Пиджин-инглиш

Лидия:

— А что это он типа в камуфляже? Я:

— Мне нравится камуфляж. Проще спрятаться.

Лидия:

— А ты не прячься.

Я:

— Не могу. Надо выполнить задание. Лидия:

— Пошли домой, поздно уже.

Признаки возможного криминала:

Человек суетится, места себе найти не может.

Человек слишком быстро говорит. Человек все время озирается, будто потерял что-то.

Человек слишком много курит.

Человек не контролирует себя, плачет.

Человек чешется.

Человек грызет ногти.

Человек плюется.

Человек сам не свой от внезапной ярости.

Человек пускает ветры (это значит, что пукает как чокнутый).

Человек в религиозном припадке.

Я записал в протокол для Дина: «Детектив Опоку заметил у подозреваемого по кличке „Убейца“ четыре признака возможного криминала. Подозреваемый чинил препятствия детективу Опоку. Детектив Опоку считает его подозреваемым номер один. Следует опасаться сообщницы подозреваемого Микиты Синклер (она же Жирные Руки, она же Микита Говноедка), стервы, не склонной к сотрудничеству. Приближаться с осторожностью. Конец связи».

У преступников бывает по нескольку имен, что я и указал.

* * *

Все леди очень озабочены, вдруг им негде будет брать мясо.

Одна леди:

— Где же я теперь мясо куплю? Всегда брала только у Ниша.

Другая леди:

— У него мясо самое лучшее. А у мясника жесткое и заветрившееся.

Первая леди:

— Я в курсе. Что нам теперь делать? А что тут сделаешь? Ниша арестовали.

Он дергался и вопил, будто у него внутри чужой поселился. Полицейские его тащат, а Ниш цепляется за свою будку на колесах. Пришлось полисменам ему пальцы разжимать. Слышно было, как косточки хрустят. Чесслово, слишком жестоко это.

Часовщик:

— Оставьте его в покое! Сволочи! Фруктовый человек:

— Наконец-то! Давно пора! Отправьте его домой!

Прямо жуть. Несправедливо. Его товаром даже никто не отравился. Я хотел ему помочь, но дорогу заступили полицейские. Возьмут еще и брызнут кислотой в лицо!

Жена Ниша упала. Ее полицейский толкнул, я сам видел. У нее даже туфля с ноги свалилась, я подобрал и протянул ей. Жена Ниша плакала. Ногти у нее покрашены красным лаком, очень красиво и клево. Губы тоже красные. Повсюду валялось мясо, люди его потихоньку растаскивали. Поубивал бы их на месте.

Нодди:

— А ну положи обратно, ты, ворюга!

Придурок:

— Пошел нах, лысый!

Набежали еще полицейские и разогнали воров. Заперли будку Ниша, чтобы никто не залез внутрь, и забрали Ниша с женой. Наручники на них надели. Ниш с женой теперь плакали на пару. У меня в животе похолодело. Ниш — пакистанец, я видел флаг у него на фургончике, звезду и полумесяц, мой второй любимый флаг после ганского.

Звезда на флагах — это символ свободы. Лучи у нее расходятся в разных направлениях, значит, можешь отправляться, куда захочешь. За это я и люблю звезды.

Я:

— Они кого-нибудь отравили?

Нодди:

— Да нет, никого.

Я:

— За что их забрали? Не понимаю.

Лидия:

— Включи мозг. Совсем жизни не знаешь.

Нодди:

— Они потеряли свое разрешение, вот и все.

Я:

— Какое разрешение?

Мама Дина:

— А я и не знала, что они не в ладах с законом. У мясника фарш просто дрянь. Жир сплошной.

Нодди:

— Наверное, кончилось их везение. Три фунта, любезная. Купите еще, сделаю скидку. Три пары за четыре фунта.

Мама Дина:

— Валяйте.

Мама Дина покупала носки. На упаковке разные спортсмены: теннисист, футболист, велосипедист. У меня у самого такие. Спорю на миллион фунтов, покупает их для Дина.

Я:

— А что с ними теперь будет, отправят на родину? А в Пакистане рынок есть?

Лидия:

— Конечно, есть, болван какой. Рынок везде есть.

Я:

— А подземные поезда там есть?

Нодди:

— Не слыхал.

Надеюсь, есть. Надеюсь, в Пакистане так же замечательно, как здесь. Если меня отправят домой, больше всего буду скучать по метро. И по своим друзьям. Поппи любит, когда я разгоняю для нее облака. Уставлюсь на тучку, раз-два — и вот уже из-за нее выглядывает солнышко. Только Поппи не верит, что это я, считает, ветер. А мне все-таки кажется, что я.

Я:

— А про какое разрешение они говорили? У нас оно есть?

Лидия:

— Он имел в виду визу. Назвал ее разрешением, потому что дурак. Ой, забыла, это же ты у нас дурак.

Я:

— Это виза вроде тех, которыми Джулиус торгует? Я как-то слышал, он по телефону говорил: могу уступить визу за пятьсот. Почему Нишу не купить, остался бы здесь.

Лидия:

— Они вообще-то не продаются. Те, что у Джулиуса, плохие.

Я:

— А что с ними не так?

Лидия:

— Недействительные. Подделка. Забудь про Джулиуса. Он жулье. Купишь у него цыпленка, так тот по пути домой опять в яйцо превратится.

Я:

— А у нас виза хорошая?

Лидия:

— Да.

Я:

— Уверена?

Лидия:

— Да, уверена! Отстань!

Надеюсь, наша виза работает. Если нас будут высылать, стану невидимкой, проскользну полицейским за спину, вытащу у них аэрозоль с кислотой и буду брызгать, пока они не расплавятся. Жалко, мне это раньше в голову не пришло, пока не взялись за Нишеву жену.

Обязательно спрошу у Дина, как ему новые носки. На мой взгляд, шикарные. На его, наверное, тоже.

Коннор Грин говорит, что на самом деле мистера Стейнса звать Моряк, потому что он служил в военном флоте. Что-то не верится. Мистер Стейне слишком толстый для флота, он моментально пойдет ко дну. Я теперь могу разговаривать по-французски, не заглядывая в учебник. Мистер Стейне говорит, у меня хорошее произношение. Я пока знаю только один разговор. Встречаешься в первый раз с человеком и рассказываешь ему о себе.

Я:

— Je m'appelle Harrison Opoku. J'ai onze ans. J'habite a Londres. J'ai deux soeurs. J'aime football.

Знаешь, что это значит? Меня зовут Харрисон Опоку. Мне одиннадцать лет. Я живу в Лондоне. У меня две сестры. Я люблю футбол.

Когда произносишь вслух, выходит прикольнее. Написанное как-то не так.

Кто приехал во Францию, первым делом лезет на Эйфелеву башню, набирает побольше слюны и со всего маху плюет вниз. Все так думают. Один Коннор Грин не согласен. Он считает, что лучше пописать вниз.