Пьесы
Шрифт:
Барон. Мне кажется, мы уже где-то виделись...
Пелегрин. Правда?
Барон. Не знаю, помните ли вы меня...
Входит слуга.
Слуга. Ее милость просят ее извинить. У нее мигрень, она говорит, или что-то с желудком.
Барон. Спасибо.
Слуга уходит.
Сядем!
Пелегрин. Мне кажется, это было на Санта Крусе... Спасибо... Это было на Санта Крусе, в том проклятом кабачке, где у меня украли серебряный амулет!
Барон. Кто, я?
Пелегрин. Негры! Помните негра, который продавал устрицы? Я и сейчас утверждаю, что они воняли... Спасибо... Я ждал вас
Барон. Отлично помню.
Пелегрин. "Виола".
Барон. "Виола"?!
Пелегрин. Да, попутешествовали мы тогда! Под Мадагаскаром нас взяли французы и нацепили наручники. Девять недель мы сидели в тюрьме и грызли ногти, жрали плесень на стенах! К счастью, я заболел, остальных сослали на галеры. Ведь мы пираты! Меня должны были послать вслед за ними, но сначала отвезли в госпиталь. Больничная сестра дала мне свою кровь... Да, она закатала белый рукав, села и дала мне свою кровь. Потом я спрыгнул с мола и поплыл. Понимаете, я все плыл и плыл, а во мне была кровь той сестры, была лунная ночь, на рейде стояло голландское грузовое судно, и я уже слышал, как на нем поднимали якорь. Но простите.
Барон. За что же?
Пелегрин. Я все болтаю, не даю вам рта раскрыть.
Барон. Я слушаю...
Пелегрин. К тому же вы не едите. Это невежливо с моей стороны.
Барон. Я слушаю с интересом. Правда! Пусть вас не смущает мое любопытство к тому, что мне не удалось испытать в жизни.
Пелегрин. Давайте чокнемся!
Чокаются.
За вашу супругу!
Пьют.
Потом мы добрались до Гавайи...
Они собираются приступить к еде, но внезапно раздается музыка.
Они прислушиваются, смотрят друг на друга, встают, не выпуская
салфеток из рук, пытаются понять, откуда доносится музыка.
Барон. Что бы это значило?
Пелегрин. Музыка...
Барон. Откуда?
Пелегрин. Они всегда это пели, матросы, эти загорелые дьяволы с глазами кошек, когда мы ночами валялись на палубе и не могли уснуть от жары - в такие ночи, в те безветренные ночи...
Барон. Что бы это значило?
В дверях появляется юная девушка.
Виола. Отец...
Барон. Что случилось?
Виола. Не знаю.
Барон. Что-то случилось...
Виола. Мама плачет и не говорит почему.
Барон. Позвольте представить - наша дочь.
Пелегрин. Здравствуй.
Барон. Виола.
Пелегрин. Виола?..
Сцена погружается в темноту, но музыка не смолкает. Пение
матросов слышится все ближе и ближе.
АКТ ВТОРОЙ
Палуба.
Ночь. Кругом лежат матросы и поют известную по первому акту
песню. Внезапно она обрывается.
Первый. Ветер заставляет себя ждать.
Второй. Ветер не торопится...
Третий. Наши бочки адски воняют!
Первый. Месяц повис над морем, словно серебряный гонг.
Второй. А по-моему, он похож на фонарь, подвешенный к мачте...
Третий. Педро! Педро!
Первый. Он спит. Он и оков не чувствует, когда спит.
Третий. Педро, эй!
Пeдро. Не сплю я.
Третий. Что нового в стране небылиц, Педро?
Педро. Ведь вы не верите мне, ни одному моему слову,
и все-таки заставляете меня рассказывать снова. Вы, злобный сброд, вы заковали меня, потому что я говорю правду!Третий. Не шуми, приятель...
Педро. Кто заставил меня три ночи лежать на животе, чтобы я не видел звезд?
Третий. А не говори нам того, чего не бывает. Например: звезды поют. А кто это слышал? Ты все лжешь. Поэтому тебя и заковали.
Педро. Раз то, что я говорю, ложь, зачем же вы заставляете меня снова рассказывать? Зачем вы меня слушаете?
Первый. Затем, что нам скучно...
Педро. А почему вам скучно?
Второй. Он поэт! Оставь его.
Третий. Вот этого-то проклятого трепа я и не выношу! Болтает о том, чего не увидишь. Ну ладно! Помаешься ты у нас, пока мы не убедимся, что хоть в одной твоей истории есть доля правды! Тогда и освободим тебя.
Педро. Когда увидите, что все это правда?
Третий. И ни секундой раньше! Не смейся!
Педро. Когда вы еще это увидите, вы, слепцы! Вы, с вашим неизлечимым всезнайством и самодовольством; вы ничтожная толпа, с вашей бесстыдной наглостью, пустотой и скукой, вы ничто, вы бездонная бочка, вы толпа!..
Смех и шум.
Ничего я вам не буду рассказывать! Ничего!
Третий. Вношу предложение - три дня без хлеба.
Второй. И три дня без воды.
Все. Принято.
Голос где-то в другой части корабля вновь поет песню.
Педро. Семнадцать лет назад, говорю я, на этом самом месте он похитил девушку по имени Эльвира, девушку, говорю я, и отнес ее в каюту, там все и случилось...
Второй. Что?
Педро. Семнадцать лет назад...
Третий. Все ложь, выдумка и ложь!
Педро. Теперь она замужем за одним бароном, живет с ним в замке, далеко отсюда, на той стороне земного шара, там, где теперь зима. Мы не можем заснуть от жары, а там, представьте себе, они греются у камина, барон и его жена. Они не знают, о чем говорить, - так долго уже длится их брак. Входит слуга. "Что случилось?" - спрашивает барон. "В доме бродячий певец". Они приглашают его на ужин, изнывая от скуки, а когда баронесса его видит, как вы думаете, что она делает?
Первый. Да о ком идет речь?
Педро. О нашем капитане! О ком же еще...
Третий. Все ложь, выдумки и ложь.
Педро. Как вы думаете, что делает баронесса, когда видит, кто поднимается из полуподвала в зал их фамильного замка? Она поворачивается и, не говоря ни слова, уходит...
Первый. Почему же?
Педро. Барон и Пелегрин остаются вдвоем за столом, они едят и пьют, болтают о былых временах и вдруг слышат музыку... "Что бы это значило? спрашивает барон.
– Что бы это значило?"
Второй. Ну и?..
Педро. Конечно, то была песня, которую мы только что пели, что ж еще!
Второй. Не может быть!
Педро. Против памяти бессильны любые расстояния, друзья мои. Баронесса слышит нашу песню, даже если она лежит на другом конце света, там, где теперь зима, где идет снег. Она лежит в спальне фамильного замка, плачет, бедняжка, в подушку и, как верная жена, гонит от себя воспоминания о том, что случилось здесь, в каюте, семнадцать лет назад...
Первый. Представляю себе!