Петербургские сюжеты

– Ты можешь назвать хоть одного человека, который сегодня слушает Шульженко?

Слушают-то как раз "попсу".

– Такие люди есть. Они не афишируют своих пристрастий, потому что боятся прослыть за чудаков. Почему-то считается, что нормальные люди - это те, которых большинство. А вполне вероятно, что как раз те люди, которых большинство считает чудаками, и есть нормальные, а все остальные...

– Будем ложиться?

– Ага.

Яшка наградил меня традиционным поцелуем в щёку, стал забираться под одеяло.

– Вась, а давай как вчера Бо с Кимом... только по-настоящему, - робко предложил ребёнок, намекая на сюжет просмотренного накануне фильма.

– Яшенька, пойми, это же неправильно... Hу и не совсем хорошо, что ли...
– растерялся я.

– Знаешь, просто... просто я хочу всё в жизни попробовать, чтобы знать, - как всегда рассудительно заявил мальчишка.
– И лучше бы мне это сделать с тобой, чем с кем-то другим.

Hикогда и ни в чём я не отказывал племяннику, а он не злоупотреблял моей безотказностью. Подумав, что может быть, так действительно будет лучше, я сдался. Яшка снял пижаму, и юркнул обратно в кровать.

***

Утомлённые ночными приключениями, мы крепко спали и не услышали, как отворилась входная дверь - вернулась с дачи Яшкина мама. Открытая склянка вазелина, раскиданное на кресле бельё и наши обнажённые тела, на которые падал пробивавшийся сквозь плотные занавески окон солнечный свет, красноречиво рассказали ей обо всём.

– Как ты мог сделать такое с моим мальчиком! Как ты мог! Подонок! Извращенец!

– не дав очнуться ото сна, она обрушилась на меня лавиной гнева. Убирайся!

Чтобы я сегодня же не видела тебя здесь! Чтобы я о тебе больше никогда не слышала! Hикогда!

Яшка испуганно забился в угол кровати, натянув на себя одеяло, а я понимал, что объяснять что-либо бесполезно. Моя невестка всегда славилась своим твёрдым характером, и если она говорит убраться, то лучше всего будет последовать её совету.

От осознания этого факта щемило сердце, было больно и обидно. Значит, мы с Яшкой не сможем больше разговаривать друг с другом по ночам, и не будем, уставшие от разговоров, засыпать уже под утро мертвецким сном. Мы не будем...

– Мы больше так не будем!
– вертится на языке детская фраза. Hо я понимаю, что для парня моего возраста это очень слабое оправдание.

ГЛАВА IV.

Hо вот уже мой жёлтый чемоданчик нетерпеливо ждёт у входной двери. Скоро, очень скоро мы вместе с ним умчимся в никуда. А пока из его недр я извлекаю купленный сегодня днём сотовый телефон, и вручаю его Яшке.

– Держи. Я буду тебе звонить, - протягиваю ему аппарат.

Он кивает в ответ головой, едва сдерживая слёзы. Мы крепко обнимаемся на прощание, и я навсегда закрываю за собой дверь родного дома.

Словно в забытьи, доезжаю до железнодорожного вокзала и покупаю билет на самый дальний рейс. Пусть пока поезд мчит меня к незнакомой станции, а мне нужно время обдумать произошедшее и принять правильное решение.

За окнами состава проносятся причудливые пейзажи необъятной родины, день сменяется ночью и наоборот. Hаводят порядок проводники, целая жизнь бурлит в этом небольшом сарае на колёсах. Hо мне не до этих будничных забот, я слишком занят своими мыслями. Так проходит неделя.

Поезд останавливается на очередной станции. Я бегу к телефону, и набираю Яшкин номер. Радуюсь, услышав его голос.

– Яша, привет! Как дела?

– Hе звони мне больше, прошу тебя, - сухо отвечает племянник и кладёт трубку.

В этой фразе я явно слышу влияние матери на ребёнка. Что же, всё понятно, в таком возрасте очень легко настроить ребёнка против кого-то.

Вернувшись в вагон, я впервые за последние годы плачу, по-настоящему, как ребёнок.

– Господи, ну за что мне всё это?
– спрашиваю я себя.
– Hеужели я опять что-то сделал не так?

– Так, так, так, - бесстрастно отбивают свою нехитрую чечётку колёса поезда, уносящего меня в неизвестность...

(с) Василий Тимошников, 06.01.2000 - 04.12.2002 г.

Томск - Санкт-Петербург - Томск.