Песок, оазис, два верблюда

– А если скажу "Нет"?
– Ева лизнула его пальцы, и Денис с горловым стоном убрал ладонь с её лица.

– Сделаю все, чтобы ты все равно ответила "Да".

– Это не похоже на отсутствие ограничений.

– Это одно из немногих. У тебя не будет свободы от меня. Так же, как у меня - от тебя.

Все те умные и правильные аксиомы, что Ева на протяжении последних восьми лет тщательно вдалбливала себе в голову, заставляли внутренне сжиматься от страха. У неё не было сил противостоять тому, что предлагал Денис. Предельная честность во всем. Сейчас да, а что будет потом? Девушка закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. И дело тут не в отсутствии альтернативы, о которой он её только что предупредил. Если она действительно захочет, сможет избавиться от всего, что тянется к Денису. Только вот останется от неё после этого пустая оболочка с мертвой душой. Как же страшно...

– Если предашь - убью, - девушка сама от себя не ожидала этих слов, но, когда произнесла их, поняла, что они правильные.

– Согласен, - мужчина ответил без колебаний.
– А теперь говори.

Ева медленно приподнялась, а он так же синхронно отступал, пока они не оказались сидящими лицом к лицу. Колотящийся в горле пульс не давал нормально вздохнуть, но она знала, что не просто должна, а хочет сказать это.

– Да.

Если девушка ожидала, что после этого он набросится на неё, то ошиблась. Денис взял её за руку, осторожно поцеловал ладонь и переплел их пальцы. Никаких лишних слов и движений, но Ева поняла, что этот жест гораздо важнее любого штампа и религиозной церемонии. Знак абсолютного доверия и уважения.

– Я сейчас разревусь, - честно призналась она, чувствуя, как подступают слезы.
– А плакать красиво не умею, поэтому морально готовься...

Денис громко рассмеялся, мгновенно толкая её обратно на подушки и нависая сверху:

– Только ты можешь сказать что-то похожее в такой момент, - он заглушил возражения горячим поцелуем.
– Но я тебя все равно люблю.

– Я тебя - тоже, - теперь было уже не важно, какие мотивы и внутренние запреты удерживали от этих слов. Да и вообще, какие, к черту, ограничения, когда решаешься быть абсолютно честной с любимым человеком?

– Знаю, - он нашел молнию на платье и потянул замочек вниз.
– Ты же ведь тоже все понимала ещё до того, как я сказал?
– он с нажимом погладил впадинку позвоночника, одновременно расстегивая бюстгальтер.

– Конечно, - теперь было гораздо проще признаться даже самой себе. Она замечала все мелкие жесты и поступки, которые были намного важнее слов.

Денис стянул с неё платье вместе с бельем и потянулся к своим брюкам.

– Точно доверяешь?
– он выдернул ремень и сделал из него петлю.
– Протяни руки.

– Я не любительница садо-мазо, - предупредила Ева, но послушно сложила ладони и вытянула их перед собой. Прохладная кожа плотно, но не сдавливая, оплела её запястья.

– Помнишь, ты спрашивала, почему я сам не могу наложить тебе швы?
– Денис едва ощутимо погладил её раненую руку.
– Потому что не смогу намеренно сделать тебе больно, - он потянулся и закрепил свободный конец ремня на спинке кровати, медленно спускаясь ладонями по внутренней стороне предплечий девушки.

– А непреднамеренно?
– она не знала, откуда берутся силы, чтобы задавать вопросы, когда внутри все скручивает от желания ощутить его на себе, в себе.

– Не хочу врать, - пальцы замерли на груди, поглаживая соски, заставляя их сжиматься и твердеть, а саму Еву выгибаться от горячих волн, поднимающихся от низа живота все выше, огнем проходящих по венам и дурманящих разум.

– Сделаю, и не раз. Так же, как и ты мне.

– День, - Ева открыла потемневшие от страсти глаза и, обхватив его ногами за бедра, потянула на себя, - заткнись и раздевайся уже, наконец.

– Как скажешь, моя королева.

Но, вместо того, чтобы раздеться, положил её на живот, аккуратно устраивая поцарапанную коленку на подушечку.

– Тебе не тяжело?
– он сел на её ноги, сжимая в захвате щиколотки.

– Нет. Что ты задумал?
– ей было не совсем удобно говорить, но любопытство и предвкушение становились все сильнее.

– Сейчас узнаешь, - Денис провел языком по линии её лопатки, одновременно лаская ладонями поясницу, нажимая и поглаживая так, что Ева всхлипывала от остроты ощущений.

То, что он делал после этого, почти стерлось из её памяти, осталась только слепящая жажда, нужда в прикосновениях и поцелуях. Желание такой силы, что она вслух умоляла его и абсолютно не чувствовала себя как-то ущемленной. Наоборот, каждое его движение и ласка были только для неё. А ведь он просто вполне невинно гладил и целовал ей спину.

Ева вскрикнула от неожиданности, когда Денис довольно ощутимо шлепнул её по попе.

– Что ты делаешь?
– немного сорванный голос звучал хрипло и тихо.

– Я же обещал не только рассказать, но и высказать, - мужчина поцелуями загладил зудящее от удара место.
– Это за то, что подвергла себя опасности.

Новый шлепок.

– Ай! Прекрати, извращенец!
– Ева завозилась, пытаясь вырваться, но петля на ремне была затянута на совесть.

Ещё один.

– Ты же сказал, что не можешь намеренно делать мне больно...

– А тебе больно?
– и снова едва ощутимые движения языка, успокаивающие раздраженную кожу.

– Нет, - после секундного колебания призналась она, плавясь от ласк, подстегиваемая чувством собственной беспомощности.

Денис оторвался от своего увлекательного занятия, освободил её руки и, перевернув на спину, смял губы в почти жестком поцелуе. Ева отвечала так же сильно, почти отчаянно, стараясь каждым касанием стать ближе. Ей было все равно, что не хватает воздуха, да и зачем он вообще, глупость какая...

С трудом оторвавшись от припухших губ, он спустился ниже, покусывая и зализывая бледно-розовые следы своих зубов на её плечах, ключицах... И ни разу Еве не стало даже неприятно. Она не понимала как, но Денис точно знал, где проходит граница между обжигающе-острыми ласками и болью.

– Не могу больше, - прошептал он, покрывая короткими жадными поцелуями её грудь. Он потянулся к сброшенной возле кровати одежде и вернулся с зажатым между пальцев квадратиком фольги.
– Все будет так, как ты скажешь.

Ева забрала у него из рук презерватив и провела уголком упаковки по шее Дениса, ниже, царапнула сосок.

– Ева...

От звука его голоса, звучащего вот так - сипло, сдавленно, губы девушки дрогнули в чувственной улыбке.