принявшись аккуратно и уверенно гладить девушку по спине и волосам. Не пытаясь добиться ничего другого, тем более – ничего другого – мне сейчас и не хотелось, просто успокаивающе гладил и говорил. Ровным голосом, старясь избегать покровительственных или любых других потенциально обидных интонаций.

– Есть теория, что после Великого ледникового периода наших предков осталось очень мало. Да, тогда уже совсем не обезьян, но еще и далеко не нас нынешних… – в статье утверждалось, что тема не так уж и важна, главное – настрой и общая атмосфера.

Кстати, крем действовал довольно надежно даже в такой ситуации, но обнимать Настю было все равно чертовски приятно. Иногда, увлекаясь, я чуть сильнее сжимал ее плечи и начинал в поглаживаниях опускать заметно ниже лопаток, но потом вспоминал все обстоятельства, и сдавал назад.

– …нет, жизнь охотника-собирателя сама по себе так устроена, что они не могут жить слишком большой группой. Полтора, два, может быть – три десятка человек в тогдашней Европе это очень немало. Четыре или немного больше – это уже только где-нибудь в очень теплых краях, а не в наших, покрытых льдами палестинах. И хочу заметить, что вот это уже не теория, а вполне подтвержденная мысль!

Когда стало понятно, что я сейчас сделаю, Настя немного напряглась, вся словно задеревенела, но и не подумала как-то возражать или сопротивляться. Постепенно она оттаяла, и даже еле заметно, прижалась, чтоб стоять немного удобнее. Тут – чуть повернула голову, там – перенесла вес тела немного иначе, и уже через пару минут мы не то чтобы вжались, словно ложки, но стояли и в самом деле куда удобнее, чем поначалу.

Правда, ответных объятий – даже сестринских – я так и не дождался. Руки спутницы по-прежнему были опущены.

– Ну, это ты уже привираешь, – неожиданно возразила она, – если бы изобрели машину времени, в «Тиктоке» об этом непременно упомянули бы.

Настя осталась стоять, по-прежнему старясь не шевелиться, словно бы сохраняя за собой право возмутиться и, например, с гневом отпрянуть, но из-за того, что щека ее сейчас довольно плотно прижималась к моей груди, улыбку ей было не спрятать.

– Не знаю, как доказать это вот прямо сейчас, но на Земле есть несколько десятков племен, живущих почти так же, как и их предки в каменном веке. Большей частью они вроде в Южной Америке, но точно знаю, есть и в Индии, и где-то на островах. Но не о том речь.