Песочные часы

— Как твоя фамилия? — спросил он.

Я сказала. Он пальцем нашарил в журнале мою фамилию и поставил против нее пятерку. Послышался глубокий удивленный вдох всего класса.

— Иван Палыч, а вы на фронте были? — спросила Наташка Пятина.

Война пять лет как кончилась. Наш историк давно заменил ордена и медали на орденскую колодку, а у Ивана Павловича на пиджаке не было ни одного наградного знака. Это, пожалуй, единственное, что немного снижало ошеломительное впечатление от его мужественного облика.

— Был, — сказал учитель.

— В пехоте или где? — пискнул кто-то с задней парты.

— Или где, — загадочно ответил Иван Павлович.

Прозвенел звонок, учитель дал задание, сунул журнал под мышку и вышел.

Толкаясь в дверях, мы выбежали в коридор и двинули вслед за ним короткими перебежками. На втором этаже, где учительская, я столкнулась со своей двоюродной сестрой Маринкой, четырехклассницей.

— Кто это? — спросила она, глядя вслед учителю.

— Наш новый физик! — похвасталась я. — Иван Палыч!

— Како-ой! — протянула Маринка. — Он прямо знаешь как кто? Как майор Пронин!

Майор Пронин и капитан Петр Сергеевич — два бесстрашных советских героя-разведчика, возможно, плод фантазии Маринкиной учительницы Александры Александровны. Когда оставалось время до конца урока, она, в качестве награды за хорошее поведение, выдавала рассказ про их подвиги и, благодаря этому нехитрому изобретению, в классе держалась образцово-показательная дисциплина.

— Тоже бывший разведчик, между прочим, — соврала я, не сморгнув.

Хотя почему соврала? Может, правда!

Вечером во дворе Маринка привязалась ко мне как комар:

— А вам Иван Палыч рассказывал, как был разведчиком?

— Нет.

— Ну, хоть что-нибудь?

— Отстань!

Мне было не до нее: я хотела выяснить у Вали, позвала ли она на свой день рождения Сережу Скворцова. Спросить прямо я не решалась, поэтому ходила вокруг да около.

— А из девчонок кто?

— Ты, Ленка, Надя Новикова, Наташка…

Я помолчала, ловя и подбрасывая мячик.

— А из мальчишек?

— Еще точно не решила.

— Только из нашего двора, или еще кого-нибудь? — и я азартно застучала мячиком об асфальт, потому что сейчас, как подсказывала логика, Валя должна была ответить на мой почти впрямую заданный вопрос.

И тут все испортила Маринка.

— А тогда откуда же ты знаешь, что он был разведчиком?

— Кто? — заинтересовалась Валя, и тонкая сеть моего хитросплетения тут же порвалась в клочья.

— Дура! Иди отсюда! — я повернула Маринку и двинула ее коленом. Она заплакала и ушла домой.

На следующий день я пожалела о своем поступке. Маринка вернулась из школы поздно, глаза у нее были красные, опухли, из них непрестанно текли слезы. К вечеру поднялась температура. Маринку на «скорой помощи» отвезли в глазную больницу.

Там всё разъяснилось. Маринка с подругой Галкой решили пойти по стопам майора Пронина и капитана Петра Сергеевича: они присмотрели на улице возле школы какого-то подозрительного гражданина и принялись его выслеживать. Подозрительный зашел во двор, где шла электросварка, и скрылся в подъезде, а Маринка и Галка остановились за спиной у сварщика и долго смотрели на слепящие искры, пока сварщик их не заметил и не прогнал.

У Галки глаза тоже покраснели и слезились, но бабушка сделала ей компресс из холодного чая, это помогло. А Маринка всю дорогу домой терла глаза и занесла инфекцию. Врач сказал, что положение серьезное.

Я пришла в больницу прямо из школы. Мне дали белый халат, и я поднялась на второй этаж. Маринкина мама стояла в коридоре и разговаривала с врачом.

— Боль мы ей сняли, — говорил врач, — сейчас ей нужно только одно — хорошее, спокойное настроение. Побольше положительных эмоций.

— Но она не ослепнет? — спрашивала тетя Лена рыдающим голосом. — Только не обманывайте меня, доктор!

— Думаю, обойдется. Но вам в таком состоянии лучше к ней сейчас не заходить. Вы ей не поможете, а только навредите.

Он посмотрел на меня:

— Подруга?

— Сестра двоюродная.

— Вот ты и пойди, развесели ее, отвлеки от грустных мыслей. Сможешь?

— Постараюсь, — пообещала я.

Но когда я вошла в палату и увидела Маринку, тихую, бледную, с забинтованными глазами, то сама чуть не разревелась.

— Мама! — позвала она и протянула руку в сторону двери.

— Это я, — сказала я виновато. — Тетя Лена с доктором разговаривает.

— А! — сказала Маринка. — Тут стул должен где-то стоять. А я ничего не вижу.

В палате, кроме Маринки, лежали еще две девочки ее возраста, тоже с забинтованными глазами.

— Прости, что я тебя пнула, — сказала я. — Это на меня что-то нашло.

— Ничего, — сказала Маринка. — На меня тоже находит. Я недавно Галку портфелем по голове ударила, потому что она сказала, что майор Пронин и капитан Петр Сергеевич — шпионы, только наши. Правда, дура?

— Конечно! Сравнила — шпион и наш разведчик!

— А доктор не говорил, что я ослепну? — помолчав, спросила она.

— Наоборот, он сказал, что все обойдется.

— Да? А я все время про это думаю.

— Хочешь, я тебе расскажу анекдот про сумасшедшего?

— Не надо. А Иван Палыч уже вам рассказывал, как был разведчиком?

— Да, рассказывал! Как учился на разведчика.

— А как?

— В специальной школе. Его еще перед войной стали готовить к отправке в Берлин. Его заставили изучить расположение берлинских улиц так, что он мог с завязанными глазами проехать на машине хоть к мосту Ватерлоо, хоть к Эйфелевой башне. И еще ему сделали специальную операцию, и у него на кончиках пальцев стала такая чувствительная кожа, что он мог нащупать самую потайную щель или царапину на совершенно гладкой с виду поверхности и обнаружить самую секретную дверь, и открыть ее специальной отмычкой…

Очень кстати пригодился трофейный фильм «Парижские медвежатники». Я его, правда, не смотрела, но знала содержание от Мишки Рапопорта, который его тоже не смотрел, но ему рассказывал старший брат Кирка. Возможно, такой «испорченный телефон» несколько искажал правдивое содержание, но какая разница? Главное, чтобы интересно.

… И вот, пользуясь чувствительными кончиками пальцев и отмычкой, Иван Палыч проник в главный штаб Берлина и открыл сейф, набитый самыми важными документами… Тут нянечка ввезла стол на колесиках — наступило время обеда, и посторонним было велено выйти из палаты.