Петербургские женщины XIX века
Шрифт:
А. Фосс.
Дачный район для менее состоятельных петербуржцев сформировался вокруг Большой Невки и Черной речки. Владельцы находившейся на берегу Большой Невки дачи Строганова устроили на своих землях большой увеселительный парк, где часто по вечерам играла музыка и устраивались танцы.
На месте современного дома № 10 по улице Савушкина в 1834 году построили заведение искусственных минеральных вод. Здесь торговали минеральной водой, приготовленной по рецептам из Карлсбада, здесь же можно было принимать морские ванны по 2 рубля 80 копеек за процедуру.
Метрдотель Александра I и Николая I немец Федор Иванович Миллер, владевший соседним участком, построил здесь несколько дач «по высшему разряду». Сюда приезжали на лето дочь и внучка М. И. Кутузова — давние приятельницы Пушкина Елизавета Михайловна Хитрово и Дарья Федоровна Фикельмон, президент Академии художеств Федор Петрович Толстой, литераторы Николай Иванович Греч, Александр Иванович Тургенев.
Летом 1833 года одну из дач сняли Александр Сергеевич Пушкин вместе с женой и маленькой дочерью Марией. Дача описана в письме Н. О. Пушкиной, матери поэта: «…при ней большой сад и дом очень большой — 15 комнат с верхом». Здесь родился старший сын Пушкиных — Александр. Пушкины снова сняли здесь дачу в 1835 году, Наталья Николаевна отдыхала после четвертых родов, много ездила верхом вместе с сестрами, танцевала в Строгановском саду. Один из знакомых Пушкина, С. М. Сухотин, оставил нам воспоминания об этих балах: «В августе, по возвращении гвардии из лагеря, на Черной речке на водах давались еженедельные балы, куда собиралось le mond elegant и где в особенности преобладало общество кавалергардских офицеров. Расхаживая по зале, вдруг увидел я входящую даму, поразившую меня своей грацией и прелестью: возле нее шел высокий белокурый господин… сзади Пушкин… Это была его жена, а белокурый господин С. А. Соболевский (поэт, публицист, один из близких друзей Пушкина. — Е. П.). Это трио подошло к танцующему кругу, из которого вышел Дантес и, как мне помнится, пригласил Пушкину на какой-то танец. Дантес очень много суетился, танцевал ловко, болтал, смешил публику и воображал себя настоящим героем бала: это был белокурый, плотный и коренастый офицер среднего роста; на меня произвел он неприятное впечатление своим ломанием и самонадеянностью».
Дачи Миллера на Черной речке. Литография. 1820-е гг.
К сожалению, дачи Миллера не сохранились до наших дней, зато сохранилась расположенная дальше по течению Большой Невки дача Афанасия Федоровича Шишмарева (современный адрес — Приморский пр., 87), построенная в 1824–1825 годах архитектором А. И. Мельниковым. Здесь было царство цветов: от дома до самой воды тянулись цветочные клумбы, окаймленные деревьями и кустами, по бокам стояли цветочные оранжереи.
На даче Шишмарева часто гостили его друзья — художники Орест Кипренский и Карл Брюллов, написавший здесь знаменитый портрет дочерей Афанасия Федоровича Ольги и Александры Шишмаревых, хранящийся теперь в Государственном Русском музее. На заднем плане этой картины можно увидеть очертания дачи Шишмарева, к которой художник волей своего воображения «пристроил» широкую мраморную лестницу.
Особняк Е. П. Салтыковой
Портрет еще одной петербурженки, светлейшей княгини Елизаветы Павловны Салтыковой, урожденной графини Строгановой, Брюллов написал в ее особняке на Черной речке, построенном в 1837–1838 годах архитектором Гаральдом Боссе. Ныне этот особняк находится рядом со станцией метро «Черная речка».
Пользовались популярностью дачи, расположенные поблизости от других императорских резиденций: в Царском Селе, Павловске, Петергофе и т. д. Неслучайно Каренины в романе Толстого снимают дачу в Царском Селе, куда приезжает с маневров в Красном Селе Вронский. На самом деле ежегодные маневры были одним из самых важных событий дачного сезона.
В Павловске дачники собирались на музыкальные концерты в Павловском вокзале. Там одиннадцать сезонов выступал Иоганн Штраус, посвятивший своей русской возлюбленной, музе и коллеге — Ольге Смирницкой вальс «Проказница», а Павловску — польку «В Павловском лесу».
Фешенебельное общество собиралось и на Сестрорецком курорте. Здесь были курзал, водолечебница и гостиница. В курзале летом давал концерты симфонический оркестр, устраивались балы. В дождливые дни публика гуляла в застекленной галерее, построенной вдоль железной дороги.
Купание в то время — это сложная, но и забавная процедура. Поскольку у берега очень мелко, купальни строились на значительном расстоянии от кромки берега, и купальщики шли туда по длинным деревянным мосткам или даже приезжали на специальных повозках. За пользование купальней (а она была нужна в первую очередь для того, чтобы, соблюдая приличие, скрывать купальщиков от посторонних глаз) приходилось платить около 3 рублей в сезон.
Любивший берега Финского залива Александр Блок описывает такое купание, показывая, насколько нелепо выглядят светские модники
и франты перед лицом стихии, пусть вполне мирной и спокойной. А затем превращает пошлые картины светской жизни в высокую поэзию. Что сделали из берега морского Гуляющие модницы и франты! Наставили столов, дымят, жуют, Пьют лимонад. Потом бредут по пляжу, Угрюмо хохоча и заражая Соленый воздух сплетнями. Потом Погонщики вывозят их в кибитках, Кокетливо закрытых парусиной, На мелководье. Там, переменив Забавные тальеры и мундиры На легкие купальные костюмы, И дряблость мускулов и грудей обнажив, Они, визжа, влезают в воду… Шарят Неловкими ногами дно. Кричат, Стараясь показать, что веселятся. А там закат из неба сотворил Глубокий многоцветный кубок. Руки Одна заря закинула к другой, И сестры двух небес прядут один — То розовый, то голубой туман. И в море утопающая туча В предсмертном гневе мечет из очей То красные, то синие огни. И с длинного, протянутого в море, Подгнившего, сереющего мола, Прочтя все надписи: «Навек с тобой», «Здесь были Коля с Катей», «Диодор Иеромонах и послушник Исидор Здесь были. Дивны божии дела», — Прочтя все надписи, выходим в море В пузатой и смешной моторной лодке. Бензин пыхтит и пахнет. Два крыла Бегут в воде за нами. Вьется быстрый след, И, обогнув скучающих на пляже, Рыбачьи лодки, узкий мыс, маяк, Мы выбегаем многоцветной рябью В просторную ласкающую соль. На горизонте, за спиной, далеко Безмолвным заревом стоит пожар. Рыбачий «Вольный» остров распростерт В воде, как плоская спина морского Животного. А впереди, вдали — Огни судов и сноп лучей бродячих Прожектора таможенного судна. И мы уходим в голубой туман. Косым углом торчат над морем вехи, Метелками фарватер оградив, И далеко — от вехи и до вехи — Рыбачьих шхун маячат паруса… Над морем — штиль. Под всеми парусами Стоит красавица — морская яхта. На тонкой мачте — маленький фонарь, Что камень драгоценной фероньеры, Горит над матовым челом небес. На острогрудой, в полной тишине, В причудливых сплетениях снастей, Сидят, скрестивши руки, люди в светлых Панамах, сдвинутых на строгие черты. А посреди, у самой мачты, молча, Стоит матрос, весь темный, и глядит. Мы огибаем яхту, как прилично, И вежливо и тихо говорит Один из нас: «Хотите на буксир?» И с важной простотой нам отвечает Суровый голос: «Нет. Благодарю». И, снова обогнув их, мы глядим С молитвенной и полною душою На тихо уходящий силуэт Красавицы под всеми парусами… На драгоценный камень фероньеры, Горящий в смуглых сумерках чела.Сестрорецкий пляж. 1900-е гг.
Интермедия 2. История одной жизни Она была девушка, она была влюблена…
Наша героиня принадлежит к старинному дворянскому роду, внесенному в Бархатную книгу Но ее отец Алексей Оленин был замечателен не только своим происхождением. Среди множества почетных и важных постов, которые он занимал, для потомков важнее всего оказались два: с 1808 года он был помощником директора Императорской библиотеки, а с 1887 года — президентом Академии художеств, и много сделал для улучшения работы этих учреждений.
Кроме того, он сам был историком, специалистом по средневековому русскому оружию, к нему часто приходили консультироваться художники и писатели и становились его друзьями.
Оленин женился по любви на бедной украинской дворяночке Елизавете Полторацкой, у них было четверо детей. Анна была младшей дочерью в этой семье. Она родилась 11 августа 1808 года.
Семейство владело домом на Фонтанке и имением под Санкт-Петербургом, где они гостеприимно принимали весь цвет петербургской интеллигенции того времени. Здесь бывали Иван Андреевич Крылов, Василий Андреевич Жуковский, Николай Иванович Гнедич (по словам Пушкина, «преложитель (переводчик) слепого Гомера»), Николай Константинович Батюшков, Карл Брюллов, Орест Кипренский, Михаил Иванович Глинка, Адам Мицкевич и другие…