Певец Преданий

Почти все оставили ущелье, и Туланн мог слышать звуки праздника, начавшегося на его краю. Завтра они с Сигридом будут обсуждать вопросы восстановления Дурганти и основания первого города свободной торговли в Сутре.

Император бездумно смотрел туда, где были врата. Теперь они закрылись, и он понятия не имел, удастся ли когда-нибудь растворить их вновь. Туланн взобрался на лошадь и поехал вверх по тропе. Дождь наконец-то прекратился, но деревья то и дело сбрасывали капли, стоило ветру всколыхнуть их ветки. Туланн понимал, что совсем вымокнет к тому времени, когда доберется до верха. «Что ж, если мы можем грустить, стало быть, мы еще живы».

Он почувствовал, что настроение слегка поднялось. Сошли сумерки. Ночь обещала быть ясной.

За спиной послышался странный чавкающий звук, а затем...

— Туланн!

Он резко обернулся в седле, и прямо в лицо ему полетел комок грязи и прелых листьев. А из тени донеслось хихиканье.

— Эффи? — Он выплюнул грязь изо рта. — Эффи, это ты?

Гибкая тень показалась из-за ближайшего дерева. Эффи Морган зловеще улыбалась.

— Ну, девушка ведь может и передумать. Девушки вообще такие непостоянные существа...

Ее лицо посерьезнело, когда она заметила шрамы Туланна, оставленные последней битвой.

— О нет, — выдохнула она. — Боже мой, Туланн, где твои волосы?

Туланн спешился, стряхнув грязь с лица и плеч.

— Главное, мы живы, и хорошо. — Он, казалось, не знал, что Эффи хочет от него услышать в этот момент, и неловко улыбнулся.

Девушка пошла к нему сквозь сгущающиеся сумерки и взяла за обожженные руки.

— Шрамы сойдут, Эффи Морган.

— Я знаю... Знаю.

И тогда он поцеловал ее.

Несколько недель спустя Талискер сидел у костра возле недостроенной хижины, которую возводили они с Малки. Рана заживала довольно быстро, и все же Талискер чувствовал легкое жжение в щеке — словно опалил огнем. Волосы тоже отрастали — к некоторому его сожалению, серебристо-серые. Впрочем, это был признак того, что тело восстанавливается. Более того, кажется, восстановилась и иммунная система. По крайней мере все проявления болезни, поразившей Талискера в родном мире, сгинули без следа.

Ночь, расцвеченная миллионами звезд, была чудесна. Дул легкий южный ветер. Талискер ощущал умиротворение и печаль. Время от времени он поглядывал на крестик Сандро, зажатый в руке.

— Эй, Дункан, — Малки подошел с кружкой подогретого вина, — я тут подумал...

— М-м?

— Ну, насчет Сандро...

— Да?

— Знаешь, он не заслужил, чтобы его убили таким образом... Заррус, я хочу сказать. И еще этой земле необходимы сеаннахи, верно? — Талискер нахмурился, не понимая, куда клонит Малки. — Йиска помог нам, но не навеки. Земле нужно... как оно там называется?.. Хозро. Его необходимо вернуть, а это Сутра может получить лишь при помощи сеаннахов.

— Сандро мертв, Малк.

— Может быть, его душа болтается по «пустоте»... Ну, как эти потерянные ребята... Возможно, он стал кем-то вроде меня, Дункан.

— Погоди-погоди. Ты хочешь...

— Да. Держу пари, мы можем пойти и забрать его.

— Пойти и... Ты рехнулся!

— Слушай, как-никак боги тебе задолжали. Они ведь просто сидели на своих толстых задницах и ничего не делали, пока ты спасал мир. Несомненно, они опять покажутся, когда феины расселятся по Сутре, и земля восстановится.

Талискер рассмеялся, и его смех вместе с искрами взмыл к небесам.

— Ну что? Я прав?

— Ты хорошенько обо всем подумал? — Долгое время Талискер молча смотрел в огонь, а затем поднял голову и улыбнулся. — Да. Не исключено, что ты прав.

Малк просиял.

— Так как насчет того, чтобы пойти и забрать этого большого увальня?