Петля Антимира

– Нет, бригада сборщиков. Искали арты, ходили в дальние ходки. Я хорошо знал Ведьмака, с ним работал. Моих всех убили, а меня макнули в «прорву».

– В аномалию?! – ахнул Пригоршня.

Ворон глубоко вдохнул и закрыл глаза. Посидел несколько секунд молча, потом распахнул их. Круглое невыразительное лицо стало жестче, глубже прорезались складки на скулах, тонкие губы искривились.

– Да, – глухо произнес он. – Левым боком опустили в «прорву». Когда через пару суток немного очухался, сказали идти к Ведьмаку и передать послание: либо он продолжает сотрудничать, либо с ним сделают то же самое, но только бросят в «прорву» целиком. У них была Марина, моя… моя… – Красный Ворон вытянул перед собой левую руку, сморщившись, с усилием распрямил пальцы. Кажется, это вызвало у него нешуточную боль, но рука больше не дрожала. Напряженные, плотно сдвинутые пальцы были словно клинок. Ворон громко продолжал:

– Женщины в Зоне редкость. Марина была со мной. В моей бригаде и со мной. Они ее не убили сразу, покалечили. Сказали: передашь Ведьмаку послание, вернешься – отпустим. Я не верил, но пошел. Когда вернулся, она была мертва. А Ведьмак, поглядев на меня, решил не рисковать, снова начал работать с армейцами. Тогда Титомир убрался из Зоны. После зачистки его многие ненавидят, поэтому больше он сюда не совался, сидел в Комплексе. А я выжидал. Готовился. Стал наемником, занимался всякими делами: охранял экспедиции, ходил в карательные рейды, когда группировки сцепились, убивал. Сошелся… снова сошелся с механиком из Комплекса. Марковым. Он мне передавал сведения, я ему подкидывал деньги, арты иногда. Он…

– Снова сошелся? – переспросил Пригоршня.

– Мы с ним вместе учились в железнодорожном. Давно, в другой жизни. До Зоны.

– А-а, понял.

– Для меня главное: убить Титомира. Зверски убить, понимаешь? Чтобы он ощутил боль… хотя бы десятую часть той боли, что ощущал я, когда держал на руках мертвую искалеченную Марину. Хотя бы сотую! – Все это время Красный Ворон держал вытянутую руку перед собой, будто целился ею в сердце врага, а теперь резко опустил, рубанув воздух ребром ладони. – Только ради этого живу. Мне главное: не умереть прежде, чем умрет Титомир. Чтобы увидеть!

Он подался вперед, прожигая Пригоршню взглядом, заключил:

– Увидеть мое отражение в его стекленеющих глазах.

Стало тихо. Луна то проступала в небе, то ныряла за черные облака. Россыпь света помигивала со стороны Аэродрома, между деревьями не раздавалось ни звука. Пригоршня, придавленный силой чувства, прозвучавшего в голосе наемника, встрепенулся, похлопал себя по щекам, растер их и сказал:

– Я все понял, Ворон. Хорошо, ты хочешь убить майора во что бы то ни стало. Без вопросов, я одобряю, действуй. Он – в вышке, значит, тебе нужно туда. Причем быстро, пока Ведьмак сам Титомира, чего доброго, не убил. Раз так, то делим деньги и разбегаемся. Мне нужно к Периметру, нужно просочиться отсюда наружу, пока там все не успокоилось. Сейчас, я твою долю отсчитаю…

Он раскрыл рюкзак, взял пачку купюр, но Ворон положил ладонь на его руку.

– Идем со мной, – сказал наемник.

– В смысле, куда это? Ладно, убери клешню, не люблю, когда меня хватают. Девчонку себе найди, ее хватай.

Красный Ворон снова сунул руку в карман и пояснил:

– Мне одному к Ведьмаку бессмысленно, там слишком много людей. Я видел тебя на Станции, тогда, с бандитами Минуса… ну и сейчас. Ты убивать не боишься. И умеешь, правильно?

Пригоршня пожал плечами. Вот как-то не чувствовал он себя польщенным таким комплиментом.

– Можно сказать, что умею. Хотя и похуже тебя, наверное.

– Как я – мало кто умеет. Неважно, нужен напарник для этого дела.

– Так найди себе кого-то. Я тут причем? Все, забирай деньги и…

– Плачу двести тысяч.

– Чего? – удивился Пригоршня.

Ворон сделал короткий жест левой рукой, пальцы которой снова скрючило.

– Хочу тебя нанять, военстал. Плачу двести тысяч.

– А не много ли?

– Двести тысяч за то, что поможешь проникнуть в вышку и убить майора. Вернее – прикроешь, когда я буду его убивать. Потом я помогу тебе уйти из вышки. Если понадобится, буду прикрывать отход, останусь там.

– И погибнешь?

– Это неважно. Ну, военстал? Соглашайся.

Красный Ворон смотрел ему в лицо, и один его глаз был нормальный, а второй – как маленькая черная дыра, засасывающая в себя мир.

– Твою мать! – Пригоршня вскочил, сделал пару шагов к телу Минуса, развернулся, шагнул назад и в сердцах пнул рюкзак. Оттуда вылетели несколько пачек. Ворон не шевелился, молча ждал.

Двести тысяч! Пригоршня сжал кулаки. Да пусть они в аду сгорят, эти деньги, зачем они мертвецу?! Дело не в деньгах, хотя очень часто – очень, очень часто! – дело бывает именно в них, но сейчас – нет! Помимо денег было кое-что еще, а точнее – кое-кто. Был Химик, который, если Пригоршня правильно понял громыхания Ведьмака, сейчас уже в вышке, то есть, по сути, в плену. Была девчонка, которую он едва знал, но которая сидела сейчас в холодном подвале, держа на коленях голову умирающего отца…

И были другие люди. Десятки, а может и сотни. Те, что пока оставались людьми, но под действием артефакта, вставленного в глазницу слетевшего с катушек лысого скупщика, превратятся в кукол, в послушные автоматы из мяса и костей, лишенные души.

– Етить твою аномалию! – рявкнул Пригоршня в сердцах. Если бы не предложение наемника, он бы задавил в себе мысли о Химике, о Нике Кауфман и всех тех, кому из-за Ведьмака предстояло стать бездушным зомби, но теперь не мог этого сделать. Красный Ворон молчал. Пригоршня вдохнул поглубже, выдохнул и, присев на корточки, стал собирать деньги обратно в рюкзак.

– Знаешь, что такое «доминатор»? Как действует?

– Нет, – ответил Ворон.

– Это усилитель артефактов. Усилитель, а еще что-то вроде аккумулятора… От него их можно заряжать. Вот «блик» – редкая ведь штука?

– Очень.

– Я так и понял. Попадается даже реже «свояка», правильно? Поэтому Зона не заполнена людьми-зомби. Это ж как заманчиво для любого сучьего гада: мигнул человеку в глаза – и получил послушного раба. Такого… абсолютно послушного, который жизнь за тебя отдаст, кучу народу перебьет, если прикажешь. Но «блики» очень редкие и после использования портятся, поэтому зомбарей мало… было мало. А теперь Ведьмак свой арт может раз за разом заряжать. Я думаю, что для этого артефакт нужно просто класть в центр «доминатора». Тот вроде небольшого обруча, понимаешь? И там, в центре у него… уух! Все плавится, течет – будто дыра в, не знаю, в подпространство какое-нибудь. Кладешь туда артефакт, он заряжается, потом достаешь и снова пользуешься. Прикинь, что будет дальше, если Ведьмак станет постепенно увеличивать отряд послушных зомбарей, превращать их в армию? Это раз. А два – Химик с девчонкой.

– Дочкой научника? – уточнил Ворон.

– Ну да. Она ж там одна, среди волчар этих. И Химик теперь, наверное, тоже там. А когда человек у тебя в голове много часов просидел, – Пригоршня упер указательный палец в висок. – Начинаешь ощущать с ним какое-то, мать его, родство.

Застегнув рюкзак, он выпрямился, поглядел по сторонам и сказал:

– Ладно, значит, ты на деньги больше не претендуешь вообще, так? Хоть что-то радует. Теперь два вопроса, наемник, которые нам осталось решить. Первое: куда снова заныкать рюкзак? Обратно в «карман» я его совать не хочу, там труп. Надо найти подходящее место, чтобы никто не наткнулся. И второе: как нам с тобой проникнуть в эту чертову вышку?

* * *

Когда Архар и начальник охраны вышки Барс бросили в клетку дергающегося гипера, Ника Кауфман вскочила. Он покатился по устланному тряпьем полу, размахивая длинными руками.

– Куда?! – крикнула она. – Суньте его в другую клетку!

– Теперь неважно, – отрезал Барс. – А с этим что?

Пока гипер содрогался и скреб ногтями пол, он шагнул внутрь, присел над лежащим на спине Артуром Кауфманом. Нахмурился, выпятив похожую на утюг челюсть. Архар стоял в открытом проеме, сложив руки на груди. Барс взял Кауфмана за горло.