Петля
Шрифт:
– А такие бывают? – засомневался он.
– Бывают! Они «за текстурами». Мы выберем кем быть, что делать, куда идти, кого убить или любить. И цвет колготок там не важен!
– Мир без цветовой дифференциации штанов не имеет смысла! – убежденно заявил Митя.
– Такой и нужен. Бессмысленный, значит, свободный. Сотни разных смыслов! А здесь все сводятся к одному: убил – полутал, убил – полутал! Сегодня Новый год! Хочется загадки, неизвестности, волшебства! – топнула копытцами девочка. Они у нее были серебряными, а не из дешевого пластика, как у всех остальных.
– Так не бывает. Всё жестко
– Нет, случается и без причины! – запротестовала Веруся. – А мой мятежный дух? Моя свобода воли?
– Ты хоть понимаешь, что дискурс с тобой тогда невозможен? Ты вводишь исключения для якобы независимых сущностей. Оборвала логические цепи, разрушила связи. Если что-то произойдет без причин, то всё непредсказуемо и хаотично. Это мир абсурда, где в любой момент может произойти что угодно. Как в таком жить?
– Бу-бу-бу! Такой занудный! – надула губки Веруся. – Здесь мы всё уже видели. Знаем, что было, стало и будет. Почему не попробовать что-нибудь новенькое? Серега вот мне предлагал…
– Хорошо, давай попробуем! – торопливо оборвал ее Митя. – Что надо делать?
Если уж что-то придумала, то не отступится – рассудил он. Женщину разубеждать бесполезно. Пусть больно стукнется в стену. Тогда хоть присмиреет на время.
– Пойдем на утренник! – просияла Веруся. – Но надо очень постараться. Должны успеть.
– И что тогда?
– Помнишь Степу? Который пропал в ту новогоднюю ночь?
– Так не просто пропал. За ним «он» пришел… – опасливо оглянулся Митя, будучи мнительным и суеверным. Это имя старались не произносить.
– Нет, Степа сбежал! И меня звал с собой. Только я не пошла, – с гордостью призналась Веруся.
– И молчала? Куда сбежал?
– «За текстуры». Степа всё рассказал: Дед Мороз – это Темный Игрок! У него даже борода накладная.
Митя ошарашенно смотрел на подругу. Степа, Серега… А скольких еще он не знает? Все, кому Веруся строила глазки, пропали! Теперь его очередь? Ведь за дверями чудовище!
Да и перед ними… тоже не хуже… Он опасливо смерил взглядом Верусю.
О Черном Игроке, облюбовавшим детский садик, ходило много жутких слухов. Чудище озорно, огромно, стозевно. Говорили, что темная душа ищет покоя, высасывая жизнь из своих маленьких жертв. «Комната игрушек» одно из мест, в котором она появляется. К счастью, во время визита зона блокируется, а прибираться после него заставляют детей.
– Ну, допустим. Хочешь выпросить у него некий ключ? – осторожно предположил Митя, вновь прислушиваясь. Кажется, монстр еще здесь. Слышно, как дышит за дверью. Она откроется, когда он уйдет.
– Ключ надо выкрасть! Я ждала этого момента весь год!
– Как? Рядом с Дедом Морозом сторожевая Снегурочка бдит!
– А у меня ты! Отвлечешь, когда расскажу мой особый стишок, – подмигнула Веруся.
– Чем отвлечь-то? – невольно отступил на шаг Митя.
Вдруг не отвяжется? Снегурочка – дама серьезная. Примерно два центнера весом, три глаза, шесть рук. Вобьет в пыль не заметив. Да и подарки у Деда Мороза порой очень тяжелые. Вован, к примеру, заказал огнемет.
– Чем хочешь! – отрезала Веруся. – Ты мужик или нет?
Этим вопросом
почти всегда и заканчивался их диалог. Определение глубокого и многослойного понятия «мужик» Митя уточнить не решался. Смысл варьировался в зависимости от ситуации. Веруся использовала бесчисленную палитру оттенков: от презрительного до восхищенного придыхания и поволоки в глазах. Сказать «нет», Митя не мог. Вокруг Веруси так и вились разные Стёпы-Сережи. Подружку уже не остановить, а он без колебаний пошел бы за ней даже в пекло.– Дура! – обреченно выдохнул он, поднимая ее градус злости.
– Хорошо. Еще! – глазищи довольно сверкнули.
– Конченная сука, куда ты нас тащишь? – грубо спросил Митя, обожая такие моменты. Сейчас мог сказать всё, что действительно думал. Она это знала.
– Мало! Еще!
Еще? С удовольствием!
Митя широко замахнулся и влепил пощечину. Голова девочки от удара мотнулась. Волосы растрепались, на щеке алел след, а ее лицо стало умиротворяюще тихим. Горе тому, кто в этом обманывался. На губах блуждала улыбка, обозначая предпоследнюю стадию бешенства.
– Милый, так не успеем, а надо успеть… – кротко попросила Веруся, застенчиво хлопнув ресницами.
Митя заколебался. Так далеко не заходили давно. Будить в ней зверя опасно. В прошлый раз ее успокоила только Матильда Ивановна. Да и то не с первого раза. Будь что будет, и да помогут им боги. Лишь бы опять стену не вынесла…
– Я целовался с Наташкой, когда ты в наряд со Степкой ходила, – выдавил он побледнев.
«А-а-аргх!»
Рёв жертвы мужского коварства потряс садик до основания. Датчики, считывающие уровень агрессии, тут же зашкалили. Сработали автоматические системы защиты. Верусю в таком состоянии отсюда не выпустят. Тревожно зажужжав, сервомоторы надежно заперли шлюз.
Митя не стал мешкать и благоразумно «ушел в тень». Десять секунд неуязвимости спасли от возмездия, но пролетели мгновенно. И в этот критический момент дверь в комнату наконец-то открылась. Теперь пора в бой!
«А-а-аргх!»
Митя прыгнул прямо на штыки стойких оловянных солдатиков. Колготки выручили и на этот раз, благо шанс уворота почти максимален. Нырок, уклон, перекат.
Зарычав, Веруся ринулась за ним, сметая с пути целые армии. Незавидную судьбу солдатиков разделили пластмассовые ковбои и каучуковые индейцы. Пытаясь догнать ловкого мальчика, девочка превращала их в хлам. Митя прятался от нее за спинами изумленных врагов, а те разлетались как кегли. Такой процесс умиротворения и назывался «уборкой». Ожившие запретной магией вещи требовали их «упокоить». За это платили баллом «заслуги». Ее тратили, когда покупали броню.
Митя отчаянно метался по комнате. Ускользая от стальных когтей разъяренной подружки, не забывал переводить с нее урон на себя. Навык «Всегда виноват» половину сбрасывал сразу, а вторую выводил по частям. Митя мог и умел эту боль контролировать. Главное, чтоб не настигла Веруся. Сейчас она сама не своя.
Небольшая заминка проблема возникла с куклами вуду, которые пытались нашпиговать Митю иголками. Зайцы-барабанщики, плюшевые медведи, резиновые гуси и прочая нечисть захлестывала яростной волной, а разбиваясь, откатывалась для перегруппировки. Шансов против рассвирепевшей девочки не было.