Петр Великий (Том 1)
Шрифт:
Пётр видел из окна, как Митрофан повернул к фасаду и к крыльцу дворца и вдруг не то с испугом, не то с гневом остановился.
Народ тоже как бы с испугом шарахнулся назад.
И Митрофан не вошёл во дворец. Он быстро, насколько позволяли ему старческие силы и слабые ноги, повернул назад. Народ за ним.
— Что случилось? Беги, Павел, узнай, в чём дело?
— Государь! Его преосвященство сказал: «Не войду во дворец православного царя, когда вход в оный дворец оскверняют поставленные там еллинские идолы, и притом обнажённые».
— А!.. Он осмелился ослушаться моего приказа!.. Так поди и скажи сему попу: если он не явится ко мне, то как преступника царской воли его ждёт казнь!
Возвратился
— Что? Скоро явится ослушник?
— Нет, государь… Он сказал: приму смерть, но не оскверню сан архиерея Божия, — с дрожью в голосе отвечал Ягужинский.
— А! Так будет же смерть!
…И там так же, как теперь здесь, в Кремле, глухо простонал соборный колокол. Долго, долго стоит в воздухе медленно затихающий стон меди… За ним другой, более отдалённый, но такой же зловещий, похоронный, доносится от другой церкви… Замер и этот в ночном воздухе… Ему отвечает откуда-то третий… Стонет и этот… Ясно, звонят по мёртвому, только не по простому…
В полумраке сумерек царь видит в окно, что толпы народа, поспешно и видимо тревожно крестясь, стремятся к архиерейскому дому. Слышится смутный говор. По временам доносятся отдельные фразы.
— Ох, Господи! По мёртвому звонят…
— На отход души…
— С чего бы это с ним?.. Давно ли видели его!..
— Архиерей-батюшка помирает…
— Поди умер уж… О, Господи!
Прибежал Ягужинский, растерянный, бледный, дрожащий…
— Что там? Что случилось?
— Он в гробу, государь… в крестовой…
— Кто в гробу?
— Его преосвященство епископ Митрофан.
— Помер? Преставился?
— Нет, государь, жив…
— Как жив! А в гробу?
— В гробу, государь… Говорит: царь изрёк мне смерть, казнь… Слово царёво не мимо идёт… Сейчас буду служить себе отходную, на отход души.
— Подай шляпу и палку.
Сквозь расступившуюся толпу Пётр быстро вошёл в крестовую и невольно остановился, полный изумления и суеверного страха…
Он увидел гроб, мёртвое, бескровное лицо… Простой сосновый гроб… Голова мертвеца покоится на белых сосновых стружках…
Откуда-то слышатся стоны, плач…
Свет от зажжённых свечей и паникадил поразительно отчётливо вырисовывает мёртвое лицо и cложенные на груди бледные худые руки с чётками.
Вдруг мертвец открывает глаза…
— Государь! — силится приподняться в гробу и в изнеможении опять падает на опилки.
Пётр быстро подходит…
— Прости меня, служитель Божий!
Он осторожно берет Митрофана за руку и помогает ему приподняться.
— Прости… Я в сердцах изрёк слово непутное… На сей раз пусть мимо идёт слово царёво. Я каюсь. Благослови меня, святитель…
Все это вспомнил Пётр в уединении и тишине ночи и улыбнулся:
— Переклюкал, переклюкал меня Митрофан.
Он остановился перед подробною картою Швеции и обоих побережий Балтийского моря, внимание его особенно приковали устья Невы.
— Дельта Невы — как дельта Нила… Александр Македонский основал свою новую столицу, Александрию, в дельте Нила, а я свою новую столицу водружу в дельте Невы!
И Пётр стал по карте изучать эту дельту.
— Все острова… А коликое число рукавов!.. Сии все имеют быть дыхательными органами для моей земли.
Затем глаза его остановились на Ниеншанце, шведской крепости, стоявшей на месте нынешней Охты.
— Худо место сие выбрали для крепости... Я не тут её воздвигну…
3
Разоблачения попадьи Степаниды, доведённые Павлушей Ягужинским до сведения царя, возбудили страшное дело в царстве застенка и пыток, в Преображенском приказе, где над жизнью и смертью россиян властвовал наш отечественный
Торквемада [112] , свирепый князь-кесарь Ромодановский.112
…наш отечественный Торквемада…— Торквемада Томас (ок. 1420-1498), с 80-х годов — великий испанский инквизитор; в 1492 году изгнал евреев из Испании.
Одновременно с попадьёй к князю-кесарю явился и придворный певчий дьяк Федор Казанец и поведал Ромодановскому то же самое, что попадья поведала Павлуше Ягужинскому, и страшное дело началось.
Не далее как через две недели, приехав в Преображенский приказ, князь-кесарь спросил главного дьяка приказа.
— По делу Гришки Талицкого все ли воры пойманы?
— Все, княже-боярин, — ответил дьяк.
— Вычти, кто имяны, — приказал Ромодановский.
Дьяк принёс «дело» и, перелистывая его, докладывал:
— Книгописец Гришка Талицкий, иконник Ивашка Савин, мещанской слободы церкви Адриана и Наталии пономарь Артамошка Иванов да сын его Ивашко, да Варлаамьевской церкви поп Лука.
— Вишь, все одного болота кулики-пустосвяты, — презрительно пожал плечами князь-кесарь.
— Боярин князь Иван Иванович Хованской, — продолжал докладывать дьяк.
— Ну, это старая боярская отрыжка, из «тараруевцев» [113] , — с улыбкой заметил князь-кесарь, — пирог на старых дрожжах… Ну?
113
Боярин князь Иван Иванович Хованский… старая боярская отрыжка, из «тараруевцев»…-Хованские — русские князья XV-XIX веков из литовской династии Гедиминовичей. Тараруем (пустомелей) называли отца Ивана Ивановича — Ивана Андреевича Хованского, во время стрелецкого бунта 1682 года выступавшего против царевны Софьи, за что был казнён.
— Церкви входа в Иерусалим, в Китай-городе у Троицы на рву, поп Андрей и попадья его Степанида, — вычитывал дьяк.
— Степаниде, по закону, первый бы кнут, да её государь не велел пытать, коли утвердится на том, о чём своею охотой донесла Ягужинскому, — заметил Ромодановский. — Чти дале.
— Кадашевец Феоктистка Константинов, — продолжал дьяк, — племянник Талицкого Мишка Талицкий, садовник Федотка Милюков, человек Стрешнева Андрюшка Семёнов, с Пресни церкви Иоанна Богослова распоп [114] Гришка…
114
Поп, с которого снят священнический сан.
— Кулик мечен — расстрига, — процедил сквозь зубы князь-кесарь. — Ну?
— Хлебного дворца подключник Пашка Иванов…
— Пашку я знавывал. Дале.
— Чудова монастыря чёрный поп Матвей, углицкого Покровского монастыря дьячок Мишка Денисов.
— Опять кулики пошли. Ну?
— Печатного дела батырщик [115] Митька Килиллов да ученик Талицкого Ивашка Савельев.
Дьяк кончил и ждал приказаний.
— Ныне жду я набольшого кулика, Игнашку, тамбовского архиерея… Быть ему на дыбе, — покачал головою Ромодановский.
115
Типографский рабочий, печатник.