Пьесы

ЛЕОНИД. Веник! Ты настоящий мужик. Я тебя так люблю. Давай поцелуемся.

ОКСАНА. Леня!

ЛЕОНИД. А что Леня? Я уж тридцать лет как Леня, слава Богу! Веник. Ты меня прости, что я к этим переметнулся. Но тут никак нельзя. Потому что наша вера Православная. Мы же русские люди! Но я тебя все равно люблю…

ОКСАНА. Леня!

ЛЕОНИД (Татьяне). Хозяйка! (Оксане) Да все, иду уже.

Уходят.

Веник тяжело вздыхает.

ТАТЬЯНА. Может, не поедешь?

ВЕНИК. Да как не поеду? Я же не могу сруб здесь на зиму оставить, сгниет. Да и деньги нам нужны. Будет ребенок, там деньги знаешь как полетят… да и свадьба эта нам в копеечку…

ТАТЬЯНА. Боюсь я, Веня. Все-таки вы раньше колонной ездили. Один как проедешь? Шалят на дороге-то. Там на отворотке на Тотьму, знаешь…

ВЕНИК. Знаю. Ничего, с молитвой поеду, как-нибудь, братец не оставит. Ладно, иди, у тебя еще там посуды грязной воз и маленькая тележка.

ТАТЬЯНА. Ты специально отъезд под свадьбу подгадал? Чтобы мне даже поплакать некогда было?

ВЕНИК. Специально. Пойдем.

Встают. Татьяна вскрикивает, хватается за живот.

ВЕНИК. Что?

ТАТЬЯНА. Нет. Ничего. Все нормально.

Уходят.

31. НАТ. У АВТОСТАНЦИИ. ВЕЧЕР.

Вороненок сидит на скамейке. Подъезжает Веник на машине.

ВЕНИК. Чего ждешь?

ВОРОНЕНОК. Верховажского.

ВЕНИК. Так ты в Волоковец? Садись, подвезу.

ВОРОНЕНОК. Да ладно, я на автобусе…

ВЕНИК. Да садись, вдвоем веселее.

Вороненок встает и садится в машину. Уезжают.

32. ИНТ. КВАРТИРА СНЯТКОВЫХ. ВЕЧЕР.

Ольга входит в квартиру, ходит взад и вперед.

ОЛЬГА. Как же я вас всех ненавижу. Ненавижу. Бога молю, чтобы вы все сдохли.

Входят Вера и Нахабин.

ОЛЬГА. О, здрассте. А отца вы где потеряли? Уже не стесняетесь среди бела дня…

ВЕРА. Оля, ты что себе позволяешь?

НАХАБИН. Николай Иванович в больнице.

ВЕРА. С ним все в порядке, не беспокойся.

ОЛЬГА. Чего там у него, опять печень? Пить надо меньше.

ВЕРА. Татьяну увезли по скорой.

НАХАБИН. У нее угроза выкидыша.

ВЕРА. Подробности ей знать необязательно. С Татьяной и с ее ребенком все будет хорошо. Папа поехал с ней.

ОЛЬГА. Почему папа? Веник-то где?

ВЕРА. Уехал в Москву сруб продавать. Очень на него похоже.

ОЛЬГА. Один уехал?

ВЕРА. Конечно один. Кто теперь с ним поедет.

Ольга уходит.

33. НАТ. ДОРОГА. ВЕЧЕР.

По дороге едет грузовик Веника.

34. ИНТ. КАБИНА. ВЕЧЕР.

Веник и Вороненок молча смотрят на дорогу.

35. НАТ. У АВТОСТАНЦИИ. ВЕЧЕР

На скамейке сидит Ольга. Она долго молча смотрит на дорогу. Появляется Лена. Она садится рядом с Ольгой. Некоторое время они молчат, потом Лена начинает тихонько бормотать про себя. Ольга косится на нее, потом снова смотрит на дорогу. Лена повторяет все громче и громче.

ЛЕНА. Господи Дорогой Братец! Враждующих всех примири, жестоких смягчи, грешников прости, болящих исцели, слабых укрепи, нарушивших вразуми. Господи, холодных согрей, голодных накорми, жаждущих напои, бесприютных приюти, рассеянных собери, сбившихся с дороги возврати, слепым дай зрение, скорбящим утешение, надежду кто духом упал, мертвым воскресенье…

Темнеет.

Москва, январь-сентябрь 2010 года.

Адреналин

Огромное спасибо Алексею Вишне (polittechno) за песню, которая с трех нот возвращает меня в мой снежный городок.

Юля

Вера

Оксана

Комендантша

1

Комната в общежитии. В комнате темно, а за окном — свет фонарей. Внезапно начинает орать сигнализация — истошные электрические звонки. Три звонка подряд — пауза, три звонка — пауза. Из коридора слышны крики и топот ног. Распахивается дверь и в комнату вбегает Вера в зимнем пальто. Она быстро запирает дверь изнутри. Сдергивает с кровати покрывало, подбегает к окну, залезает на подоконник и завешивает окно покрывалом, цепляя специально сделанные по краям покрывала петельки на вбитые в раму гвозди.

Затем она спускается с подоконника и включает настольную лампу. Становится виден шкаф и стол у двери. На столе — будильник, радио, стаканы, тарелки, книги. У окна — две составленные рядом в траходром кровати. На стене висят две полки с книгами. Вера подходит к двери, прислушивается. Сигнализация замолкает. Топот ног и крики стихают. Вера снимает пальто и убирает его в шкаф. Закрывает шкаф, потом снова открывает его и достает из кармана пальто сигареты. Сует одну в рот, потом достает и держит в руке. Поворачивается к столу, берет другой рукой стоящий на столе чайник, встряхивает его. Он пуст.

ВЕРА. Яти-колоти!

Ставит чайник, кладет сигарету на стол. Из-за двери доносится торопливый стук. Стучат в соседнюю дверь.

ГОЛОС ДЕВУШКИ. Впустите меня, пожалуйста. Я не успела. Впустите меня.

ВЕРА. Попала, дура.

ГОЛОС ДЕВУШКИ. Я из сто семьдесят третьей.

ВЕРА. Да что ж ты будешь делать.

Теперь стучат в ее дверь.

ГОЛОС ДЕВУШКИ. В наше крыло не пройти, там все перекрыли.

ВЕРА. Ага, щас.

Девушка идет дальше и стучит в следующую дверь.

ГОЛОС ДЕВУШКИ. Откройте, пожалуйста.

Вера подходит к двери, открывает ее. Выглядывает в коридор.

ВЕРА. Тш.

Вера несколько секунд смотрит в коридор.

ВЕРА. Тш.

Вера выбегает в коридор и возвращается, ведя за руку девушку в халате, Оксану. Запирает дверь. Усаживает Оксану на кровать, сама садится на стул у стола.

ОКСАНА. Я из сто семьдесят третьей.

ВЕРА. Тихо.

Вера поворачивается к двери.

По коридору кто-то пробегает. Через несколько секунд — топот нескольких ног. Выкрики — «вон он», «держи суку», «козел, в умывалку побежал». Слышен грохот разбиваемого стекла. Крик «Балин, я руку расхреначил!». Несколько ударов. Тишина.

ВЕРА (Оксане) Чего?

ОКСАНА. Я из сто семьдесят третьей. Я не успела…

ВЕРА. Тихо!

По коридору проходят несколько человек. Мужские голоса — «как я его, а?», «елки, кровищи-то сколько», «да это я руку расхерачил о раковину», «на, платком перевяжи», «балин, он у тебя обспусканный весь». Голоса затихают.

ВЕРА (Оксане) Чего?

ОКСАНА. Я из сто…

ВЕРА. Заколебала ты со своей сто семьдесят третьей. Ты что, с физвоза?

ОКСАНА. Да.

ВЕРА. Оно и видно. Что, сигнал не для тебя давали?