Петр II Альтернативный

Глава 9.

– Андрей Якимович, гошпиталь должен быть достаточно большим, чтобы одновременно в нем могли находиться десятки женщин, которые собираются родить. Город растёт и число его жителей тоже растёт. Пройдет немного времени и места перестанет хватать.

Цесаревна Анна Петровна, герцогиня Голштинская торопилась. Уезжая на чужбину, ей хотелось оставить подарок родному городу и стране. Что может быть лучше хорошей больницы для рожающих женщин? Места, где у новорожденных и их матерей будет больше шансов сохранить жизнь? С помощью придворного архитектора Доменико Андреа Трезини она подыскала небольшой особняк для первых пациенток на московской стороне города. Рядом была обширная территория, которую можно было использовать для более серьёзных построек в дальнейшем. Теперь цесаревна сделала заказ проекта более серьезного здания родильного дома, а также часовню рядом. Заодно, архитектор присмотрит за небольшой перестройкой особняка. Уже через месяц в него должны поступить первые пациентки из рабочих кварталов, сосредоточенных в этом районе города. А за правильным лечением присмотрит племянник-император и лейб-медик Блюментрост.

– Как я понял, первоначальные эскизы церкви и гошпиталя вы хотите утвердить до своего отъезда, Ваше высочество?
– поинтересовался Трезини поклонившись.

– Разумеется. Времени у меня осталось мало, но я рассчитываю на твою опытность.

– Благодарю вас, Ваше высочество, все сделаю в срок и через неделю предоставлю вам черновой проект.

Архитектор покинул кабинет и в помещении остались только две девушки. Елизавета не оставляла сегодня сестру весь день. Ходила смотреть особняк с участком, внимательно слушала беседу с Блюментростом и Трезини.

– Как назовёшь гошпиталь, Аня?

– Не задумывалась ещё пока. Как-то всё быстро получилось. Узнала о своей смерти, получила от Пети эти записи, а сегодня вот уже и место подыскали.

– Ты не умрешь, Аня, бог не допустит! Будем молиться Богородице-заступнице и она поможет!

– Надеюсь. Но и родильный дом должен быть в Петербурге! Это мой подарок городу. И в Киле тоже построю такой же. Ну, может быть поменьше.

– Думаешь, все что предложил Петя поможет? Неужели мыть руки мылом достаточно будет?

– Не знаю. Но у меня еще есть время, чтобы дождаться результатов работы больницы. Если всё пойдёт, как мы надеемся - у меня появится шанс выжить! Но давай не будем о грустном - лучше расскажи, что у тебя с Семёном Нарышкиным? Не успела ты расстаться с Бутурлиным и уже новый поклонник?

Елизавета покраснела и развернув веер принялась обмахивать лицо стараясь не показать сестре, что взволнована.

– Неправда это. У нас ничего не было ни с Бутурлиным, ни с Нарышкиным! Сеня милый юноша, но я замужняя женщина и люблю своего мужа! И тебе советую не слушать сплетни Маврушки. У неё самой рыльце в пушку - смотри как бы Карл Фридрих на неё не запал - она ещё та кошка блудливая! Аня нахмурилась, вздохнула.

– Я теперь тяжелая и буду дурнеть. Карл Фридрих как все мужчины, перестанет на меня глядеть. Ему тогда что Маврушка, что какая другая корова - любая подойдет согрешить!

– И неправда, Аня! Ты похорошела уже и будешь ещё красивее. Итак худая, как будто чахоточная!

Елизавета принялась утешать сестру, которую очень любила. Потом предложила дать больнице имя своей святой - Анны, матери богородицы.

– А что, хорошее название!
– согласилась старшая сестра - Благодаря этой больнице меня тут всегда будут помнить и поминать добрым словом!

– Счастливая ты, Аня, а я вот даже не подумала, что оставить городу на память! Ещё одну больницу?

– Не знаю, Лиза, строительство родильного дома очень недёшево мне обойдётся. Карл-Фридрих мой ворчит уже сейчас. Одна надежда, что Петя поддержит моё начинание, когда дойдёт до основного строительства.

– Карл-Август ничуть не лучше, чем твой муж, но я бы хотела всё же что-то придумать. Нужно спросить Петю. Может быть, он придумает для меня тоже что-то необычное?

– Он как-то упомянул, что хорошо бы пригласить к нам знаменитых музыкантов из Германии, Италии и Франции. Может этого будет достаточно?

– Я могу это сделать, только это совсем не то! Музыканты приедут и уедут и обо мне забудут. Я бы хотела бы построить что-то необычное вроде твоего родильного дома в который будут привозить людей всех сословий... А что, если это будет театр? Публичный театр, как итальянская опера или французский Камеди франсез?

– Ещё до нашего рождения в Москве была Комедиальная храмина и в Петербурге батюшка хотел что-то построить, да не успел.

– Да, я слышала, но мне хотелось бы построить что-то более величественное. Может быть, Петя подскажет что-то. У него в последнее время всегда есть какие-то идеи. Пусть будет императорский театр святой Елизаветы. Или елизаветинский императорский театр. Красиво звучит!

Следующие дни были заполнены для меня чередой встреч. Совершенно неожиданно аудиенции у меня стали искать множество людей. Приносил на подпись указы обер-секретарь Верховного Тайного Совета Степанов. Отчитался о делах (неудачных) в Швеции вернувшийся посол Василий Лукич Долгоруков. Юрист Гюйссен рассказал о затруднениях с составлением нового уложения. Поставил ему новую задачу - собрать полный свод законов империи, разбить его по группам и сделать комментарии, если более поздние указы отменяли действие предыдущих. Надеюсь, такую работу будет легче закончить, чем изобретать новые нормы на основе законодательства западных стран. А привести это всё в логичную, понятную и всеобъемлющую форму можно будет на следующем этапе. Был студент университета Адодуров, которого я просил помочь в подготовке учебников профессорами Академии. Помимо конспектов лекций, ему теперь пришлось заниматься переводами с немецкого учебников математики Гольдбаха, Германа, а теперь ещё и Эйлеру придётся помогать. Через Адодурова свои конспекты мне на утверждение передал Мартин Шеин, пятнадцатилетний учащийся семинарии Феофана Прокоповича. Сам я там давно уже не появлялся, а попасть ко мне на приём стало уже непросто. Пожалуй, пора поручить сбор информации и подготовку учебников кому-то из чиновников. Может быть секретаря Академии Шумахера? Организатор он неплохой, только контролировать его надо, особенно в Академии. Учёные гордые и свободолюбивые, а Шумахер может довести их до ненужных конфликтов и отъезду звёзд мировой науки из России.

Князь Юрий Юрьевич Трубецкой, сдав дела по ликвидированному Главному Магистрату, уезжал в Белгород губернатором. Младший брат киевского губернатора Ивана Трубецкого, общий предок всех последующих князей Трубецких. Отличился на Кавказе при взятии Дербента, в Петербурге строил один из бастионов Петропавловской крепости, названной в его честь. В первом браке был женат на богатой княгине Черкасской. Мой приятель, капитан преображенцев Никита Трубецкой - их сын. Овдовев лет восемь назад, Юрий Трубецкой вновь женился на дочери адмирала Головина. Обещал отцу присмотреть за его сыновьями Никитой, Иваном и Алексеем. Впрочем, этот богатейший семейный клан с отъездом князя возглавит его зять - сенатор князь Черкасский.

В этом году началась очередная реформа административно-территориального деления империи. Вместо введенных при Петре дистриктов восстанавливались уезды (всего 250 штук). Были образованы также две новые губернии. Из Петербургской губернии выделили Новгородскую, куда поехал князь Гагарин (включала 5 провинций: Новгородскую, Псковскую, Великолукскую, Тверскую и Белозерскую). Из Киевской губернии выделили Белгородскую из трех провинций (Белгородской, Севской и Орловской) и части Украинской укрепленной линии с пятью полками слободских казаков. Беседуя с Трубецким, попросил оказывать армии содействие в подготовке возможной войны с крымцами и ногаями. Губернии были сельскохозяйственными, поэтому попросил обратить внимание на распространение картофеля, внедрение тонкорунного овцеводства и выведение новых пород лошадей для кавалерии. Говорили мы серьезно, надеюсь, губернатор не обманывается моим детским видом.

Вечером, после ужина с ближайшими людьми, неожиданное предложение сделала мне цесаревна Елизавета Петровна. Блеснув улыбкой, она заявила, что хотела бы оставить добрую память о себе в Санкт-Петербурге и потому планирует начать строительство музыкального театра. Но не простого, а императорского. Сразу подумал, что через несколько недель весь этот прожект придется вытягивать мне и хмыкнул. Денег в казне нет и, если в создании родильного дома я видел прямую практическую нужду, то тратить средства на развлечения казалось мне жестоким расточительством.