PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)
Шрифт:
Сашка никогда не ходил с мальчишками на рыбалку, но таранку с пивом трескал за милую душу. Он, вообще, не часто принимал участие в дворовых приключениях, но всё равно, уже давно стал самым близким Филькиным дружбаном. У Сашки была уникальная способность — его мгновенные наглые остроты приводили в содрогание учителей и вызывали ярость у любого объекта шутки. Природное остроумие дополнялось кропотливой и тиранической работой его мамы, женщины хорошо образованной, поддерживающей широкий круг общения с интеллигентной средой известных художников, критиков, музыкантов. Сашку терзали уроками игры на фортепьяно, дополнительными занятиями с учителями и примерами хороших манер, с которыми нужно появляться в приличном обществе. Часть этих мук Сашка приспособился
В ответ на вырванные из жизни музыкальные часы, Сашке дозволялось выйти во двор, где он с упоением забывал обо всех гаммах и прелюдах, классно гонял в футбол, курил, лазил по заборам и крышам, и вообще, вёл нормальный человеческий образ жизни. Но главным его качеством, делавшим его незаменимым в любой компании, было чувство юмора. Он унаследовал его от своего отца, человека сохранявшего улыбку на лице при известии о любых неприятностях в жизни. Даже тогда, когда он шумел и отчитывал сына и его подельников за какие-ни будь прогрешения, казалось что он делает это все в шутку, и что через мгновение улыбка вновь появиться на его лице. Что и происходило на самом деле.
Вот и Сашка непрестанно потешался сегодня над самим собой, над Филькой, над их героическими усилиями и ничтожным результатом. Они съели одного из подвяленных подлещиков, но пиво пить не стали — Сашке нужно было идти домой, а запах пива мог довести маму до инфаркта.
— Пока, — хлопнул он по плечу Фильку, склонившегося над картой, — читай «Приключения Буратино», главу о стране дураков!
Филька остался на чердаке в одиночестве.
Вернее, он остался наедине с находкой, и чем больше вглядывался в старинные буквы и рисунки на ткани, тем больше ему казалось, что он слышит какие-то голоса, крики, ржание лошадей; ему казалось, что в разных точках карты вспыхивают яркие всполохи пламени и слышен топот конницы, и какие-то странные тени мелькнули перед ним на выцветшей от времени парусине.
Прыг да скок, прыг да скок — Приумолк в углу сверчок… В белой люльке — спаленке Спи, сынок мой маленький… Воет ветер за окном - Мы его не впустим в дом! Пусть тревожит барина, Волка, да татарина… Орда… Тысчеголовым змием она вползала в каждый дом И расползалась по России крутым, калёным матюком. По белу снегу — след кровавый, по белу свету — дым и тьма, А на церквях золотоглавых — потоки конского дерьма. Коса кривая, не зевая, снимала урожай голов Всё человечество лишая и землепашцев и певцов…Весь день неожиданная встреча с Давидом не выходила у Фила из головы, он поглядывал на таинственную карту и не мог дождаться момента, когда сможет взглянуть вновь на подарок от прадеда. А к вечеру в студии раздался телефонный звонок. Трубку сняла Айрин и немедленно оповестила всю компанию:
— Филимон! К тебе звонит тёлка, судя по акценту — из Техаса. Звонила действительно Мэри.
— Как дела? — с наигранной бодростью приветствовал девушку Фил. — Ты откуда звонишь?
— Я, наверное, делаю глупость, — замялась Мэри, но нашла силы продолжить свою мысль, — просто у меня нет больше человека, которому я бы могла позвонить.
— У тебя что-то случилось? — переспросил Фил, проклиная себя за дурацкую привычку раздавать
визитки первым встречным.— Я могла бы к тебе приехать вечером? — как-то поспешно переспросила она, словно кто-то подтолкнул её в спину.
— Сегодня? — с тоской в голосе уточнил Фил.
— О'кей, — как бы даже обрадовалась Мэри, — давай в другой раз.
— Но если у тебя проблемы, — вежливо добавил Фил, — я буду дома через час.
В трубке на секунду повисла пауза, а затем Мэри с деланной бодростью поставила точку:
— Я буду к девяти!
Повесив трубку, Филимон долго не мог избавиться от странного, нехорошего чувства беспокойства, но отнёс это за счёт того, что к вечеру стала сказываться бессонная ночь. Чертовски хотелось спать.
На своей новенькой «Хонде» он доехал до центра, сладко зевнул и нырнул на ярус ниже — к подземным гаражам. Освещённым тоннелем он подкатился к указателю «В. Житомирська, 12» и поставил машину на стоянку № 4. Лифтом можно было подняться прямо к квартире, но он потащился по лестнице пешком, в надежде разогнать дрёму.
На рабочем столе подмигивал разноцветными переливами экран компьютера. Фил набрал программу заказов на дом. Он выбрал
«Романтический ужин» из французского ресторана и проставил время — 21.00. Быстренько рассовав по шкафам разбросанные по квартире рубашки и брюки, он принял душ и взглянул на часы. Оставалось пару минут до назначенного времени, и он с вожделением развернул привет от предка прямо на полу.
Карта была нанесена на плотную ткань, из какой шьют паруса для яхт. Фил встал на четвереньки и двинулся по земному шару, ещё раз отмечая про себя расположение точек пересечения вертикальных и горизонтальных потоков. Это, действительно, напоминало систему невидимых кабелей. К тому же, сетка была нарисована очень странной, фосфоресцирующей краской, и казалось, что внутри голубых линий несутся живительные потоки Информации и Энергии.
На карте встретились и произвольные отметки, они располагались в странном порядке, иногда совпадая с людными местами, а иногда — заполняя какой-нибудь квадрат в гуще Амазонских джунглей либо в таежных просторах России и Канады.
Фил не успел довести размышления до логического завершения, когда раздался звонок. Он вскочил и отворил входные двери, ожидая увидеть Мэри или, в крайнем случае, заказанный ужин.
За порогом никого не было.
Филимон автоматически подался вперёд и выглянул на лестничную площадку.
Удар пришёлся в нос, и молния боли полоснула его по глазам. Падая на пол, Фил успел отметить про себя, что точка Киева приближается к нему с невероятной скоростью…
Город накрылся густым пятном крови, и голубые артерии Земли медленно наполнились алыми змейками.
Глава одиннадцатая. Знак Розенкрейцеров
Киевская осень обрушила на головы прохожих град спелых каштанов, а на Филькину жизнь — обвал беды.
В один из первых школьных дней он, неожиданно для самого себя, решил «пасануть» любимый урок географии и смылся из школы в одиночку, без Сашки. Можно было пойти в кино, можно было смотаться в зоопарк и посмотреть на нового слона, но Филю упорно тянуло в самое опасное для «сачка» место — домой. Придумав, однако, для любопытных соседей самую примитивную версию «заболевшей учительницы», Филька, как ни в чём не бывало, прошествовал по коридору к своей двери и приготовился открыть её большим длинным ключом.
Дверь была не заперта.
На диване, повернувшись лицом к спинке, спала мама.
Делать было нечего — попался. Филя на цыпочках прошёл к окну, всячески оттягивая момент маминого пробуждения и дальнейший процесс объяснений.
Мама не пошевельнулась.
Что-то нехорошее было в её неподвижности, и Филька рискнул тронуть её за плечо.
Никакой реакции.
Он схватил маму за плечи и повернул лицом вверх — она дышала странными короткими вздохами, а из-за полузакрытых век были видны зрачки глаз, подёрнутые тусклой пеленой.