Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключения

Обойдя на прощание мини-зоопарк, мы вскоре выходим к пристани. Отсюда недалеко до 2-го Елагина пешеходного моста и Крестовского острова. Утки перекликаются громким гоготаньем, и весь остров-парк освещается яркими фонарями. Красиво… и холодно. Отправляемся греться в метро, а оттуда – домой.

А на следующий день, когда я вечером двигаюсь с работы, на улице идет снег. Он покрывает белым пушистым ковром тротуары, кружится в свете фонарей. И напоминает, что скоро зима и Новый год: праздники, елки, подарки и ожидание чуда. Хотя… мы в Петербурге. Чего более чудесного можно ожидать?

Груша-спасительница

Здание офиса, в котором я сейчас работаю, старое, некрасивое и находится в некотором роде в аварийном состоянии. Хотя внутри на каждом шагу установлены электронные замки и все сотрудники носят с собой карточки-пропуска, эта электронизация не скрывает свисающей с потолка проводки, стен, с которых давно осыпалась штукатурка, и испорченной канализации в туалетной комнате. А еще есть та самая темная лестница, с которой началось мое знакомство с офисом: здесь болтается старинный грузовой лифт, а из огромных щелей в окнах нещадно дует ветер. «Лестница-страшилка» – зову я ее про себя.

Зато здание, как и многие дома в Петербурге, имеет свою историю: когда-то здесь располагался завод. А началось все с того, что в 1891 году в конце Большой Спасской (нынешняя улица Красного Курсанта) рядом с церковью Спаса Колтовского, которая и дала название улице, появился «Первый русский завод керосиновых и газовых двигателей Е. А. Яковлева». (Для справки: Евгений Александрович Яковлев был изобретателем и создателем первого отечественного автомобиля с бензиновым двигателем.)

Завод соседствовал с церковью и расположенным за ней старинным кладбищем. К 1905 году он превратился в Машиностроительный чугунолитейный и меднолитейный завод, и его перекупил финн по фамилии Гольстрем, давший другое название – «Вулкан». По заказу морского ведомства здесь производились снаряды, торпеды, мины. После революционной национализации к 1926 году завод стал выпускать рессоры, двигатели и ткацкие станки-автоматы.

В 1937 соседствующую с «Вулканом» церковь, которая, судя по старинным гравюрам, представляла собой большое каменное сооружение с мраморными колоннами, взорвали, кладбище заровняли и выстроили школу. В школе в военное время располагался госпиталь. Каждое буднее утро я спешу в офис и, стоя на тротуаре в ожидании зеленого света, разглядываю здание школы и думаю о судьбе этого места. Довольно типичной, впрочем, судьбе, постигшей многие памятники архитектуры в советское время.

В 1954-1955 годах будущий летчик-космонавт, тогда еще выпускник литейного ремесленного училища, Юрий Гагарин проходил на заводе «Вулкан» производственную практику, о чем свидетельствует памятная доска, укрепленная на фасаде нашего офиса.

В перестроечные времена завод прекратил свое существование, многие здания были снесены, а на основной территории остался лишь производственный корпус с водонапорной башней из красного кирпича, хорошо просматриваемый, если разглядывать его со ступеней «лестницы-страшилки». Мое романтичное воображение и тут успевает внести свою лепту: часто, особенно в темное время суток, мне кажется, что в башне с ее черными пустыми глазницами водятся привидения. Хотя, думаю, косматым призракам недолго осталось здесь разгуливать, так как рядом строится элитный жилой комплекс «Премьер Палас», а в самом здании, находящемся под охраной КГИОПа, после реконструкции с сохранением первоначального внешнего облика, как это ни смешно звучит, будет располагаться детский сад.

Вот такая длинная история. Сейчас, несмотря на непрезентабельную обстановку, в нашем офисе тоже есть кое-что интересное. Здесь живут кот и кошка, частенько забегающие к нам «на огонек», чтобы попрошайничать. Огромного черного вальяжного кота зовут Гера, и он очень похож на булгаковского Бегемота. В сытом виде это самое презрительное животное на свете, рядом с которым чувствуешь себя мелкой и недоразвитой человеческой особью. Голодный же Гера, как и все коты, готов тереться о ноги и отчаянно мяукать, взывая о помощи (материальной). Кошка тоже черная, но с цветными пятнышками, и настолько непроизносимым именем, что лучше его не упоминать. Кошачий дуэт особенно привечают в соседнем девчачьем отделе рекламы, где животных тискают, обнимают и кормят до отвала.

Помимо офисного мини-зоопарка на лестничной клетке третьего этажа есть импровизированная спортивная «стенка» с перекладиной для подтягивания и настоящая, заполненная песком кожаная боксерская груша. Здесь периодически «зависают» сотрудники мужского пола, обсуждая рабочие и личные дела.

Долгое время я просто прохожу мимо груши, не обращая на нее внимания. Однако все бывает в первый раз. И знакомство с грушей у меня случается тоже.

С нашим отрицательным полюсом отдела – Жанной – мы к тому времени успеваем несколько раз поссориться, хотя я человек, в принципе, неконфликтный. Увы, в случае с Жанной проще превратиться в колючий кактус, чтобы она боялась к тебе даже прикасаться.

Ближе к середине ноября наступает последний день ее испытательного срока, и Жанна особенно нервничает: не знает, примут ли ее на работу окончательно или мягко укажут на дверь. В этот день она грубит направо и налево и в конце концов доводит меня до белого каления. Я сижу за рабочим столом, похожая на закипающий чайник. Увы, пар выпустить мне некуда: я же на работе, и кругом люди! Не помогает даже аутотренинг и довольно эффективная дыхательная гимнастика по системе йогов (втягиваешь живот – выпускаешь воздух из легких, затем расслабляешь живот – вдыхаешь воздух и т. д.). Мне хочется кого-нибудь стукнуть, но, думаю, добровольцы вряд ли найдутся.

В конце концов я покидаю комнату и бреду по коридору, когда в глаза мне бросается спортивная «стенка». Груша! Вот что мне сейчас жизненно необходимо. Я воровато оглядываюсь, не желая иметь лишних свидетелей своего целенаправленного гнева. Подхожу, поднимаю ногу… Груша оказывается очень тяжелой. Я изо всей силы луплю по ней сначала носком ноги, обутой в туфлю на низком каблуке, а затем пяткой. Неожиданно чувствую долгожданное облегчение. Поэтому луплю еще и еще. Бедная груша выдерживает все. Она непробиваема, как скала. На прощание ласково глажу ее по упругому кожаному боку и медленно, стараясь не расплескать обретенное внутреннее спокойствие, возвращаюсь к коллегам.

Коллеги между тем и в ус не дуют. В том числе грубиянка Жанна, которой уже объявили, что ее берут на работу при условии, что будет вести себя хорошо. Когда я вижу ее довольную физиономию, меня вновь охватывает гнев. Некоторое время я сижу за столом, снова напоминая чайник, потом бросаю все дела и возвращаюсь к груше-спасительнице, от одного вида которой начинаю медленно остывать. Так до конца рабочего дня навещаю грушу еще несколько раз. Я пробую разные приемы и тренирую меткий удар. Иногда прячусь, когда вижу вдалеке кого-то из проходящих мимо коллег.

Наверное, несмотря на устрашающий вид, Рокки и Рэмбо вкупе с Джеки Чаном – самые мирные люди на свете, поскольку выплескивают свои отрицательные эмоции в бою.

Таким образом, я нахожу в офисе неодушевленного союзника, всегда готового прийти на помощь.

Вдобавок сегодня вечером состоится мероприятие, которое должно привести меня в мирное расположение духа – спектакль «Продавец дождя» Ричарда Нэша на Малой сцене Молодежного театра на Фонтанке. Постановка исполняется «Театром дождей», который частенько выступает на сцене Молодежного.