Пьесы

Антуанета. Давайте пропустим!

Кюрман. Давайте пропустим!

Регистратор. Пропустить как раз то, что приносило радость?

Кюрман. Да.

Антуанета. Да.

Кюрман. Разве можно повторить радость, если знаешь, как она потом обернется?

Зажигается лампа дневного света.

Регистратор. Что же вы хотите переиграть? (Перелистывает страницы.) Аборт?

Кюрман и Антуанета переглядываются, секунду они в

нерешительности, потом отрицательно качают головами.

Так что же? (Продолжает перелистывать досье.)

Кюрман. Теперь знаю, что мне хочется переиграть.

Регистратор. Ну?

Кюрман. Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Антуанета. А что тогда случилось?

Регистратор. Тысяча девятьсот шестьдесят третий год, июнь...

Кюрман. Утро.

Регистратор (просматривает досье, находит). Сцена с пощечиной?..

Кюрман кивает.

Пожалуйста.

Зажигается лампа дневного света.

Девять часов утра. Вас, госпожа Кюрман, все еще нет дома, и неизвестно, где вы.

Антуанета уходит.

Начали.

Кюрман раскуривает только что набитую трубку.

Тысяча девятьсот шестьдесят третий год. (Читает досье.) "Президент Кеннеди прибыл в Западный Берлин. Землетрясение в Ливии. Фиделю Кастро первому из иностранцев - присвоено звание Героя Советского Союза".

Кюрман. Не мой табак.

Регистратор. Не понимаю.

Кюрман. Скверный табак.

Регистратор. Зато дешевый.

Кюрман выбивает из трубки табак.

Регистратор. На это есть своя причина, господин Кюрман, ведь у вас теперь нет постоянного заработка....

Кюрман. Почему?

В комнате стоит господин в добротном пальто, держит в руке черную

жесткую шляпу, рядом с ним - Кюрман. Кюрман засунул руки в

карманы халата. Видимо, между ними только что произошел длинный

разговор.

Понятно, господин ректор, понятно.

Хорнакер. Прошу извинить за то, что прервал ваш завтрак. Но я счел своим долгом, долгом порядочности, прежде чем выступить перед ученым советом, еще раз объясниться. (Пауза.) Жду ясного ответа.

Кюрман. Да, господин ректор, я коммунист. Верю в цели компартии, в марксизм-ленинизм и прошу ученый совет сделать из этого факта те выводы, о которых только что шла речь.

Хорнакер надевает шляпу.

Регистратор. Подождите!

Хорнакер. Все ясно.

Регистратор. Но, может быть, теперь, прослушав прежний ответ, профессор Кюрман захочет ответить иначе. (Кюрману.) Может быть, этот ответ покажется вам сейчас слишком лобовым. Или слишком героическим.

Хорнакер снимает шляпу.

Кюрман. Господин ректор...

Хорнакер. Ну?

Кюрман. Нельзя утверждать, что, вступив в компартию в декабре тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, я совершил необдуманный шаг. Однако причины моего вступления были - как бы это сказать?
– скорее, личного порядка. Конечно, я считался с последствиями моего поступка, они меня не удивляют. Наоборот, я ждал, что они возникнут раньше. (Смеется, потом опять переходит на официальный тон.) Благодарю за беседу, господин ректор, и прошу ученый совет сделать соответствующие выводы.

Хорнакер надевает шляпу.

Регистратор. Подождите!

Кюрман. Первый ответ был лучше?

Регистратор. Короче.

Кюрман. Остановимся на первом.

Хорнакер. Вполне ясный ответ.

Кюрман. Для любителей ясности могу ответить еще яснее. (Ищет что-то.) Секунду.

Регистратор. Снимите еще раз шляпу.

Хорнакер снимает шляпу.

Кюрман. У меня хранится документ, который, как я полагаю, неизвестен ученому совету: фотокопия бумаги от тысяча девятьсот сорок первого года, подписанной тобою. (Поднимается и передает Хорнакеру бумагу.) В тысяча девятьсот сорок первом году ты позаботился о том, чтобы человека, который мог помешать твоей научной карьере, засадили в концлагерь со всей его семьей, засадили под маркой "охраны безопасности родины".

Хорнакер возвращает документ.

Скажешь, фальшивка?

Хорнакер. Конечно.

Кюрман. Попробуй докажи.

Хорнакер. Ошибаешься, мне нечего доказывать, доказывать придется тебе. И вряд ли у тебя что-нибудь получится на основании какой-то фотокопии, подсунутой коммунистами. Сомнительный источник.

Кюрман. Стало быть, я - нежелательный элемент.

Хорнакер. К моему великому сожалению.

Кюрман кладет фотокопию в письменный стол.

Можно наконец надеть шляпу?

Регистратор. Подождите!

Кюрман. Господин ректор... Словом, ты скотина, а университет, который выбрал тебя ректором... (Умолкает.)

Пауза.

Регистратор. Какой из ответов вы хотите выбрать?

Xорнакeр. Для его дальнейшей судьбы это безразлично.

Кюрман. Пусть берет оба.

Хорнакер надевает шляпу.

Впрочем, нет... Ему вовсе не обязательно знать, что существует фотокопия... Первый ответ.

Регистратор. Господин ректор, только первый ответ в счет.

Хорнакер уходит.

Зажигается лампа дневного света.

Это было в тысяча девятьсот шестьдесят втором году.

Кюрман. Я уеду из страны.

Регистратор. Сейчас уже тысяча девятьсот шестьдесят третий год, а вы так и не уехали.

Входит Xубалeк, приносит утреннюю почту.

Кюрман. Моя жена еще не вернулась?

Xубалeк. Еще нет.

Кюрман. Спасибо, госпожа Хубалек, спасибо.

Xубалeк уходит.

Я не уехал...

Регистратор. Да.

Кюрман. И опять стою в том же халате, прождал ее всю ночь, думал-думал, когда она придет, как она придет. (Смеется.) Точь-в-точь так оно и было.

Регистратор. Нет, не точь-в-точь.

Кюрман. Сейчас десять часов.

Регистратор. В первой редакции вы не смеялись, господин Кюрман, вы очень нервничали.

Кюрман (подходит к телефону, набирает номер). Алло... Алло...

Регистратор. Почему вы молчите?

Кюрман. Потому что каждый раз в трубке что-то щелкает.

Регистратор. Тем не менее разговаривать можно.

Кюрман. А почему каждый раз в трубке что-то щелкает?

Регистратор. Ваш телефон подслушивают.

Кюрман кладет трубку.

Вот видите, кое-что все же изменилось...

Рабочие сцены вносят клавесин.

Кюрман. Это еще что такое?

Регистратор. Клавесин, поскольку вдруг оказалось, что Антуанета музыкальна. Помните?

Рабочие сцены уходят.

Кюрман. А что еще изменилось?

Регистратор. В доме - ни капли виски. Как известно, в первой редакции, дожидаясь Антуанету, вы довольно-таки часто прикладывались к бутылке. В остальное время, впрочем, тоже. Но врач убедил вас, что для печени это - яд. И вы чувствуете себя здоровее, чем в первой редакции.