Пиар

Несколько ребят рядом оглянулись на нас, и я закусила губу, поняв, что последние слова произнесла уж слишком громко.

– Я ни на что не намекаю, просто будь с ним осторожна. Мне бы не хотелось, чтобы мой братец разочаровался в тебе, и я оказалась между двух огней. Ну а у меня вечером планы, ты уже знаешь, где вы будете рисовать?

– Понятия не имею. Пошли, сейчас начнется пара, и я не хочу больше мусолить эту тему. И кстати, я сегодня не приду на тренировку, мне нужно вздремнуть, я не выдержу двое суток практически без сна, еще и танцуя.

***

Настроение и мысли Аллы словно передались моей матери. Когда она вернулась, я дремала, но увидев, как в одиннадцать часов ночи я начинаю собираться, она, конечно же, сразу стала задавать вопросы, и мне пришлось на них отвечать. Как и Алле, ей идея, что я буду шататься с молодым преподавателем ночью по городу, разрисовывая стены, мало понравилась, хотя, думаю, здесь большую роль сыграло то, что это акт вандализма, чем преподаватель,… хотя не стоит исключать, что и все вместе.

– Это часть моей учебы, - парировала я, делая бутерброды, готовить было лень, а кушать хотелось.

– Это не учеба, а сумасбродство. Мне казалось ты журналист, а не… художник. В том случае я еще бы может и поняла.

– Мам, хочешь поругаться, ругайся, но я ведь все равно пойду.

Поджав губы, мать ушла к себе. На душе остался неприятный осадок после этого спора. Еще один повод недолюбливать Глеба.

Я ушла к себе, собираясь. Лишь полностью одевшись, я оценила, что выгляжу как «типичный преступник»: темная одежда, простая куртка (краска все же), волосы, собранные в хвост. Вид у меня был скорее подозрительный, чем привлекательный, и тем лучше.

Решив не брать сумку, я распихала по карманам деньги, ключи, жвачку. Телефон нашелся на дне сумки, на дисплее высветилось пять пропущенных вызова от Юры. Я с сомнением посмотрела на часы и решила, что позвоню завтра. На всякий случай убрала телефон с вибро, чтобы не пропустить еще какие-либо звонки. На часах была полночь, и, надеясь на пунктуальность Глеба, я покинула квартиру. Сбежав по лестнице, я нажала на кнопку и с размаху навалилась на тяжелую дверь. Интересно, как ее открывают дети? В нашем подъезде она весит, кажется, целую тонну, заставляя всех жителей подъезда каждый день качать руки, открывая ее.

Я сразу увидела знакомую машину, та, подтверждая мою догадку, мигнула фарами.

– Надо же, без опозданий, - подколол меня мужчина, только я уселась на переднее сидение.

– Я надеюсь, что чем быстрее мы начнем, тем быстрее и закончим.

Машина тронулась с места, выезжая со двора.

– Можешь прогулять завтра, я скажу, что ты была на практике.

От мысли, как могут его понять другие педагоги, меня чуть не передернуло.

– Нет, спасибо не нужно.

К счастью, он не стал настаивать со своим предложением. Видимо лимит добрых дел и хороших слов был исчерпан.

Мы приехали в центр города и, свернув в один из проулков, остановились. Тут же были еще парочка машин, рядом с ними стояли парни, лет по 20-25 и курили.

Глеб вышел, и я последовала за ним.

– Привет! – парни оживились, я наблюдала за типичными мужскими рукопожатиями.

– О, ты с дамой.

– Она будет помогать, поедет со мною. Ольга.

– Денис.

– Павел.

– Костя.

– Леня.

Молодые люди закивали, улыбаясь.

– Сейчас…

Мужчина обошел машину и открыл багажник, доставая оттуда две спортивные сумки.

– Внутри нужные краски и наброски, которые и нужно будет нарисовать, там же листок с вашими точками.

Двое из парней взяли сумки.

– Ну что ж, не будем тогда тянуть, - Леня пошел к машине темно-синего цвета.

– Поехали, - бросил мне Глеб, возвращаясь к нашей машине.

Когда мы тронулись с места, я спросила:

– А где наш маршрут?

– У меня в голове, открой бардачок, там листок должен быть, если тебе интересно.

В общей сложности у нас было пять точек.

– Сколько всего?

– Пятнадцать, я делил поровну. Можно, конечно, и больше,… но сегодня точно не успеем, возможно, и это придется доделывать.

– Мы все успеем, - отрезала я, - если будем заниматься делом.

Мужчина усмехнулся, но промолчал…

Струя краски вылетала из баллончика и ложилась на стену, складываясь в четкие яркие линии. Свет фонаря Глеба перемещался вслед за моей рукой, и там, где уже нарисованный элемент поглощала темнота, оставалось легкое свечение неона. Воплощение идеи в жизнь превзошло все мои ожидания.

– Отдай мне, - Глеб забрал у меня краску, от чего при соприкосновении наших пальцев по моему телу прошлась легкая дрожь. Я забрала у него фонарь и отступила в сторону. Направляя луч на стену, я невольно ощупала фигуру мужчины глазами. Пробежала вдоль изгиба шеи на спину, до края кожаной куртки и невольно задержался. Луч фонаря как-то сам собой тоже соскользнул по стене ниже.

– Оля! На что ты там отвлеклась! – недовольно спросил Глеб в полголоса.

Я вздрогнула, возвращая свет на место и заливаясь краской, слава богу, темнота поглотила и прикрыла мой стыд безропотно. Тем временем Глеб заканчивал наносить последние штрихи. Когда работа была завершена, мы выключили фонарь и вместе отошли немного в сторону. Эффект был потрясающий, проходя мимо невозможно было не зацепиться глазами.

– Давай, - Глеб протянул мне руку, и я ударила по ней. Не успела я отвести своей ладони, как он поймал ее и потянул меня за собой к машине. – Надо поторопиться, у нас еще достаточно мест и ограниченное время.

Лишь в машине я посмотрела на часы и поняла, что на работу у нас ушло примерно полчаса.

– Сколько добираться до следующего места? – я удобнее устроилась на сидении.

– Минут 20-30, но может получиться и быстрее.

– Нет, не гони! – остановила я мужчину, начавшего набирать скорость.

– Ладно, тогда все же 20, - он протянул руку, включая музыку. Мелодия … наполнила салон. Я расслабилась, начиная постукивать рукой по ручке дверцы в такт.

Несмотря на пустынность дороги, мы все же остановились на светофоре, хотя даже правильная я признавала, что можно было бы и проехать. Со стороны Глеба притормозила вторая машина, я наблюдала за ней и увидела, как стекло опустилось, и из окна высунулись молодые парни, не на много старше меня, но помладше Глеба.

Глеб тоже опустил стекло.