Петербуржский ковчег

— Вы не поверите, Палон Данилыч... — Устиша удрученно покачала головой. — Они укрыли плечи госпоже Милодоре скатертью...

... Карнизов взял Милодору под утро, озираясь по сторонам, как тать [10] , шипя на своих солдат, чтоб не слишком топали...

Устиша видела из окна, что Карнизов сунул Антипу кулак под нос, а Антип вытянулся во фронт. Грохнула дверца, скрежетнул засов, Карнизов вскочил на подножку, и карета загромыхала в сторону стрелки острова...

10

Тать — здесь: вор.

—Как вы думаете, Палон Данилыч, надолго ее забрали или не надолго? Или насовсем?... — голос Устиши стал тоненьким, она готова была разрыдаться.

—Что ты, глупая, говоришь! — Аполлон изменился в лице от таких слов. — За что ее вообще увозить-то было? Все дело скоро прояснится, там поймут, что за ней вины нет, и госпожу твою отпустят, — но Аполлон сам не верил в то, что говорил, и потому его голосу недоставало уверенности. — Попомни мои слова...

Он пребывал в неком оглушенном состоянии. Разум сейчас не охватывал всей величины свалившихся на плечи Аполлону бед — для этого требовалось хоть какое-то время.

—И еще... — девушка схватила за рукав Аполлона, направившегося было к выходу из комнаты. — Вчера под вечер приезжал граф. Сказал, что госпожа в крепости... Ее, верно, сразу повезли туда... А виноват во всем этот... красивый такой... офицер...

—Остероде? — бледнея, подсказал Аполлон.

—Да, он — «роде»...

—Как же так! Донес? Он? — Аполлон отказывался верить тому, что слышал. — Но это же бесчестно!...

—Я не могу знать, — всхлипывала Устиша. — Но, конечно же, бесчестно. Увивался тут, строил глазки, кушал с дорогих блюд. А потом отплатил...

Аполлон потер себе лоб:

—Что он, впрочем, мог донести?...

—Он будто проштрафился в чем-то, и его взяли под арест, а он, чтобы обелиться, наговорил на Милодору и на всех... И на вас тоже... — Устиша подняла на Аполлона заплаканные глаза. — Вам нельзя быть здесь, Палон Данилыч... Вам куда-нибудь уезжать нужно...

—Да, да... — Аполлон вежливо, но настойчиво, высвободил рукав. — Что еще сказал граф?

—Велел прислуге стоять на одном: господа гаданиями занимались; господа со скуки вызывали духов — если спросит кто... И больше-де прислуга ничего не знает...

Аполлон кивнул и вышел из комнаты. Он быстро шел по коридору. Охваченный ненавистью к Карнизову, в коем видел средоточие всех бед, Аполлон не видел ничего вокруг себя. Только дверь — дверь в зал, в котором жил поручик... Далекий предок, решительный и сильный, штурмовавший некогда бастионы Ниеншанца, любимец великого Петра, пробудился в Аполлоне...

Чья-то тень метнулась в сторону в полутемном коридоре, Аполлон прошел мимо, не различая человека.

Из-за спины послышался голос:

—Пал он Данилыч!... — это был голос лекаря Федотова. — Погодите! Вы куда?... На пару слов, молодой человек...

—Пустое все... — Аполлон даже не оглянулся.

Федотов пытался забежать вперед:

—Господи! Да на вас лица нет... Может, еще не все так худо... Может, отпустят еще...

Но Аполлон только ускорил шаг.

—Господин Романов, на минутку!... — Василий Иванович, добрая душа, спешил следом. — Послушайтесь меня... Не делайте этого, Аполлон!...

Но вот уже перед Аполлоном была эта дверь. И он, еще прибавив шага, почти перейдя на бег, ударил в эту дверь плечом. Дверь была красивая, наборная — филенчатая. И вид имела внушительный. Но под ударом крепкого плеча перекладинки переломились, и дощечки-филеночки со звоном посыпались на пол...

—О Господи!... — простонал Федотов за спиной. — Ну как теперь с этим быть?

Аполлон ногой доломал дверь и вошел в зал.

Карнизова здесь не было. Только перепуганный Карлуша с зловещим карканьем метался от окна к окну и бился в стекла тяжелым клювом.

Лекарь Федотов вздохнул с некоторым облегчением:

—Вы должны успокоиться, Аполлон Данилович...

—Зачем? — все еще озираясь, Аполлон сжимал кулаки.

—Поверьте, мы все переживаем за госпожу Милодору, но ведь не бросаемся здесь двери ломать — тем более что этим ничего не докажешь. А вы — молодой благоразумный человек — испортите себе этим скандалом жизнь, карьеру.

—Жизнь! Карьера! Зачем все? — воскликнул Аполлон, в возбуждении расхаживая по залу.

Федотов, добрая душа, схватил Аполлона за рукав:

—Карнизов — страшный тип. Неужели вы не поняли еще? Он и вас запросто упечет за решетку.

Аполлон горько улыбнулся:

—Быть может, это было бы кстати.

—Пойдемте, пойдемте, Палон Данилыч... Скажем Антипу, чтоб починил дверь...

В эту минуту донесся шум с улицы. Аполлон знал уже этот шум: пару раз видел (и слышал), как поручик Карнизов приезжал со службы. Громыхал по брусчатке старый железный экипаж без рессор...

Карлуша, заслышав этот отвратительный шум, закаркал как будто торжествующе.

Новая волна ненависти тут охватила Аполлона, и он выбежал из зала и бросился вниз по лестнице, полный решимости жестоко расправиться с поручиком. И когда выскочил из дверей, Карнизов как раз поднимался по ступенькам крыльца. Железная карета еще стояла у ворот; бритый кряжистый солдат, закрыв дверцу, двигал скрипучий засов...

Аполлон не стал по-барски перчатками хлестать Карнизова по щекам. Аполлон по-мужицки (совсем как его предок — ниеншанцского шведа) ударил поручика в подбородок — изо всех сил, изо всей ненависти приложился кулаком. Зубы Карнизова при этом громко клацнули, голова откинулась назад, и поручик, не издав ни звука, рухнул спиной на ступеньки.

Кто-то навалился на Аполлона сзади, крепко ухватил за плечи. Аполлон обернулся. Это был Василий Иванович Федотов. Аполлон не ожидал в этом скромном пожилом человеке такой молодецкой силы...

А от железной кареты к парадному уже бежали с криками двое солдат.

Карнизов, сидя на земле, тряс головой, растирал рукой кровь по подбородку и в удивлении глядел на эту кровь.

Аполлон вырвался, сбежал с крыльца к поручику, занес кулак для нового удара, оглушенный Карнизов прикрылся локтем... но тут подоспели солдаты. Они схватили Аполлона за руки и оттащили к стене дома.