Петр Великий. Деяния самодержца
Шрифт:
Король Георг I задумал план, который в случае успеха принес бы выгоду и Англии, и Ганноверу. Согласно этому плану, Балтийское море стало бы совершенно безопасно для британской торговли, был бы обеспечен непрерывный, беспрепятственный приток провианта для флота, а обладание Бременом и Верденом было бы закреплено за Ганновером не просто по праву завоевателя, но как официальная уступка шведской короны. Георг задумал оставить Швеции достаточно сил, «чтобы царь не стал слишком могущественным на Балтике». Осуществление плана требовало полного пересмотра системы союзов на Балтике. В 1718 году Швеция одна противостояла мощному альянсу государств – России, Польши, Дании, Ганновера и Пруссии. Эту систему надо было в корне изменить. Для начала Швецию следовало склонить к примирению со всеми врагами по южному побережью Балтийского моря. Затем объединенная лига германских сил ополчится на царя и изгонит его с северных берегов. Заключение мира дорого обойдется Швеции: все ее владения в Германии поделят между собой Ганновер, Пруссия, Дания и Польша. Зато взамен эти государства сделаются союзниками Швеции и помогут ей вернуть все, что отнял у нее царь. Швеция
На начальном этапе план Георга I развивался успешно. Ловкими дипломатическими ходами союзников Петра сманивали одного за другим – подкупали или принуждали к сепаратному примирению со Швецией. Как и следовало ожидать, Ганновер возглавил этот парад. 20 ноября 1719 года Георг I в качестве курфюрста Ганноверского подписал по всей форме мирный договор со Швецией. По условиям договора, к Ганноверу навсегда отходили Бремен и Верден в обмен на миллион талеров. Через два месяца тот же Георг I в роли английского короля заключил союз со Швецией, по которому Англия обязывалась выплачивать шведам ежегодную субсидию в 300 000 талеров, пока продлится война с Россией, поддерживать их своим флотом и помочь добиться выгодного мира с Россией.
Прусский король Фридрих Вильгельм испытывал большую неловкость из-за предложений англичан, ведь он считал себя другом царя и совсем недавно, в августе 1718 года, заключил с Петром новый союз. Но перспектива навсегда заполучить для Пруссии порт Штеттин – выход к морю, вместе с куском шведской Померании, оказалась слишком сильным искушением и в конце концов решила дело. Для успокоения совести Фридрих Вильгельм не делал из переговоров ни малейшей тайны. Он во всех подробностях информировал русских о своих встречах с англичанами и старался убедить Головкина, а позже Толстого, которого Петр специально направил в Берлин, что новый договор не представляет угрозы для интересов России. После подписания прусско-шведского мирного договора 21 января 1720 года прусский король сделал письменное заявление, что никогда не посягнет на интересы или территории своего друга Петра [24] .
24
Мучения Фридриха Вильгельма из-за той ситуации, в которой он оказался, отразились во взволнованном меморандуме, написанном перед заключением договора: «Боже! И зачем только я пообещал заключить договор! Злой дух подтолкнул меня, не иначе. Теперь нам конец, чего и хотят мои так называемые друзья. Пусть Господь приберет меня к себе из этого мира зла, прежде чем я поставлю свою подпись, ибо здесь на земле ничего, кроме вероломства и обмана, нет. Я объясню Головкину, что мое двурушничество вынужденное. В моих интересах сохранять близость с царем, и если я дам ему денег, то получу столько войск, сколько захочу. Царь намерен заключить со мной как раз такое соглашение. С англичанами все – обман, точно так, как в 1715 г. они меня надули самым мошенническим образом. Я молю Господа не оставлять меня, если мне выпадет неблаговидная роль: играть я ее буду против воли – эта роль не для порядочного человека». Король заканчивал тем, что затруднение, в которое он попал, должно «послужить уроком для моих преемников – опасаться заводить таких друзей, не следовать моим греховным и безбожным обязательствам, которыми я связал себя по договору, но держаться старых друзей и отворачиваться от друзей ложных. Поэтому я заклинаю своих потомков содержать еще более сильную армию, чем у меня; на том стою и с тем умру».
Данию склонили к миру со Швецией под совокупным воздействием английских денег и королевского флота. 19 октября 1719 года было подписано перемирие, а 3 июля 1720 года – шведско-датский мирный договор. Швеция обязывалась впредь платить пошлину за проход своих судов через пролив и не оказывать никакой поддержки герцогу Гольштейн-Готторпскому. И наконец, король Август, стоявший у истоков Северной войны и уговоривший царя выступить против шведов, подписал мирный договор со Швецией 27 декабря 1719 года. Никакие земли по договору не передавались, зато Август получил подтверждение своего королевского титула, тогда как Станиславу, другому претенденту на польский престол, предоставили скитаться по Европе и, если ему угодно, величать себя королем Станиславом.
России король Георг I и его английские министры объясняли, что все эти перемены – плоды усилий Британии добиться мира в Северной Европе. Но русских провести не удалось. Летом 1719 года царский посол в Лондоне Федор Веселовский посетил генерала лорда Джеймса Стенгопа, руководителя внешней политики британского правительства. Веселовский прямо предупредил Стенгопа, что всякое соглашение, даже оборонительного характера, между Англией и Швецией будет рассматриваться Россией как объявление войны. Стенгоп возражал, что России следовало бы ценить существенные услуги, оказанные Англией царю во время войны. «Какие именно услуги оказала Англия России в нынешней войне?» – парировал Веселовский. «Англия, – произнес Стенгоп, – не препятствовала царю сделать крупные завоевания и утвердиться на Балтике, а кроме того, посылала свой флот и поддерживала его начинания». На это Веселовский ответил: «Англия позволила его величеству совершить завоевания, потому что не имела средств ему воспрепятствовать,
не желая, впрочем, и помогать ему. Обстоятельства принудили ее остаться нейтральной. Флот на Балтику она посылала для защиты собственной торговли и в помощь датскому королю, согласно договорным обязательствам перед ним».Главным средством проведения новой антирусской политики Англии должно было стать присутствие сильного британского флота в балтийских водах. Командование возлагалось на того самого адмирала сэра Джона Норриса, который четыре года подряд приводил туда свою эскадру. Теперь адмиралу приказали поменять курс и бывших друзей считать врагами. Секретная инструкция Стенгопа предписывала ему предложить посредничество Великобритании воюющим сторонам – России и Швеции.
В июле 1719 года громадные корабли Норриса вошли проливами в Балтику, направились на северо-восток, к Стокгольму, вошли в архипелаг Скаргард и бросили якорь неподалеку от шведской столицы. Норрис сошел на берег с письмами к королеве, и 14 июля Ульрика уже обедала на борту английского флагмана. Здесь она и сообщила адмиралу, что Швеция принимает британское предложение.
Русские, конечно же, смотрели на появление британского флота подозрительно и с опаской. Когда англичане вошли в Балтику, Петр осведомился, каковы их цели, и потребовал, чтобы Норрис заверил его в отсутствии враждебных намерений – иначе английские корабли не подпустят к русским берегам. Цели англичан несколько прояснились с прибытием писем к царю от Норриса и лорда Картерета, посла в Стокгольме. В этих письмах англичане только что не приказывали царю помириться со Швецией и заявляли, что британский флот пришел на Балтику не только защищать купцов, но и «осуществлять посредничество». Брюс и Остерман, сочтя тон английского посла и адмирала «странным и оскорбительным», отказались передать письма царю, так как полагали, что по такому важному делу король Георг мог бы написать и сам. Прослышав об этих письмах, Петр вознегодовал. Он не намеревался принимать посредничество монарха, который, будучи одновременно ганноверским курфюрстом, являлся теперь активным союзником Швеции. В знак своего недовольства Петр приказал и Джеймсу Джеффрису, служившему послом Англии в России, и Веберу, ганноверскому резиденту, покинуть Санкт-Петербург.
Пока за спиной царя Георг I и английский кабинет плели дипломатические сети, Петр собирался без затей сокрушить шведов на поле битвы. Карл XII был мертв, переговоры на Аландских островах не привели ни к чему. Значит, следовало напомнить Швеции, что война еще не окончена.
Гвоздем кампании 1719 года должна была стать мощная атака десанта на шведское побережье Ботнического залива. Средства намечались те же, что так помогли при завоевании Финляндии: галерные флотилии для переброски тысяч солдат по мелководью, куда не могли заходить крупные суда. В мае 50-тысячное русское войско выдвинулось с зимних квартир на сборные пункты в Петербурге и Ревеле, чтобы морем переправиться в западную Финляндию, откуда предполагалось напасть на шведов. Верховное командование русским флотом, составленным из 180 галер, 300 плоскодонных ботов и 28 линейных кораблей конвоя, возлагалось на Апраксина. 2 июня сам Петр отплыл из Петербурга в Петергоф и Кронштадт во главе эскадры из 30 галер с 5000 солдат.
Этим же летом флот Петра добился успеха. 4 июня эскадра из семи русских военных кораблей, вышедшая из Ревеля, перехватила в открытом море три небольших шведских корабля. Перед численным и огневым превосходством противника шведские корабли попытались уйти к Скаргарду – архипелагу больших и маленьких островов, прикрывающих шведскую столицу с моря. Но русские корабли их настигли, и после восьмичасового боя все три шведских корабля, включая и 52-пушечный «Вахтмейстер», были захвачены. Возвращение этой эскадры с трофеями в Ревель глубоко порадовало Петра. Вот она, победа в настоящем морском бою, – не то что галерная атака при Гангуте!
30 июня Петр прибыл в Ревель с кронштадтской эскадрой, включавшей самые большие российские военные корабли – 90-пушечный «Гангут», 70-пушечные «Св. Александр», «Нептун» и «Ревель», а также 64-пушечную «Москву». В это время адмирал Норрис вошел в балтийские воды с флотилией из 16 линейных кораблей. Несмотря на опасность, которую таило их присутствие, петровские военные корабли пошли к Швеции 13 июля, а через несколько дней за ними последовали 130 галер с солдатами. 18-го числа вся русская флотилия стала на якорь в Лемланде на Аландских островах, а вечером 21-го вышла в море. Туман и штиль заставили большие суда бросить якорь, но галеры пошли дальше на веслах и под началом Апраксина добрались до первых островов Скаргарда в полдень 22 июля.
Следующие пять недель корабли Апраксина и 30 000 солдат-десантников, прибывших с ними, крушили и опустошали восточное побережье Швеции. Не встречая сопротивления на море, Апраксин разделил свои силы и послал генерал-майора Ласси с 21 галерой и 12 шлюпами вдоль берега на север, а сам повел основные силы на юг. Он высадил казачий корпус для набега на Стокгольм, но их атака была отражена – Скаргард было нелегко преодолеть, его узкие протоки были надежно защищены, а в стокгольмском порту 4 военных корабля и 9 фрегатов не давали русским галерам приблизиться. В своем движении на юг Апраксин опять поделил свои силы на эскадры для действий на побережье – жечь маленькие городки, мануфактуры, чугунолитейные заводы и перехватывать каботажные суда. 4 августа русские корабли на юге дошли до Норчёпинга, а 10-го они были в Норчёпинге, где захватили несколько шведских торговых судов, нагруженных медной рудой с окрестных рудников. Их отправили в Россию. На одном литейном заводе были захвачены 300 пушек, не успевших попасть на вооружение шведской армии, и тоже увезены. 14 августа флот Апраксина повернул на север, по пути подбирая с берега высадившиеся там отряды. Вновь подойдя к Скаргарду, он еще раз попробовал штурмовать столицу, но опять безуспешно. 21 августа 21 русский шлюп и 21 галера преодолели один пролив под тяжелым огнем шведских фортов и кораблей, но затем были отброшены назад.